Порождение Зоны

Вой бьет по ушам, заставляя неохотно проснуться и уставиться все еще сонным взглядом в деревянные балки, поддерживающие остатки крыши небольшого домика, который за столько лет не только не развалился, но и остался стоять в состоянии гораздо лучшем, чем те же постройки в деревне новичков. Короткий взгляд на циферблат наручных часов, старых, наверно, даже старше меня, с треснувшим стеклом — шесть утра, и КПК ни разу не пискнул за всю ночь. Значит, псины никаким сталкером за ночь не отобедали. Они, конечно, меня не тронут — для них я числюсь своей, — но лучше обойти их стороной. Кто знает, что им в их радиоактивный мозг взбредет. Все мышцы ноют от холода, за ночь проникшего во все уголки небольшого укрытия, даже не смотря на костер, горевший в паре метров от меня в половинке ржавой железной бочки. Сажусь, и обнимаю свои колени, косо смотря в сторону полупустого рюкзака. Есть не хочется, но есть надо, чтобы не окочуриться, хотя привычная банка тушенки и энергетик уже приелись но невозможности. Тянусь за ними и думаю — а надолго мне этого хватит? Может, стоило остаться у Доктора? А что, кормил Болотный Доктор хорошо, меня как родную принял, и особо ничего не требовал — так, ходить с ним, травки да артефакты собирать. Нет, моча в голову ударила — мол, сама справлюсь. Ага, конечно, справлюсь — настолько, что уже несколько месяцев впроголодь ношусь между Кордоном, Сидоровичем, Болотом и Свалкой. Еда на вкус — безвкусная. Энергетик даже не газированный, приторно-сладкий, от которого блевать хочется. Сдерживаю этот позыв — деньги на дороге не валяются, а мои баланс являет собой абсолютный нуль. Спальный мешок возвращается в рюкзак, нож снова в чехле где-то в сапоге, единственное огнестрельное — пистолет Макарова — возвращается в кобуру на пояс. Из нормального снаряжения у меня нет практически ничего — только то, что взяла во время побега из лаборатории несколько лет назад. Нет, я могла бы сказать, что предпочитаю ходить налегке — отчасти, так и есть — мне просто не нужна большая часть снаряжения за счет своей аномальности, но говоря откровенно — я не знаю, почему я не ношу комбинезоны и не таскаю с сбой автомат. Возможно, из меня просто бездарный сталкер. Хотя меня и учили сталкерской мудрости несколько месяцев. Перед тем как спуститься, опускаю в дыру в полу руку, чуть погодя — голову, осматривая комнату ниже меня на присутствие какой-нибудь твари. Ничего не найдя взглядом, спускаю сначала рюкзак, потом ноги, и прыгаю. Деревянный отсыревший пол прогибается под моим весом на несколько сантиметров, но не проламывается с хрустом. Вокруг — пусто. Через отсутствующую четвертую стену дома видно, как заканчивается граница болота и начинается лесополоса, а за ней должна быть безопасная тропка на Кордон, если ничего не изменилось с последнего выброса. Из дома выхожу медленно и аккуратно, минуя на входе в дом Жарку и Электру, стоящие друг за другом на расстоянии пары метров. Тропка между ними узкая, не каждый знающий пройдет — хорошо, что я как раз знаю. Выхожу на холм и прислушиваюсь к вою где-то вдалеке. Псины резвятся на другом краю Болота — вроде, там были люди. Какие — понятия не имею, да и не волнуют они меня. Обхожу несколько Газировок, направляясь к лесополосе. Где-то впереди был кислотный туман, так что придется сделать приличный крюк, чтобы его обойти — защиты от такой заразы у меня нет. Впрочем, есть вещи, о которых мне стоит беспокоиться уже сейчас. Бесцельно блуждание по Зоне не приведет ни к чему хорошему, а выйти на большую землю Порождению без посторонней помощи невозможно. Как минимум — меня там никто не ждет. Не знаю, память мне не подсказала, но некоторые документы так и кричали, что я здесь находилась еще до второго взрыва. Как максимум — Зона свое творение не отпустит, а снова оказаться запертой в лаборатории под землей как-то не охота. Мне может и не повезти так же, как и в прошлый раз, а испытывать удачу мне не очень-то и хочется. Я снова вернулась на тропу, зашла в лес, и пройдя до небольшой, хорошо знакомой мне поляны, остановилась. Что-то было не так — это сложно объяснить. Как если снайпер чувствует, как в него целиться другой снайпер — только в моем случае я ощущаю любые, даже самые минимальные изменения. Словно сама Зона шептала прямо в голове «стой, обрати внимание»… Непривычно тихо. Такого не должно быть — Зона живая, всегда какой-то звук должен быть слышим: шелест травы, треск или хотя бы тот вой… Но даже его не было слышно, хоть я и ушла не настолько далеко от места ночевки. Аномалия? Тогда бы я почувствовала ее излучение. Нет, здесь было что-то иное, и я не горю желанием узнавать, что именно. Только хотела вернуться к деревьям, сойти с проторенной тропы и обойти это место стороной, чтобы продолжить свой путь, как за их стволами увидела человеческий силуэт. Я быстро легла на землю и отползла к деревьям, где еще оставались кусты, не обросшие Жгучим Пухом, в которых можно было спрятаться. Силуэт вышел на поляну — им оказался мужчина лет пятидесяти с рыжевато-каштановыми волосами, в которых заметно просматривалась седина. Классический костюм, рубашка и лакированные туфли явно не годились для прогулки в Зону. Опять потеряшка-турист? Очередная шутка Зоны? Я перенесла вес на правую руку, чтобы достать нож, и в полной тишине раздался хруст ветки, которую я задела локтем, привлекая внимание незнакомца ко мне. — Кто здесь? — твердо, но с заметной дрожью в голосе произнес мужчина. Смелый, однако, — Покажись! — уже громче и с вызовом прозвучала его просьба, пока я медленно отползала назад, вылезая из-под злосчастных кустов, стараясь не задеть этот долбаный Пух. На первый взгляд мужчина не выглядел опасным, скорее казался… растерянным? Чуть постояв в тени деревьев, я наблюдала за ним, думая, как поступить. Вроде-как, и не самый здравый мой поступок, но и я не совсем похожа на здавомыслящего человека. Любопытство, сгубившее не одну кошку, в итоге, взяло верх. А ведь Засечка меня предупреждал об этом. — Я здесь, — пришлось показаться в поле зрения незнакомца, чтобы тот успокоился, — Ты не кричи, лишние проблемы привлечешь. — Кто ты, и где мы находимся? — незнакомец был не на шутку встревожен. Похоже, он действительно не понимал, куда он забрел, — И почему тут лучше не шуметь? — Давай по порядку, — я подошла чуть ближе. Что было странно — меня ничего не остановило, как в предыдущий раз, — Зови меня Радон. Мы сейчас находимся в Зоне, и здесь есть много тех, кто с удовольствием пообедает нами, если продолжишь орать. — Что за Зона? Ух. Тяжелый случай. Надо аккуратно подбирать слова. — Давай так, — я опустила руки и внимательно посмотрела в глаза только что обретенного спутника, — Сейчас именно в этом месте не совсем безопасно. Я предлагаю следующий вариант — мы вместе доберемся до ближайшего безопасного места, где спокойно сядем и побеседуем. Если ты ничего внезапного не выкинешь, разумеется. Пойдет? — незнакомец кивнул, — Хорошо. Звать-то тебя как, потеряшка? — Валерий Легасов, — произнес он с неким укором. Однако что-то уж больно знакомая фамилия у него — так и чешется мысль на подкорке. — Ну, будем знакомы, Валерий, — я слегка улыбнулась, и, развернувшись к нему спиной, пошла по намеченному пути, — Идите за мной, не обгоняя, если не хотите тут остаться, — шуршание травы позади заставило меня усмехнуться — Легасов последовал за мной без вопросов. Возможно не самое грамотное решение — так сразу доверять незнакомцу спину. И даже не смотря на его странный внешний вид, растерянность, которую конечно можно было списать на отличную актерскую игру — от него не ощущалась опасность. А ставить под сомнение свою интуицию в Зоне чревато последствиями. А вот каким — это другой вопрос. Мы вышли к железнодорожной насыпи — чуть дальше была асфальтовая дорога, мост, под которым сидели военные, и требовали дань за проход на ту сторону. Отлично устроились, скажу я вам — ведь либо рисковать обходить аномалии вдоль дороги, либо идти через тоннель с Электрами, либо пытаться перебежать через насыпь — что тоже чревато получением парочки «маслин» в спину. Я бы свернула направо, в деревню, да вот новый знакомый явно в нетерпении ждал объяснений, которые я ему обещала, а соваться с таким странно одетым типом было не очень разумной идеей. Новички ребята нервные. Да и кто он, этот Легасов, чтобы тащить его сразу к необученному свежачку? Может, новая аномалия, а может — еще кто-то, непонятно. Пришлось направиться к своему небольшому схрону на железной дороге, надеясь, что его не нашли. Да, чуть дольше идти, но в некотором смысле — даже лучше. Если он действительно просто потеряшка — тогда можно получить за него деньги. Если нет, и он аномалия — там уже сложнее. Но тоже ничего страшного, яйцеголовые на Янтаре берут любые артефакты, так что за ходячую и живую аномалию сколько-нибудь заплатят. Вагон, на удивление, был все еще цел и даже не тронут мутантами или другими сталкерами. Прав был Болотный Доктор — самое безопасное место, это место, о котором знают все, мимо которого ходят все, но никто не подозревает о том, что там что-то есть. Не самое лучшее место для ночевки — но риск стоит того. Мы пробрались внутрь и в тайнике на удачу нашелся целый Огненный шар. Радости не было предела — был и свет, и какое-никакое тепло, при этом не потрачено ни одной спички. На лице моего спутника была заметна усталость, но в общем и целом он выглядел неплохо после нашего марш-броска по местной флоре. Даже удивительно, для человека, впервые побывавшего в Зоне — да и наверняка, ни разу о ней не слышавшем, что странно. О втором взрыве наверняка трубили все мировые СМИ. Вроде прошло всего несколько часов с нашей встречи — был где-то полдень, когда я наткнулась на потеряшку — сейчас стрелка уже приближалась к шести часам. — Ну? Я отвлеклась от рассматривания артефакта и посмотрела на спутника. Он молчал и, похоже, задумался о чем-то, пропустив мой вопрос мимо ушей. Какой-то он подавленный, словно живо только тело — а внутри он уже давно мертв. — Эй, ау, — потеряшка наконец очнулся, перевел на меня взгляд, — Задавай свои вопросы, как собирался. Постараюсь ответить на большинство, — Валерий взглянул на меня и внимательно рассматривал мое лицо. Что такого интересного он там увидел? Шрам что ли? — Где мы? — глухо просипел он, — Это явно далеко от Москвы. — Москвич? Интересно. В Зоне мы, — по лицу было понятно: до него не дошло, — В Чернобыльской Аномальной Зоне, которая образовалась несколько лет назад, — на меня с неприкрытым ужасом в глазах уставился Легасов, — Не смотри так — ты сам хотел знать. — Но ведь здесь же радиация… Станция рванула два года назад, фон все еще большой! — Валерий едва не подпрыгнул на месте. Но вспомнив, что я сказала еще в лесу, он заговорил почти шепотом, оставив прежней лишь интонацию, — КГБ вас поймает, как только вы выйдете за периметр. Так, ладно. Все зашло куда-то не туда — не такого ответа я ожидала. На чокнутого он не похож — хотя да, честно говоря, мелькала в голове такая мысль. — Вы либо совсем тупой, либо вам память отшибло, — спокойно и размеренно начала объяснять я. Еще хотелось верить в то, что это живой человек, а не очередная галлюцинация моего пораженного мозга, — Хорош дурить — впервые реакторы на станции рванули двадцать три года назад, а три года назад — рванули повторно. Сейчас две тысячи девятый год, двадцать шестое июля, — Валерий испуганно замер, переваривая полученную информацию. Похоже, мои опасения все же подтвердились, — Да… — я хохотнула, — Подкинет же шуточку Зона. Правильно говорят шаманщики — живая она. — Ч-что вы имеете ввиду? — Ты, дорогой мой, похоже, моя галлюцинация! — я хлопнула в ладоши и наверняка жутковато улыбнулась. Смех было трудно сдерживать — он так и вырывался наружу. Я рухнула на бок, сворачиваясь в клубок и трясясь от смеха. Ответ такой простой — это просто пси-воздействие. Видимо, контроллер добрался до Кордона — жаль, что я не могу никого предупредить, раз мозг из-за повреждений выдает мне настолько бредовую картинку в голове. — Что?! — Валерий вскочил, начал наматывать круги быстрым шагом из угла в угол, что-то быстро тараторя. Я успокаивалась медленно, вслушиваясь в его быструю речь, наполненную незнакомыми мне терминами. Это было что-то на научном, чего я не понимала — и что-то щелкнуло в голове, и мысль о том, что это бред умирающего мозга ушел на второй план. Слишком много было того, что никак не стыковалось с моей теорией о галюцинациях. Да те же научные термины, которые я никак не могла знать. Я села ровнее, успокоившись — из нас двоих хоть кто-то должен иметь здравый рассудок. Хотя здравость, наверное, конкретно сейчас была не тем, что нужно Валерию. Я залезла в рюкзак и вытащила бутылку водки — точнее, ее остатки. Аномалии я конечно чувствую, но радиационные поля — нет, так что можно считать повальный хронический алкоголизм в зоне обычной профилактикой онкологии. — Спокойно, не паникуем, — я откупорила бутылку, протянула мужчине. Он остановился, не думая, взял, и сделал несколько глотков, — Полегчало? — получив утвердительный кивок, я вернула водку на место, — Так, а теперь спокойно и по порядку, желательно в подробностях, рассказывайте, кто вы и как тут оказались. Может, вы и не галлюцинация, как мне вначале показалось. Мужчина сел ко мне боком, облокотившись спиной о железную стенку вагона, вытянул ноги. Его туфли, чистые в момент нашей первой встречи, теперь больше были похожи на потрепанные кожанные тапки, промокшие и потерявшие форму. Официальный костюм где-то успел изваляться в грязи, траве, и местами был прожжен парочкой Жарок, которые мы обошли по дороге. И все равно, по сравнению со мной, он казался чистым. Моя толстовка в разных серо-буро-малиновых пятнах передает привет. Он какое-то время сидел молча, периодически прикладываясь к бутылке, пялясь в противоположную стену. Я даже успела подумать, что может, ну его мучать с расспросами сейчас — подождет до утра. Одна я может и дошла бы. С Валерием — нет. Только я собиралась встать, как он заговорил. — Я академик Валерий Легасов. Два года назад участвовал в ликвидации Чернобыльской аварии, и, — мой спутник посмотрел на свои наручные часы и продолжил, — примерно двадцать часов назад я повесился в своей квартире. Совершенно не понимаю, как я мог попасть сюда, да и еще на двадцать лет позже. — Поверь, я и сама не знаю, как здесь оказалась, — прикрываясь иронией, я мысленно вздохнула. Ну и шутку мне подкинула Зона, — Ну, в общем, слушай и спрашивай, что тебе стоит знать за эти пропущенные десятилетия… Рассказ, как я и думала, получился долгим. Валерий постоянно что-то спрашивал и уточнял интересующие его подробности. Я не могла дать точного описания всех событий, но выдала общую картину, мне известную. Пришлось рассказать и про развал СССР, и про Зону, и еще про множество других вещей, интересующих академика. Это, мягко говоря, повергло его в шок. Оставив его ненадолго в одиночестве — ему надо было переварить это, — я вышла из вагона и закурила. Свободовское курево дало в мозг, и думать стало чуть легче. Не сигареты, конечно, но тоже неплохо. Хотя тут сигареты хрен достанешь, а если кто и продаст — заломят цену до небес. Тот же Сидорович продает процентов на сто пятьдесят выше, чем на самом деле, а скупает практически вполовину от стоимости артефакта. Да… Бывает и такое, оказывается. За два года тут всякого насмотреться успела, а чтобы прям человек во времени путешествовал — ни разу. До сегодняшнего дня, конечно. Путешествия во времени. Удивительно, но факт — я поверила в это. А чем черт не шутит? Валерия можно было бы принять за какого-нибудь сумасшедшего, если бы не реальный факт того, что он существовал. А он существовал, повесился, и его похоронили где-то на одном из московских кладбищ, как подсказывала мне моя память. А сейчас живой и вполне здоровый академик Легасов находится в нескольких метрах от меня, за проржавевшей стенкой товарного вагона, в состоянии, близком к шоку. Затушив местное подобие самокрутки, я убрала его остатки в карман. Докурю позже, когда будем в безопасности, под надежной защитой патрулей Долга, в баре. Сейчас мне нужно быть вменяемой. На улице уже темнело. И хотя я начинала путь еще утром, тогда, когда было относительно тепло, уже чувствовалось, насколько сильно похолодало. Утром отправимся к Сидоровичу. Хоть я и подтвердила для самой себя то, что Валерий — не моя галлюцинация, он может быть таким же Порождением Зоны, как Шухов, Семецкий, или я. Погода ухудшилась — темно-серые тучи набежали, начал накрапывать дождик, все еще мелкий, и недостаточный для того, чтобы в быстром темпе валить отсюда. Но видимость резко снизилась — начиналась буря, и стоило уже уходить. Насладиться этим природным явлением я смогу как-нибудь в другой раз. Я вернулась в вагончик и застала Легасова в том же состоянии, что было, до того как я вышла покурить. Где-то внутри мне стало его жаль — он совсем ничего не понимает, и растерян еще больше, чем я тогда, когда осознала себя как личность. Для меня Зона была константой, ничего другого кроме нее я не знала. Для него, Зона — личная трагедия, конец его жизни. Не раздумывая, всунула Огненный Шар Легасову в руки, а сама обхватила себя руками, устроилась на боку, лицом к академику, где-то в полуметре, почти посреди вагона. Позиция удобная — я, если что-то полезет с улицы, проснусь и смогу отреагировать. Да и тепло от артефакта доходило до меня, пусть и в меньшей степени. Мне не впервой пережидать такие погодные выкрутасы, чего не скажешь о потеряшке. Ему он больше нужен. Мелькнула молния, и через пару секунд последовал гром.