бумажная любовь

      Редкие деньки в Подземном городе можно было назвать вполне обычными. Полицейские не забрали и не избили очередного беднягу, не украли девушку для плотских утех, и на том спасибо. Айви порой думала, почему все так. Почему кому-то повезло больше, чем ей. Так сложилась жизнь? Тогда она, признаться честно, та еще несправедливая сука.       Надевая утром дежурное платье, она осознала, что он как-то странно болтается на талии. Либо растянулось со временем, либо дни ее перебежек с воды на хлеб дали себе результат. Не то чтобы она не могла себе найти работу. Просто чертова гордость не позволяла ей опуститься до публичного дома, в котором работала, кажется, каждая вторая ее подруга. А какую еще работу можно найти себе здесь? Явно не учитель. Она сама, кажется, плохо читает, а что уж о письме говорить, смешно же.       Каморка, в которой она жила, с каждой неделей все больше пустела и не напоминала больше ни о чем из прошлого, такого выцветшего и совсем не радужного. Сначала Айви пыталась продать какие-то книги, все равно в них ни черта не понимает, а потом и лишний освободившийся комод, какие-то поношенные мужские вещи и казенные ботинки. Из найденных в сундуках кусков одежды она и сама пыталась шить какие-то игрушки и безделушки, а потом торговала ими на рынке. Ее жизнь ничем не отличалась от тысячи таких же жизней, которым нет пути, нет выхода на поверхность. Сейчас ей... восемнадцать? Где-то к тридцати она станет чувствовать себя, как дряхлая старушка, у нее начнут болеть ноги, выпадать зубы и волосы, но сама Айви даже не паниковала почему-то. Какой в этом смысл? — Стойте! Стойте же! Вот ублюдки! — разнеслись по всей улице чертыхания, и случайные прохожие то и дело оборачивались, чтобы узнать, в чем дело. Айви поправила накидку и корзинку, которую держала, идя вполне себе бодро по улице. Неужели очередной дебош? Таких тут хоть отбавляй. Всем хотелось выжить. Большинству хотелось жить, как все нормальные люди. Как странно, что они живут прямо над столицей, Митрой, самым богатым городом во всех стенах, и еле сводят концы с концами, жуя плесневелые куски хлеба.       А вот и те самые юные дебоширы, кажется... Она различила одного, забравшего на крышу и бегущего по ней. Другая, девчонка не старше ее, кажется, мчалась пулей по тротуару, а потом вообще свернула в узкий проход между домами. Грузный продавец туда вряд ли пролезет, конечно. Айви улыбнулась такому недоразумению и вернулась к свои размышлением, заправив прядь уже значительно отросших русых волос за ухо, смотря под ноги, прислушиваясь к тому, как хрустит щебенка под ногами. Она не заметила даже, как порыв ветра будто попытался снести ее с ног, а потом и легкий толчок в плечо отрезвил несколько и вывел из размышлений. Резко вскинув голову, увидела, как какой-то юноша пронесся мимо нее. Видимо, из той самой компании. — Простите, барышня! — послышался звонкий голос. И это, почему-то, вызвало улыбку, а не раздражение.        Вот чудак... Она почувствовала на себе тяжелый взгляд торговца и тут же отвернулась, продолжая идти по улице и думать о своем. Если и украли что-то, значит, нужнее было?       А она сама смогла бы так, интересно? — Барышня! — отголоски той мимолетной беседы вновь пронеслись в голове. Или... подождите. Обернувшись, Айви встретилась взглядом с добродушными голубыми глазами. Она могла поклясться, что они были такие же чистые и яркие, как безоблачное небо. Точно, именно таким она его и запомнила, когда сходила в то самое место, называемое ямой среди местных. — Корзина прохудилась у Вас, осторожнее, — а в руках, надо же, ее игрушка. Он же вроде в бегах? Она опустила растерянный взгляд на тряпичную куклу, чуть запылившуюся. Айви тут же приподняла корзину, обратила внимание на дырку между плетениями. И правда... А юноша, отдав ее, все еще не мог отвести от нее взгляда. Странный какой... — Я, кстати, Фарлан. — Тебя сейчас поймает тот мужчина, Фарлан, — она взяла игрушку и легонько отряхнула от пыли и земли. — Так что беги. — Только обещай, что мы увидимся! — крикнул он вслед, уже скрываясь между зданиями. Губы Айви тронула легкая улыбка.       Чудак.