Полевой цветок В лучах заката меня Пленил на миг. (Басё)
Как только силуэт Кадзу скрылся из виду, Юми отправилась в дом, чтобы написать письмо господину Содзёбо. Хоть ниндзя и обещал помочь ей, девушка решила не дожидаться его и попробовать узнать что-то как можно скорее. В короткой записке своему покровителю она написала, что необходимо узнать имена людей, которые за ней следили. Возможно, ей повезёт, и они окажутся просто бандитами, которых не обмануло мужское платье. Если же он действительно вышел на её след, то было бы полезным узнать об этом как можно скорее. Наспех закончив записку, Юми привязала её к лапке голубя и выпустила в открытое окно. Птица быстро скрылась из виду. Оставалось только дождаться ответа. Девушка всеми силами пыталась прогнать мысли о плохом, но жизненный опыт учил её готовиться к худшему. Ответа всё не было. Пытаясь успокоить себя, травница приготовила чай из листков пиона, но должного эффекта на неё он не произвёл. «Как много свалилось на меня за последние дни, — с досадой думала Юми, — инцидент в городе, травма ноги, простуда, преследователи и этот странный ниндзя. Может быть, зря я решила ему довериться? Может быть, я совершила ошибку и стоило бежать от него со всех ног? — мысли метались в её голове, как разъяренные пчёлы в улье. — Можно подумать, что от таких, как он, можно убежать», — заключила она. — Будь, что будет, — вслух, самой себе прошептала целительница. Остаток дня прошёл для неё в томительном ожидании ответа на свою короткую записку. Ответа не последовало и на следующий день. Слишком длинная тишина заставила Юми волноваться. Неизвестность плохо сказывалась на её ночном сне. Ей стали сниться кошмары, что кто-то смог обмануть барьер, проникнуть в хижину, схватить её, связать и увезти в неизвестном направлении. Мысли о собственной слабости и беспомощности пугали её. Несмотря на наличие барьера и уверенность в его исправной работе, она почему-то перестала чувствовать себя в безопасности. Через неделю с момента отправки письма Юми получила долгожданный ответ. В записке указывались имена людей, которые были замечены в слежке: Цзяо Тай, Ма Жун, Лян Хун. Господин Содзёбо писал, что они являются наёмниками, родом из Ханьюаня, но все ещё не удалось выяснить, кто им заплатил и какие цели они преследовали. Версия о группе мужчин, которые решили схватить переодетую в мужское платье женщину, рушилась на глазах. Более того, на момент написания данного письма двое из трёх наёмников найдены мертвыми. Третьего предстоит найти, чтобы узнать подробности преступного замысла. Король тенгу просил Юми не покидать дома, но в таких обстоятельствах травница больше не могла обещать этого. Слишком сильно подкосила её неизвестность и нависшая над головой опасность. Нервы, как натянутая струна. Ей хотелось сделать хоть что-то, только бы не сидеть здесь, в четырех стенах, дожидаясь, что все её проблемы решаться сами собой. Так не бывает. Она прекрасно это знала. Вестей от Кадзу тоже не было. Заварив себе пионовый чай, Юми попыталась успокоиться, собрать все мысли воедино и разработать дальнейший план действий. Самым простым вариантом было поддаться сладкому искушению — сбежать. Прямо сейчас, собрать всё необходимое и уехать на другой конец империи, подарив себе этим ещё пару тройку спокойных лет. Но покидать обжитый, ставший родным, дом чудовищно не хотелось. «Попросить помощи у господина Содзёбо? — спросила она саму себя. — Нет, это крайние меры. Тенгу итак делает больше, чем следовало. Я должна найти другое решение», — отрешённо проговорила Юми. Пионовый чай не помогал. Истерзанная собственными дурными мыслями, девушка решила, что ей нужно средство посильнее. Утром она должна принять окончательное решение: известить господина Содзёбо и начать уже что-то делать. Достав из шкафа припрятанный для особого случая бочонок с рисовым вином, она перелила его в чайник для сакэ и отправилась на веранду заднего двора. Юми надеялась, что вид ночного неба, лёгкий ветерок и пение соловьев в ночи смогут хоть немного её успокоить. Несмотря на то, что на улице стояла ранняя весна, холодно не было. Устроившись на бамбуковой циновке, Юми не спеша пила теплое рисовое вино, всматривалась в ночное небо и слушала уханье совы, вышедшей на охоту. «Так спокойно здесь, будто и не случилось ничего. Будто завтра наступит ещё один мирный день, когда можно просто собирать травы, варить мази и ни о чем не переживать», — крутилось в голове у травницы. Степенный ход её мыслей нарушил звук шагов в доме. Девушка встрепенулась, поставила чашку с вином на пол, достала кинжал из рукава платья. Но прежде, чем она успела войти в дом, створка сёдзи* раскрылась. На пороге стоял Кадзу. Окинув взглядом девушку, кинжал и рисовое вино, он только и сказал: «Ну, здравствуй, тихая. Я уже было подумал, что ты уехала, не дождавшись меня». Целительница показалась ему измученной, что-то терзало её, разъедало изнутри. «Кто же гонится за ней, что сама мысль о преследователе довела её до такого состояния», — думал Кадзу, смотря ей прямо в глаза. Увидев шиноби, Юми с облегчением выдохнула, спрятала кинжал и промолвила, поклонившись: «Добрый вечер, прости, я не слышала, как ты вошел. Задумалась и потеряла счёт времени». В голосе травницы звенела смертельная тоска. Не знай он её, Кадзу бы подумал, что перед ним человек, приговоренный к казни, которого утром ждёт самая мучительная из смертей. Девушка же невозмутимо расправила складки платья, сильнее затянула ремешок с кинжалом на предплечье и села обратно на циновку. Слегка повернув голову в его сторону, она прошептала: «Выпей со мной». Ниндзя сел рядом, принял из рук хозяйки чашку с напитком и пригубил её. Между ними повисла тишина, никто не решался нарушить её. Ночь была слишком прекрасна, чтобы обрывать пелену её убаюкивающего покоя своими разговорами.***
Сёдзи* — в традиционной японской архитектуре дверь, окно или перегородка, разделяющая внутреннее пространство жилища, состоящая из прозрачной или полупрозрачной бумаги, крепящейся к деревянной раме.