В чешуе форели

      Письмо Ренли в кои-то веки было коротким и лаконичным: «Жив. Встретимся. Напьемся». После писем в пару страниц об учебе в Цитадели — одного перечисления книг в свое время хватило бы, чтобы он сам туда отправился — эта записка громче любых слов говорила о том, как сильно король Роберт был рад возвращению младшего брата. Определенно подмел им тренировочную площадку и не один раз, а «грозный» маг не рискнул ответить чем-то кроме честной стали, потому как магия — магией, а гнев Демона Трезубца не каждый может пережить.       В то же время письма Эдмара становились все длиннее благодаря оруженосцам Черной Рыбы, и Тирион вечерами зачитывал вслух для жены любимые моменты. Сам Эдмар взять еще одного сквайра не рискнул, воспитание даже одного племянника казалось ему делом архиважным, поэтому оруженосцев, друзей Оливера, навязали сиру Бриндену и тот, определенно, не в восторге.       — Эти снарки после чистки и натирания доспехов маслом обсыпали все чешуйками, — глаза Дейси заискрились смехом, да и он сам ухмылялся, представляя реакцию наставника. — Сир Бринден в ответ заставил их не только вычистить доспехи заново под его присмотром, но и почистить три бочки рыбы на ужин.       — Представляю, какой от них стоял аромат!       — Достаточный, чтобы он пригрозил утопить мальчишек в Красном зубце, если те не отмоются, — хохотнул Тирион.       О, он хорошо помнил то письмо Эдмара, отправленное вскоре после появления трех шкодливых сквайров в Риверране, когда друг ночью отвел парней за стены замка и «поведал», как Черная Рыба сбрасывает тела оруженосцев, не выдержавших тренировок, а после объявляет сбежавшими или пропавшими без вести. Страху мальцам хватило на пару недель, после у кого-то включился разум — Тирион подозревал, что у Баратеона, с такими-то родителями парень не мог быть идиотом — и они быстро выяснили, что Бринден до них мучил лишь самого Эдмара и Тириона Ланнистера, ныне вполне себе живого, хоть и карлика. Остальных просто не существовало в природе и их просто обдурили ради хорошего поведения.       Месть была быстрой и не очень продуманной — мальчишки изображали крайнюю усталость пару вечеров, на третью же ночь обсыпались мукой и пошли по замку с завываниями. Напугали они только пару слуг-полуночников, стражников после Черной Рыбы таким не пронять: скрутили, закинули в мешки и представили обоим Талли и мейстеру Виману как «свежепойманных призраков». Смеялись всем замком, а сир Бринден увеличил нагрузки, сказав, что раз силы на шутки есть — их надо тратить на тренировках. Но угроза притопить неслухов в реке стала часто слышимой, потому что сквайры не угомонились.       Тирион каждое письмо ждал, как новую книгу, даже предложил Эдмару составить из них сборник поучений для будущих поколений, как надо веселиться. Их детские забавы, даже погром во дворе Красного Замка меркли на фоне прилипшего к полу сира Бриндена, потому что прохвосты смазали его сапоги смолой с легкой присыпкой, чтобы пустую обувь двигать было возможно, а вот надетую на ноги — нет. Очищали они же, но, по словам Эдмара, были слишком довольны зрелищем, и сам друг писал, что почувствовал себя отмщенным за все мучения бытия сквайром.       Старшему Талли на самом деле нравилась это маленькая война, где Бринден следит за каждым шагом, чтобы не вляпаться в новую неприятность, а мальчишки огребают наказания за каждый подозрительный чих, потому что если бы Черная Рыба хотел, то раз и навсегда отучил всех троих от шалостей. Но наставник не любил, когда все легко, напротив, такое открытое сопротивление его суровым методам и брани словно радовало старика, Эд писал, что тот как помолодел. И парнишки молодцы, вроде и вредности устраивают — но учатся примерно, мейстер Виман не успевает хвалить. Правда не раз и не два выяснялось, что те использовали полученные знания против сира Бриндена, но усердия и усидчивости это не отменяло.       Эдмар же грузил мальчишек по своей части — после узаконивания близнецов Лонмаутов тоже ждала муштра как наследников, правда сначала наивный друг старался поступить честно и загрузить этой учебой только старшего из них, Робина. Закончилось благое дело, практически не начавшись, потому как в первый же день никто из близнецов не явился, а посланных слуг отправляли искать дальше, называя себя Робаром. Что ж, Эд быстро передумал, решив учить сразу троих, а ведь будь близнецы умнее, ходили бы по очереди, теперь вот вдвоем мучаются.       — Ты не видела сегодня Джейме?       — Кажется, он выходил только для тренировок с Лорасом, — Дейси с привычной уже печалью покачала головой. Темный период брата еще не закончился.       Прошло уже три года, а Джейме так и не оправился, словно Серсея забрала его в могилу с собой, оставив им лишь тело. Конечно, это было не совсем так, просто жизнь брата стала полосатой, были времена, когда он становится собой прежним: усмехался и подтрунивал над Тирионом, спорил с отцом, возился с сыном и тренировал сквайра. А бывают периоды как нынешний, когда брат становился мрачнее тучи, замыкался в себе и выходил из комнат только для тренировок, на которых словно специально истязал себя до едва вменяемого состояния. Он редко говорил в это время, никто не был уверен, что он их вообще слушает, потому что реакция была обычно никакая.       Никто кроме Герольда — даже в самом худшем состоянии Джейме больше не забрасывал сына, того месяца после смерти близнеца было достаточно. Тогда брат пил почти постоянно, даже когда лорд Ланнистер запретил приносить тому вино. Он просто скрылся из замка и его нашли только через пару недель, в какой-то дешевой таверне на Золотой дороге. Тирион до сих пор не мог понять, повезло им, что обросшего и грязного брата никто не опознал как наследника Ланнистеров, или нет: может нашли бы раньше, а может кто и прирезал из старых обид и зависти. Тот случай был первым и пока что последним, когда он так зло орал на брата и, кажется, ему удалось достучаться хотя бы до какой-то части сознания, когда назвал Джейме еще худшим отцом, чем их собственный.       Испуганный Герольд, еще слишком маленький для понимания, но чувствовавший, что что-то не в порядке, а потому вцепившийся в вернувшегося отца клещами, стал хорошим уроком для брата, хотя Тирион бы предпочел, чтобы тот начал думать без травмы для племянника. Мальчик стал единственным, на кого брат действительно реагировал в плохие периоды, он слушал простые рассказы сына, как прошел его день, давал советы по мере сил — видят Семеро, Джейме никогда не был прилежным учеником — но чаще просто позволял сыну освещать его пустое существование. О том, как подобное влияет на ребенка, Тирион старался не думать: сейчас племянник точно понимал, как именно влияет на отца его присутствие, и изо всех сил старался быть тому опорой.       — Дети не должны защищать родителей или становится их якорями в трудную минуту, пока сами не станут взрослыми, — тетя Дженна вздыхала, но не мешала Джейме получать все утешение, какое он мог найти.       — Герольд его сын и наследник, разумеется, помогать его долг, — больше на эту тему он с Тайвином не заговаривал. Когда речь шла о человеческих взаимоотношениях, отец был удивительно бестолковым, карлик уже даже не удивлялся, что один из опаснейших лордов Вестероса так облажался с собственными детьми: слишком долго старик воспринимал людей как фигурки с определенным набором действий и забыл, что жизнь не кайвасса.       Они с Дейси по мере сил пытались дать племяннику заботу и защиту, как собственным детям, благо, что Джоанна и Томмен радовались присутствию кузена, воспринимая его как родного. Герольд же хоть и принимал их любовь, но явственно тянулся к родителям, сломленному изнутри Джейме и легкомысленной Линессе. Леди Линесса желала видеть идеального сына, златокудрого и зеленоглазого малыша в идеальном наряде и с идеальным поведением: как только Герольд уставал вести себя, как хотелось матери, он тут же отсылался прочь под любым предлогом. Это не было редким поведением в их кругах, но лорда Тайвина раздражало подобное отношение к его внуку и наследнику. Общение леди с сыном было решено ограничить, чтобы та, не дай Семеро, не испортила заготовку будущего лорда Утеса. Как воспримет это внук, лорда Тайвина интересовало мало — он лучше знает, что для того полезнее и правильнее. Злость на бессердечие и неразумность родичей иногда захватывала Тириона с головой, но идти наперекор отцу духу не хватало, разве что смягчить последствия для племянника.       — Не можешь предотвратить — возглавь, — шептал он выученный в Риверране урок и занимался с племянником по мере сил, благодаря богов за Дейси, тоже взявшую Герольда под опеку.       В обществе детей Герольд становился обычным ребенком, самоуверенным как все Ланнистеры, с удовольствием перетягивающим на себя главенство. Поспорить с ним мог разве что второй племянник, Арлан Баратеон, из-за статуса кронпринца и врожденного оленьего упрямства. Та же Мирцелла хоть и была принцессой, старше кузена на два года, была удивительно спокойной и тихой, и в Утесе Кастерли ей понравилась лишь возможность уединиться где-нибудь с книгой или просто так, чтобы найти ее остальным было нелегко. Из всех Ланнистеров с принцессой сошлась лишь Джой Хилл, незаконная дочка дяди Гериона, которой изначально вообще-то запрещалось показываться царственным родичам на глаза. Только после того, как дядя Киван указал на схожесть характеров и увлечений девочек, лорд Тайвин отменил запрет.       Это не совсем решало проблему отстраненности принцессы от родни со стороны матери, но с другой стороны, Старого льва наверняка больше интересовал кронпринц, а уж тот был счастлив носиться по коридорам и подземельям незнакомого замка, играть с множеством кузенов и кузин в прятки, а также выматывать душу болтовней. Не будь Тирион так занят волнениями за жену и радостным предвкушением, обязательно бы присоединился и направил бьющую из мальчишек энергию в более шкодливое русло. Но они ждали Томмена, и это драгоценное время ожидания Тирион не променял бы ни на что иное в мире.       — О, кажется, еще один мой друг решил выполнить свои обязательства перед родом.       — Что? — Дейси приподняла бровь, оторвав взгляд от заснувшей у нее на руках Джоанны. С рождением Томмена она стала требовать больше внимания, просилась на руки, еду и игрушки как у малыша. По словам тетушек это было естественно, поэтому они старались уделять дочери достаточно времени, чтобы та не ревновала к младшему брату. Джоанна успокоилась, но иногда прорывалось по новой. Возможно поездка, для которой Томмен слишком мал, взбодрит ее и отвлечет от ревности к малышу.       Эдмар Талли достаточно втянулся в рутину верховного лорда, чтобы вступить в брак, и Тирион никак не мог это пропустить. Судя по письму, они наконец-то соберутся все вместе: и Ренли закончил с обучением в Цитадели, и Уиллас с женой приедет, и Эндрю оставит на время море, и сам Тирион достаточно свободен. Свадьба обещала быть пышной, обе старшие сестры жениха собирались приехать вместе с семьями, а где шумное веселье, там и его милость, может даже с семьей и невестой. Каким образом Малому Совету удалось убедить Роберта не пороть горячку и позволить им уладить все волнения, связанные с выбором невесты, Тирион не знал и не хотел знать. Баратеон был и оставался вспыльчивым человеком, с такого бы сталось усмирять людей не словами, а молотом. Но его удержали, поэтому в ход пошли дипломатия лордов из Совета, работа с народом и влияние дома Талли и леди Баратеон, а также, наверняка, шантаж и угрозы — с некоторыми иначе было нельзя.       Лорда Тайвина в пользу неизвестной девицы с Летнийских островов убедили логическими доводами: ее сын никогда не станет угрозой Арлану. Конечно, какая-нибудь из девиц из их дома или младших ветвей была бы лучше, сестры кузена Давена были свободны и достигли брачного возраста, но Тирион сомневался, что Роберт позволил бы связать себя узами брака с еще одной львицей, Серсея отбила у него любую приязнь их дому. А раз не Ланнистер, то пусть уж темнокожая дикарка, чем какая-нибудь дорнийка, карлик готов был поспорить, что лорд Тайвин впервые рад, что принцесса Арианна уже замужем. Дорнийка пыталась по мелочам портить им жизнь во время редких визитов, злословила, искала слабые места, но никакой серьезной угрозы сама по себе не представляла, а принц Доран, очевидно, просто сплавил неразумную наследницу подальше от дома и места верховного лорда. Теперь ему наследовал второй ребенок, Квентин, шестнадцатилетний мальчишка, воспитанный лордом Айронвудом, с которым какой-никакой контакт у Баратеонов есть через старшую дочь, леди Инис Баклер. Может быть, этот ход еще сработает, и Дорн будет менее беспокойным в следующем поколении. А если и нет — Вестеросу не привыкать.       — Мне просто интересно, как именно леди Лиза договорилась с Праведными.       — У нас есть отличная возможность узнать все из первых рук.       Риверран был полон народу, за все годы Тирион ни разу не видел, чтобы в замке собиралось столько гостей, словно Эдмар сошел с ума и пригласил население всех Семи Королевств. Кажется, будто приехал каждый речной лорд или глава рыцарского дома, верховные лорды тоже не могли прибыть без сонма сопровождающих — а ведь королевская семья еще только ожидалась. Как сына верховного лорда и воспитанника дома Талли Тириона с семьей поселили в привилегированных гостевых покоях, недалеко от хозяйских опочивален. Разумеется, Уиллас с Ашей, Эндрю и Ренли тоже были устроены в этом крыле, в то время как леди Баратеон с семьей и воспитанницей-невестой обосновалась в хозяйской части замка.       — А где лорд Баратеон? — изумился Тирион, узнав, что леди Баратеон прибыла с детьми. — Неужели отговорился от леди Лизы делами Совета?       — Ты же знаешь, что это невозможно, — усмехнулся Ренли. — Его милость и лорд Баратеон изволят прибыть позднее на драконах.       — Наконец-то они их оседлают, — несколько лет назад он бы все отдал, чтобы стать драконьим всадником, столь мало он имел тогда. — Это безопасно?       — Видел со стен специально выравненную площадку? Это для них, и ограждение поставили, чтобы все знали, что туда нельзя ходить, — Эдмар устало вздохнул. — Я, конечно, уверен, что люди все равно полезут, особенно эти два граммкина из Лонмаутов, но это уже будет их свободный выбор, от меня не зависящий. Если их сожрут — я предупреждал.       Грамкины, они же сквайры-близнецы, Робин и Робар, оказались именно такими, какими их представлял Тирион по письмам друга. Когда он в первый раз увидел мальчишек, они встречали гостей с вымазанным травой ребенком и уверяли, что нашли Детей Леса. После, конечно, сир Бринден отвесил им подзатыльники и отправил на воспитательные работы, но первое впечатление уже сложилось. Оливера Баратеона он хорошо помнил по времени, проведенному в Штормовом Пределе, и прошедшие годы только отточили личинку верховного лорда, мальчик был безукоризненно вежлив, но от непонравившихся личностей, неприятных вопросов и неинтересных тем уклонялся с поразительной для юнца грацией.       Его же младшая сестра Кассана казалась копией короля, шумной, непосредственной и совершенно не способной на какой-либо умысел, пока девочка не разыграла близнецов. Она подговорила всех слуг в замке, предупредила всех лордов и леди, включая отца вышеупомянутых сквайров, только ради того, чтобы на следующий день активные участники ходили с нарисованными черепами и поцелуями на лице. Некоторые высокородные, включая и Тириона, тоже присоединились к шутке, тот же Эдмар не мог упустить возможность подшутить над сквайрами, действовавшими ему на нервы последний год. Кассане почти удалось убедить мальчишек, что у них галлюцинации на основе собственного герба, когда прибыли Старки и случайно сломали все представление своим удивлением.       — Ну, это была хорошая попытка, — смеялся Эдмар, отмывая череп на скуле. — Согласитесь, работа проделана колоссальная, она планировала розыгрыш несколько недель, через письма уговаривая нас помочь. Лиза довольна, что в кои-то веки дочка действовала умом, а не силой.       — Направила бы она новоявленную хитрость на что-то более полезное, — буркнул Ренли. Днем ранее его уломали показать несколько заклинаний, простых вроде зажигания обсидиановой свечи, позволяющей видеть дальше в пространстве, чем любой «мирийский глаз». И поэтому после приезда Старков именно на него смотрели печальные глаза Кассаны Баратеон, говорящие «что же ты, дядя, не увидел их». Немой безосновательный укор портил ему настроение весь вечер.       — Не бухти, Ренли, завтра на тренировке отыграешься, — хохотнул Эндрю. — Эд, а леди Кейтилин позволяет своим дочерям размахивать мечом?       — Младшей, — подтвердил Талли, подливая всем вина. — Вернее, Кэт обеим разрешает, просто Сансе оружие даром не нужно, а вот Арья совсем как дикий волчонок и внешне вылитая Старк. Ты не представляешь, как она счастлива найти подругу по увлечению, они с Кассаной так легко сошлись, что я боюсь за Риверран.       — Кстати о волках, — встрепенулся Тирион. — А лютоволков не опасно оставлять в замке? Может их как драконов отселить подальше?       — Нет, эти прирученные, — достаточно легкомысленно ответил Эдмар. — Сестра писала, что дети постоянно их дрессируют, лорд Старк поставил условие: хоть одно нападение не по приказу — и лютоволка обезглавят.       — Сурово, — нахмурился Уиллас. — Но разумно.       А на что способен полугодовалый лютоволк, они узнали уже на следующее утро, когда дети начали тренировку вместе с питомцами. Волчата опережали обычных волков в развитии и уме, уже сейчас они были свыше полутора футов ростом, и не будь нападение тренировкой, без травм бы противники мальчишек не ушли. Даже с защитой и командой «не вгрызаться», синяки они оставляли солидные, такими челюстями только кости ломать. В будущем Тириону однозначно не хотелось стать врагом Старков, когда дети и их лютоволки вырастут. Зато волчата оказались не агрессивными, вернее, они реагировали на эмоции своих хозяев, и старшие из детей, Робб и Джон Уотерс, заставляли младших контролировать если не себя, то животных, да и угроза усекновения головы все еще висела над лютоволками в случае неправильного поведения.       — И давно они так? — Тирион не был уверен, стоит ли ему моргать, вдруг окажется, что он спит.       — Уже второй час, — спокойно ответила Дейси.       Едва достигшие четырех лет девочки, Джоанна и Селия, сидели и играли второй час в «узнай герб», домашняя игра Баратеонов, где игроки по очереди показывали друг другу карточки с гербами Вестероса или именем дома, а второй должен был его узнать. Выигрывает тот, кто первым опознает десять гербов подряд — но это условие можно менять. Простой способ заставить ребенка разобраться в геральдике, не прибегая к строгости и послушанию. Джоанне игра понравилась, его девочка вообще любила все яркое и красочное, а Селии явно нравилось выигрывать, в знании гербов домов Вестероса она явно опережала приятельницу. Ничего, Джоанна усердная, а ланнистеровская кровь не позволит долго быть в отстающих. Надо будет сделать копию этих карточек, раз уж дочери так понравилось, да и Томмен потом по ним будет учить и гербы, и девизы — игра имела несколько уровней сложности.       Разумеется, драконы опередили королевскую свиту. Хоть к драконам чуть привыкли, видеть драконьих всадников было совсем другим делом, вспоминая, что именно такая сила в свое время подчинила все Семь Королевств. Рослые Баратеоны тоже неплохо смотрелись на месте предков, правда, седла бы им доработать.       — Так предложи, в чем проблема? — Эдмар после очередного «все-еще-подготовительного» дня просто лег со словами, что если невеста не против, он готов сбегать с ней в септу сейчас, потому что больше этих хлопот он не вынесет. Невеста, леди Надин, взглянув на жениха сверху вниз, уточнила, готов ли он признать все предыдущие усилия ненужными. Если да, то она может прямо сейчас встать и пойти с ним в септу, но, разумеется, Талли уже жалел о затраченном времени. — Ты же изучал кожевенное дело, сделай как надо, его милость обрадуется и наградит в ответ, а то он своими жалобами на отсиженное место уже всем надоел.       — Ну, на это я повлиять никак не могу, не подушки же к седлу пришивать, — расхохотался Тирион.       Разработкой седла он и вправду занялся, пожалев в первую очередь драконов, им же эти туши носить — то, что драконы вот-вот смогут проглотить своих всадников целиком, карлик не принимал во внимание — и привлек к этому делу не только местного мастера, но и лорда Баратеона, как лицо, заинтересованное в результате. Одновременно с тем, Тирион надеялся узнать ответ на давно набивший оскомину вопрос: как они убедили Веру не вмешиваться в будущий брак короля с иноземной принцессой, бывшей жрицей любви и так далее. Летнийские острова законами, моралью и религией отличались от Вестероса, как небо отличается от земли, Праведные должны были поднять шум, узнав о некоторых из них — та же проституция была и остается грехом, как и распутство.       — Совет Веры не имеет власти в этом вопросе, — лорд Баратеон смотрел спокойно, без насмешки или недовольства, но Тирион остро почувствовал себя мальчишкой, разочаровавшим наставника глупым вопросом. — Законы Вестероса запрещают притеснения из-за вероисповедания, с этой стороны они не имеют права возмущаться, даже если бы леди Джалая приносила кровавые жертвы каким-нибудь бесам. При условии, что этими жертвами не были люди, конечно.       — Праведные бы и не стали воздействовать с помощью закона, — уже осторожнее оспорил он аргумент мастера над законами.       — Какое счастье, что и на них можно воздействовать без помощи закона, — с каменным лицом ответил лорд Баратеон, дав понять, что если Ланнистеру так интересно, он может пойти и спросить леди Лизу лично.       Какое-то время Тирион пытался убедить себя, что ему неинтересно. Его хватило примерно на час, потому что все, связанное с талантами Талли получать желаемое обходными путями, вызывало у него интерес еще с момента знакомства. Даже лорд Тайвин со всем его богатством не мог получить такое влияние, как леди Лиза Баратеон, и отец определенно жалел, что Джейме в свое время стал гвардейцем. Конечно, это не мешает тому строить долгоиграющие планы на Герольда и одну из дочерей леди Лизы, но Тирион не был настолько глуп, чтобы поставить на отца. Неважно, какой целью задавались речники, они получали свое.       Восстание Баратеона могло захлебнуться задолго до Трезубца, если бы лорд Талли не поддержал их, а в итоге его внуки станут верховными лордами сразу трех регионов. Эдмар увильнул от всех попыток связать его брачными узами, пока не нашел, что искал, и не пришло удобное ему время. Леди Баратеон по влиянию обходит всех дам королевства, включая его покойную сестрицу, ей иногда достаточно высказать пожелание вслух, чтобы люди стремглав мчались его исполнить. И Тириону очень было интересно, что предложила леди Лиза Верховному септону и Совету Веры, чтобы они сидели в сторонке, радовались за короля и успокаивали простой народ Вестероса.       — Здравствуй, львенок, — леди Лиза не удивилась его визиту, наверняка ее предупредили о его любопытстве еще до того как он закончил с лордом Станнисом обсуждение чертежей. — Вина?       — С радостью, — младшая чета Баратеонов предпочитала воду и чаи, но всегда гостеприимно угощала гостей любым сортом вина от золотого арборского до легкого летнийского. Изгнанный принц Джалабхар Ксо, которому не так давно даровали титул лорда, дабы хоть немного поднять положение леди Джалайи, был верным поставщиком всего самого лучшего, что можно найти на его родине за исключением луков из златосерда. — Как вы знаете, меня привело к вам любопытство, как ни прискорбно мне это признавать.       — Что в том прискорбного, Тирион? — леди с удивлением взглянула на него. — Все мы любопытны и охочи до знаний или сплетен, тут уж кто на что горазд. Но вот почему тебе так интересен мой конфликт с Верой в Семерых, это действительно интересно. Веришь ли ты в них?       — Верю, — ответ сорвался мгновенно, разве может быть иначе. — Но я не думаю, что в глазах богов выбор его милости так уж грешен.       — Богам нет дела до наших мелких человеческих делишек, — пожала плечами леди, снова поднимая и продвигая непривычную мысль, что боги, конечно, есть, но люди их интересуют ровно так же, как самих людей какие-нибудь муравьи. — Поэтому я тоже не думаю, что они возмутились бы из-за веры леди Джалайи и ее брака с его милостью.       — Но Праведные и Верховный септон вряд ли с этим согласны, — подвел он разговор к интересующей его теме.       — Они не согласны, — подтвердила миледи и пригубила воду. — Но они не всегда могут усмирить собственную плоть и нарушают обеты, особенно часто обеты аскетизма и целомудрия, на что их собственная паства может отреагировать неоднозначно, если им часто на это указывать.       А указывать есть кому, шептуны были огромной сетью, он подозревал, что та стала раза в два больше после того, как лорд Талли занял место мастера над шептунами. И если эта сила обрушится шепотками, слухами и прямыми обвинениями в сторону Совета Веры и септонов, то вполне может породить религиозный бунт с непредсказуемыми последствиями. Но понимали ли это Праведные?       — Им пришлось прозреть после того, как кто-то обнаружил, что септон Оллидор посещает места, не предусмотренные его статусом.       Тирион легко вспомнил эту историю, прошло всего три месяца, как волнения улеглись. Громкий был скандал, прокатившийся по всему Вестеросу, люди вслух сомневались, а достойны ли Праведные своего места и статуса, не надо ли присмотреться к ним поближе, соблюдают ли они обеты. Беспокойное время, как выяснилось, спровоцированное леди Баратеон, могло напугать коллегию в достаточной степени, чтобы те закрыли глаза на грехи леди Джалайи, а также убедили народ в своем полном одобрении выбора монарха.       — Полагаю, у них не осталось выбора, — криво усмехнулся Тирион. Все-таки шантаж и угрозы были действенным оружием против тех, кто убежден в своей неприкосновенности, хотя бы в силу неожиданности.       — Разумеется, остался, — фыркнула леди Баратеон. — Они могли начать блюсти обеты, отказаться от любой роскоши и посвятить себя молитвам и добрым делам во имя Семерых. Такой вариант меня бы тоже устроил: если бы они стали теми, за кого себя выдают, они бы не лезли в проблемы светской власти.       — Логично, — усмехнулся Тирион. Безвыходных ситуаций не бывает, просто не каждый вариант приемлем и допустим для кого-то конкретного.       — Если ты удовлетворил свое любопытство, то порадуй леди в возрасте и расскажи что-нибудь интересное, что она еще не слышала, — махнула рукой леди Баратеон, позволяя выбрать любую тему для разговора.       — С каких это пор вы стали леди в возрасте, миледи? — поперхнулся вином Тирион и почел за благо отставить кубок.       — С тех пор, как мальчик, которого я помню гуляющим под столом в полный рост, стал отцом второго ребенка, — чуть сварливо с ностальгией протянула леди Баратеон, и Тирион позволил себе расхохотаться в голос и сообщить, что под некоторыми столами он и сейчас может пройтись.