"Мечты"
16 августа 2021 г. в 15:07
Ярская представила тот роковой день...
27.05.1988.
— Пиши отказ, Ирина Ярская. Господи, бедный ребенок, — наседала Кравченко.
— Нет, не хочу, — рыдала Ирина.
— Хочешь, не хочешь, а деваться некуда. Порядки суровы: пиши отказ от дочери и дело с концом.
— Это моя дочь... Зачем вы так?
— Затем, что ты не первая и не последняя. Нарожаете детей без прописки, на птичьих правах существуя, а мы расхлёбывай. Если тебе не нужен собственный ребенок, думаешь, государство обрадуется лишнему голодному рту? И скажет тебе спасибо за очередного подкидыша?
— Поймите, я...мне очень трудно, но я люблю дочь.
— Так зачем рожала, если есть нечего?
— Обстоятельства...
— Да знаю я ваши обстоятельства: бросаете детей, как старую куклу, и повторно на панель, водку хлебать, курить, как сапожник.
— Да вы что? Как так можно? Знаете что: ничего я писать не буду. Отдайте мою девочку.
Заведующая не сдвинулась с места. Ярская встала и обошла стол. Инне стало неловко от новоиспеченной мамаши, выше ее на целую голову.
— Дочь отдайте, пожалуйста, Инна Ивановна. Прошу, — протягивая руки.
— Не дождешься, — уходя в противоположный угол кабинета.
— Отдайте девочку, — Ирина засеменила следом. — Не отдадите, я вам разнесу кабинет. Немедленно отдайте ребенка, — загородив спиной дверь.
Ирина теряла терпение и набросилась на Инну, отбирая дочь. Пришлось толкнуть Инну.
— Полоумная что ли? Я милицию вызову, заявление напишу.
— Тихо, не плачь, солнышко мое маленькое. Все хорошо, — качая малютку. — Пишите хоть двести, а я уйду отсюда с моей девочкой, и вы не вправе ее отнимать, — хлопая дверью.
В палате.
— Ну чего плачем, маленькая. Не плачь, девочка моя, — сжав крохотные пальчики и чмокнув в лобик.
Девочка сосредоточенно посмотрела на маму карими глазками.
— Какая спокойная! — похвалила соседка по палате. — Я Катя. Второго сына родила, муж встретит с сыном. Олежа, мой второй, орет то и дело, захлебывается в рыданиях, а ваша тихоня.
— Спокойная. Мне бы ее спокойствие.
— Тебя как звать-то?
— Ирой. Это Вера, или Аглая. Не решила.
— Хорошенькая, вы даже похожи в профиль. Глазки светло-карие, серьезные, почти зеленые. Редкая красавица! — любуясь девочкой и качая сына.
— Спасибо, Катя. Твой Олежа тоже богатырь! Милый, — заплаканным голосом отреагировала Ярская.
— Чего плачешь? От счастья?
— У меня ничего нет, я не знаю, как...
— Как это ничего? А дочка?
— Девочка моя, мама с тобой. Никому не отдам, — заплакала Ира, поглаживая сверток с дочкой.
— Ну ты чего?
— Мне идти некуда и денег нет...
— А у кого они есть? Денег всем не хватает. Почему идти некуда?
— Меня из коммуналки выгнали, и с работы уволили.
— Тебе сколько лет?
— 19. Понимаешь, я одна совсем...
— Отец ребенка бросил?
— Нету никого у меня: ни родителей, ни подруг. Я хотела ее на время оставить, а Инна...она...
Ирина разрыдалась.
— Успокойся, не плачь. Все образуется. Молодец, что от дочки не отказалась. И запомни: ты не одна.
— Я и не собиралась отказываться. Думала, на время оставлю, найду жилье, а Инна Ивановна пыталась отобрать Веру.
— Отобрать? Как такое возможно?
— Моя девочка, — громче зарыдала девушка, прижимая дочь. — Я тебя чуть не бросила.
— Жалко мне тебя. Да ладно, не расстраивайся. Ты сделала правильный выбор. А работу и жилье найдешь.
***
Ярская вышла из здания больницы с дочкой. Заходил милиционер, но Ирина расплакалась и сотрудник отстал, лишь бы нытье не слушать. Держа в руках дочь, с дорожной сумкой на плече двигалась по направлению к парку. — Солнышко, все будет хорошо, мы выстоим, да? — убаюкивая засыпающую девочку, разморенную от солнца. Пошла в продуктовый магазин рядом с коммуналкой и устроилась на работу уборщицей, дали комнату... — Верочка, девочка моя, пойдем купаться, пойдем, — подхватив девочку на руки. Ира встала на ноги и, подзаработав, переехала в коммуналку. Одолжила ванночку. — Что такое? — испугалась девушка, когда дочь заплакала. — Вода не горячая. Чего плачем? Ну не плачь, давай поплаваем. Ты у меня редко плачешь, — утирая слезки. — Не плачь, солнышко. Маленькая Вера расслабилась и начала бить руками по воде, обрызгав маму. — Верунь, так дело не пойдет, хулиганка ты моя. Ой, чертенок мой маленький, — чмокая дочь в лобик. Искупав девочку, Ирина со всей нежностью прижала дочь к себе, завернутую в полотенце. Надев на дочь ползунки, краем глаза заметила, как Верочка довольно хлопает глазками. Это ее девочка: с пухлыми щечками, каштановыми волосиками и невероятно серьезными карими глазами. Будто ребенок все понимал и осознавал. — Красавица моя, — пощекотав животик. Прием сработал и девочка заулыбалась. На редкость, Вера росла тихим ребенком, практически не плакала, чаще пронзительно смотря. Кроватку Ярская купить не могла и потому ребенок покоился на кровати, обложенный подушками, дабы не упасть. — Великолепно лежишь, Верочка. Маму осенило вдохновение и я нарисую твой портрет. Кто знает, спустя десять лет, может быть, твой портрет будет греть меня тоскливыми, серыми вечерами. Достав лист бумаги и карандаш, заняв позицию наблюдателя за дочкой, штрихами, принялась вырисовывать портрет дочери. Стресс выплескивался на бумагу, оживляя несчастную в депрессивном состоянии. За окном жаркое лето, душный июнь, а на душе кошки скребут. Оттого, что одна и некому помочь. Оттого, что Вера, по большому счету, никому не нужна, кроме матери. Печальные глаза наполнились слезами. — У нас с тобой, солнышко, все будет хорошо, слышишь? Никто и ничто нас не сломает, потому что мы-сила. Ты справишься со всеми невзгодами и засияешь ярче звезды на небосклоне. Я верю: придет твое время управлять и властвовать. Будет жизнь яркой и насыщенной. Люблю тебя больше жизни. Когда спустя час Ярская заканчивала портрет, совершенно неожиданно разревелась Вера. — Верочка, что такое? — отложив настороженно лист. — Маленькая, животик у тебя болит? — проверив дочь. Голодная Вера пуще прежнего завыла. — О, господи, да ты голодная! Прости, солнце, маму твою малахольную: задумалась, увлеклась, а ты голодная лежишь. Безобразие. Иди на ручки! Девочка немного поднабрала в весе и худенькой Ире было проблематично таскать ее на себе. Но виду не подавала. — Пойдем, малышка, не плачь. Ну девочка моя, не плачь, — прижимая дочь нежно-нежно. С рождением Веры чувство опасности усилилось многократно и Ира оставляла дочь только, когда работала и то на соседку, отличную хозяйку и мать. В данном случае, дочь взяла с собой на кухню. Осторожно, очень осторожно положила ребенка на стул, со всех сторон загородив стульями, выстроив квадрат, чтобы, в случае чего, девочка упала на сиденье стульев, и обложив подушками. К тому же, высокие спинки защищали от падения. Варя кашу, то и дело поглядывала на дочь, боясь. Хвала небесам, Вера лежала спокойно, рыдая на весь первый этаж. Из-за стресса молока особо не было и девочку пришлось кормить из бутылочки. — Тихо, маленькая. Щас мама накормит кашей, щас ты поешь и улыбнёшься. Девушке пришлось продать Юрин подарок-золотую цепочку, чтобы купить дочери одежду, соску и посуду, из которой кормила дочь. (Хранила в комнате посуду). Рисковать и пользоваться общажной Ирина не собиралась. — Мама уже несет вкусную кашу, хватит плакать, — сажая дочь на колени. — Ну и кто тут голодный? Верочка голодная? — поднося бутылочку к детскому рту. Девочка с удовольствием поела и, разомлев, заснула. — Уснула моя принцесса. Засыпай, ангелочек. Пускай хотя бы у тебя жизнь будет легкой и беззаботной во сне. 1995 год. — Ирина, мы снова встретились с вами, это знак, — заявил Скворцов Андрей. Впервые они познакомились в 1990 г., когда Ирина работала помощником декоратора в театре, а Скворцов сочинял музыку, являясь преуспевающим композитором. Тогда молодой и привлекательный мужчина, старше Ярской на 6 лет, отметил высокую, стройную художницу, всячески стараясь подсобить, помочь. Любовь вспыхнула с первого взгляда и наивный Андрей втрескался по уши в Ирину. Старался понравиться изо всех сил, но Ирина игнорировала его попытки. — Ирина, позвольте пригласить вас в театр. — Андрей Викторович, мне не до театров, работы навалилось. — Я вам помогу с декорациями, подключу знакомых. Нехорошо хрупкой девушке таскать тяжести. — Без советов разберусь. Мне идти пора. — Ирина, у вас очень грустные глаза. Что случилось? Проблемы? — Вам, какая разница? Не все ли равно? — Нет, я... Но Ирина ушла за кулисы. Андрей поразился холодности и недоступности Ярской. Отступил, понимая, что не завоевать сердце красавицы, и продолжил свободное плавание. Судьба свела с другой рыжей красавицей-молодой актрисой Натальей, которую он встретил на дипломном спектакле Щепки. Знал бы мужчина ситуацию: единственную и истинную причину поведения Ярской, которая в одиночку тащила дочь и не ждала помощи. Вечером того дня. Вере 2, и она прытко бегает по комнате. В какой-то момент залезла на стул, пока мама отошла на 5 минут, а соседка зазевалась и вышла. — Вера! — подбегая к дочери и сгребая в охапку. Ярская подоспела вовремя. И успела. Девчушка не упала, лишь слегка покачнулась. — Верочка! Ты зачем маму пугаешь? Стоять, куда? — дернув за руку озорницу, которая собралась бежать дальше. — Ворчишь? Чего ты ворчишь? Ты могла упасть и сломать себе конечности, — погладив по голове насупившуюся дочь, издававшую недовольные звуки. Ни на шаг не отпускать-такую стратегию выбрала Ирина. И вновь случай столкнул через 5 лет Ирину и Андрея. Рекламное агентство "Life" снимало рекламу бытовых приборов, а Ярская разрабатывала концепцию. Волею судьбы, Скворцова пригласили в проект сочинить мелодию заставки для рекламы. Все-таки в определенных, театральных кругах Андрей был известным композитором. — Ирина Михайловна, рад знакомству. — Я тоже. Наслышана о вашей карьере. Музыка действительно потрясающая, вы-одаренный кадр. — Бросьте, музыка мелочь, по сравнению с дизайном. Как вам удаётся придумать концепцию с раскадровкой? — Вижу и все. Так же, как и вы сочиняете. Несложное занятие, я не жалуюсь. — Спектакль "Ночная жизнь", декорации к которому вы изготовили, прошел блестяще. Я всегда твердо был уверен, что вы добьетесь успеха. — Лукавите. — Нисколько. Творческий человек талант за версту чует. Впрочем, я готов вам сыграть новейшую мелодию для рекламы. — Отлично, приступим.***
— Ирина, в честь такого дела (директор одобрил концепцию рекламы вместе с музыкальным оформлением), я обязан пригласить вас завтра, в 19.00, в ресторан. Согласны? — Согласна, при условии, если обед деловой. На большее не рассчитывайте. Можно я приду не одна? — прищурив глаза. — Смотря, с кем. У вас есть кавалер? — Да нет, я возьму с собой дочь, ей 7 лет. Детали обсудим позже. — Дочь? Отлично. Приводите, мы подружимся. Обожаю детей. А еще я точно знаю: она невероятная красавица, вся в маму, — подмигивая.***
— Добрый вечер, Андрей Викторович. К столику стремительно подошла Ирина в бежевом платье за ручку с дочкой-кареглазой шатенкой с большими хвостиками и в синем платьице. — Добрый, Ирина. Кто это? Что за красивая принцесса? — Мамочка, это мой папа? — теребя за рукав платья. — Милая, нет, папа твой далеко, а я это дядя Андрей, мой друг. Знакомьтесь, Вера, моя дочь. Мы ненадолго, буквально на час. Сами понимаете, Вере завтра в школу, но посидеть с ней некому. — Без проблем. Очень приятно, Верочка, зови меня Андреем. Я-друг мамы, хороший друг. — Мама, дядя Андрей хороший. — Хороший, милая, — улыбнулась Ирина. Пожалуй, дочь-единственный человек, заставляющая Ирину смеяться и улыбаться. Перед Скворцовым она всегда представала Снежной королевой. — Ну что же, Ирина, Верочка, выбирайте любое блюдо, не стесняйтесь.***
— Мама, я покатаюсь на карусели? — Покатайся. Вера побежала после ресторана вперед и не заметила велосипедиста. Ирина ловко подскочила к ребенку и отдернула за руку. Затем долго прижимала к себе и ревела. — Ирина, не плачьте. Ну это же дети, они те еще проказники. — Я так испугалась. Солнце, а, если бы он тебя сбил? Нет, не дай бог. На протяжении поездки домой(Андрей решил подвезти) Ярская обнимала дочь, не отпуская. Девочка закашлялась, ложась в кровать. Дома. — Верочка, ты бледная. Случаем, не заболела? — потрогав лоб. — Нет, мама, пыль попала. — Когда Таня за тобой присматривала? — Не ругай Таню. Я сама испачкалась. — Я же просила соседку прибраться. — Мам, спокойно. Я же сидела в маске (Ирина сделала из марли маску, чтобы дочь не дышала пылью, грязью и не подцепила туберкулез). Свою комнату Ирина содержала в чистоте и дезинфицировала мебель, ручки. Даже обзавелась собственной посудой для себя и дочки. Частично осталась посуда от родителей, Ирина сохранила ее и носила в дорожной сумке. — Красивая бабочка, соседке очень понравилась, — растаяла Ира, разгневанная безалаберностью соседки. — Таня говорит у тебя талант, — похвалив рисунок дочки на тумбочке. — Это ты, мамочка. — Я? Бабочка? — Да, красивая и легкая. Ты летаешь на ветру, как бабочка, кружишься в небе. — Фантазерка моя, — чмокнув Веру в лоб. Знала бы девчушка о том, что мама летала, встретив первую любовь, а сейчас мама сбитый летчик. Но дети видят все в розовом цвете, тонко чувствуя родителей. Вот и Вера Ярская, не застав беззаботные времена юности мамы (18 лет), увидела Ирину бабочкой. — Мам, я решила, что хочу ходить в художественную школу. Денег у нас немного, и вряд ли... — Что значит денег мало? Заработаю, буду работать усерднее, но ты будешь учиться в художественной школе, я даю слово. — Правда? — Правда. Я не позволю зарыть твой талант и задатки в землю. Засыпай, солнце. Точно не заболела? — Я здорова. — Все-таки температурку измерим. Уложив дочь, Ярская вышла на лестничную площадку. Жила она в коммуналке вдвоем с дочкой. Денег практически не было, зарплату задерживали, а должность дизайнера пока не позволяла купить собственное жилье. Андрей на машине проводил гостей и, ища предлог для встречи, решил подарить Ире часы, купленные в честь рождения его двоих дочерей. Войдя, ужаснулся условиям, сам он ни разу не жил в подобной обстановке нищеты и безнадежности. Теперь все стало на свои места: Ирина потому и серьезный, жесткий работник. Жить среди пьяниц, тунеядцев, еще и с ребенком; жить среди столь разношерстного контингента — конечно, удовольствие малоприятное. Теперь ему все ясно. Порасспрашивал соседей, постучал в комнату Ирины. — Андрей Викторович, вы? Как вы узнали? Что вам нужно? — взяла быка за рога Ирина. — Ирина, не сердитесь. Я привёз вам часы последней модели, наручные. Не обижайтесь. Новейшие, не ношенные. — По какому поводу? Впрочем, предлагаю переговорить на кухне. Пойдемте. — Ирина, вы не подумайте, будто я вас задариваю... — А разве нет? — присев на край стула. — Нет, это знак моей признательности вам как первоклассному дизайнеру. — Иными словами, подсовываете мне взятку. — Просто подарок от чистого сердца. Почему вы видите только корысть в людях? — А вы поживите с мое, узнаете. Когда вам в лицо кричат, что вы ничтожество и бездарь, когда есть нечего, денег нет, а ребенок просит шоколадку, или холст. — Ирина, люди разные, есть негодяи и мерзавцы, но, я вас уверяю, хорошие люди не перевелись. Я постараюсь помочь вам, и не надо меня перебивать. Чем смогу, помогу. Начну с основного: своего жилья нет? — Как видите, мыкаюсь по съемным углам. — В таком случае у меня к вам деловое предложение: переезжайте ко мне. Я-успешный композитор, с квартирой, доставшейся от родителей. Все же лучше, чем жить в антисанитарных условиях и смотреть на пьяных мужиков, дышать парами табака, пылью, грязью. Наши дети подружатся. — Дети?? — От предыдущей жены осталось две дочери-близняшки-Катя и Лиза, им три годика. Бывшая укатила в Америку с американцем, душно ей здесь, перспектив нет, она же актриса. Там Голливуд, звезды, красивая жизнь. Дочек спихнула на меня, мы даже развестись не успели. Зато я научился понимать психологию маленьких девочек, возиться с ними, укачивать. Так что, не такой я и тюфяк, как вы считаете. — Вы отец-одиночка? — Почти. С женой развелся все-таки, Катю Наташа забрала, а Лиза живет со мной. — Может я лезу не в свое дело, но зачем вы разделили девочек? — На самом деле, все по-честному. — Странно. Андрей Викторович, ваше предложение заманчивое, но не для меня. — Боитесь, что я вас буду попрекать? Ни в коем случае, и потом, Ира, вы мне не безразличны. Приставать к вам не буду, успокойтесь. — На досуге обдумаю. — Ира, ваша очередь делится: я вам душу излил. — Откровений ждете? Хорошо, если не против, слушайте: не москвичка я, провинциалка, сирота. Жилья нет, денег тоже. Как многие наивные дуры, в 18 лет влюбилась, ну и вскоре забеременела Верой. Он меня бросил, мамаша его меня не приняла, голубая кровь, знаете ли. С работы уволили, из комнаты в коммуналке выгнали, отчислили из Академии художеств. В роддоме чуть не отказалась от дочери, и хвала небесам, не написала отказную. Вера-моя вера в лучшее! — Да уж, невеселая история. Правильно сделали, что Верочку не бросили. Я восхищен вашей силой воли и выдержкой. Вы-настоящая женщина и мама, шляпу снимаю. Перебирайтесь ко мне с дочкой, я добряк, детей обожаю, и вашу девочку не обижу. Вас тем более. В тот день Андрей осознал, как скучна и однообразна его жизнь, что именно Ирина Ярская, рыжеволосая, голубоглазая красавица (а Ирина была в разы красивее окружения мужчины) его судьба. Он полюбил их обеих: и уставшую женщину с кругами под глазами и грустным взглядом, и маленькую фантазерку Веру, похожую на маму упорством и, порой, выражением лица. Такие хрупкие личности, а внутри стержень, который не переломить. Сравнивая Ярскую с Натальей, Скворцов пребывал в нокауте. Бедная девушка, без связей, денег и поддержки растила дочку и ни разу не пожалела о ее существовании. Не ныла, не гналась за обложками глянца, мужчинами, молча и стойко принимала удары судьбы, не ропча. В то время, как Наталья, бывшая, с легкостью променяла детей и мужа на знойного и спортивного красавца актера, на широкий экран и богему, убегая от суровой реальности.***
2002 год. 7 лет совместной жизни Ирины и Андрея пролетели молниеносно. Приняв предложение мужчины, Ярская покинула коммуналку и стали Скворцовы (отец и дочка) жить вчетвером. Ира пошла на столь рискованный шаг ради Веры, готовая уйти по первому требованию назад. В девочке хранился кладезь положительных эмоций, малышка несла в мир свет и одухотворенность, заставляя маму жить дальше, окрыляя ее. Ирина поняв, что у Верочки тонкая душевная организация и мания к прекрасному, перевезла вещи к Андрею. Смотреть на обшарпанные вещи — не лучшее начало творческого пути Веры. К тому же, обстановка коммуналки угнетала юного человечка и девочка редко рисовала. В спокойной, семейной среде все вернулось на круги своя: переезд пошел на пользу обеим. С Лизой Ярская быстро нашла общий язык, заботясь, словно о второй дочери, не обделяя вниманием и родную. Девчонки подружились, и Вера, на правах старшей, выручала непоседу сестру, которая искала новые приключения на пятую точку с детства. Попадало обеим, но без причин Ирина никогда не ругала дочь и не наказывала. Даже, если виновата была Лиза, то наказывали виновницу. Скворцову удалось растопить холод в сердце жены: красиво ухаживал; помогал материально, не требуя взамен; жертвовал работой, сидя с Верой, и окружая заботой и любовью Иру, ни разу не упрекая наличием чужого ребенка в доме и не осуждая. Доверившись Андрею, принявшего и полюбившему Веру (она была для него заместо Кати), Ярская позволила себя поцеловать, ну и понеслось. В 1997 г. поженились, скромно расписавшись. Летали в гости к Кейт и Наталье, Вера и со средней сестрой нашла точки соприкосновения. Так и прожили 7 лет. Наступил 21 век. Вере 14 лет, учится в гимназии, на неделе занимается в художественной школе. Елизавете-10, учится и проказничает в обычной школе, Кейт-отличница и одна из лучших учениц, Наталья-живет в Нью-Йорке и снимается в кино, пусть и во второстепенных ролях. Андрей-композитор, чьи саундтреки крутят во многих сериалах и фильмах, Ирина-совладелица РА "ИмяRec" наравне с мужем. Первоначально агентство выкупил Скворцов и завладел часть акций, вторую часть — отдал жене. Агентство процветало, дела шли в гору, но Ирина, "словив звезду", поставила цель — стать лучшим рекламным агентством Москвы. Характер ее изменился: властная, циничная, жесткая, амбициозная Ирина вытеснила прежнюю Иру 1995 года, которая подавляла властность и желание всех контролировать (свойство характера жило в ней с рождения, раскрылось волею случая). — Маме это не понравится, — ныла Лиза в гостиной. К Вере в школе привязалась девочка-мажорка и всячески подтрунивала над ней. Верочка долго терпела и толкнула ее, за что получила в глаз. Еле разняли. Классная обещала сообщить родителям. Пришла домой с фингалом. — Фигня. Надо было этой стерве патлы повыдергивать. — Мама это без тебя сделает. Блин, кошмар, синяк на пол-лица. Как я в школу пойду? Засмеют меня ребята. — Дай в бубен всем, кто обижает. — Да толку-то? Родители у них шишки видные, меня выгонят из школы поганой метлой. — Ну и ладно. У тебя мама тоже непростая, богатая. Сдалась тебе эта гимназия. — Мама меня убьет, — обхватив голову руками. — Зато папа тебя отмажет. Подойдешь, глаза покрупнее, слезу пусти и вуаля. — Авантюристка.***
За три часа до этого. — Да, Оксана Николаевна, это я, Ирина Ярская, — стальной голос. — Ирина Михайловна, вынуждена сообщить: сегодня, на перемене, между третьим и четвертым уроком, ваша дочь напала на Женю Агапову, одноклассницу. Они ругались, потом сцепились руками, Вера ударила Женю, и, к сожалению, вы не кричите, успокойтесь, получила в глаз. Синяк небольшой, медсестра уже все обработала. Я вызываю вас и родителей Евгении завтра, в 12.00, сможете? — Да, — бросив трубку. Перед глазами потемнело.***
— Девчонки, я дома, — вернулся Андрей с работы. — Папа, ура! Принес мне вкусняшку? — Обижаешь, бери, бери, — протягивая шоколадку. — Лиза, сильно не увлекайся сладким, чтобы потом нам к стоматологу не пришлось идти. Съешь два кусочка, не больше. — Ну пап, — состроив мину. — Хватит канючить, я забочусь о твоих зубах. Вера на кухне? — В комнате. Её Женька Агапова, мажорка, в глаз ударила. — Как в глаз? О, господи, только этого нам не хватало. Верочка делала уроки в комнате, когда в дверь постучался Андрей. — Верунь, ты как? — погладив по голове. — Нормально, синяк пройдет. — Покажи, — разворачивая голову. — Ай. — Что "ай"? Синяк огромный. Вера, ты в травмпункт ходила? — Нет, зачем? Подумаешь, синяк. Я же не руку сломала. — Здрасьте, тебе сколько лет? 14. А если разовьется внутренняя гематома? С глазом шутки плохи, дорогая моя. Осложнения возможны, Вера. Вдруг сотрясение? Представь, что Ира устроит, если узнает, что ты отлыниваешь... Маму пожалей. Короче, собирайся, едем в травмпункт. — А уроки? — Доделаешь позже. Через 10 минут выходим, я пойду машину прогрею. Помоги Лизе одеться, а-то она опять набекрень кофту натянет. — Лиза с нами поедет? — Естественно, одну я ее не оставлю. Мало ли.***
В травмпункте. — Лиза, угомонись. С Верой все будет в порядке, — схватив за руку дочь, которая решила побегать в холле травмпункта. — Пап, мне скучно. Зачем с собой меня притащил? Я бы дома прекрасно отдохнула. — Ага, опять дома устроишь бедлам, и не дай бог, что-нибудь сломаешь себе. Потерпи немножко, прошу. — Ничего я не сломаю. Тебе мебель дороже меня? — Да нет, я переживаю. Вера с травмой, не хватало еще, чтобы и ты покалечилась. В прошлый раз, кто ударился головой? Все, сиди смирно и жди. Скоро Ира придет. — Вот уж точно не до смеха будет. В коридоре нарисовалась Ярская, шагая гордо и уверенно. — Ириш, успела? Говорила, что пробки... —...Рассеялись пробки. Где дочь? Давно она там? — ярость сквозила между строчек. — Двадцать минут. Ирин, не волнуйся, спокойно. Девочка в кабинете, поводов для беспокойства нет. Обычный синяк, пройдет. — Как это произошло? — Подробностей не знаю. — Я знаю, — перебила Лизка. — Женька ее цепляла, цепляла, вот и получила по физиономии. — Быстрее, Лиза, — прожигая взглядом падчерицу. — Женька постоянно Верку обижает, обзывается. Ну Вера и двинула ей в бубен, а та ей в глаз дала. — Хм. — Ириш, спокойно. Завтра все обсудим, с холодной головой. — Я им устрою, частная гимназия. Я им такой счет выставлю, что они всю жизнь отдавать будут. — Ириш, остынь. Щас можно наломать дров, а нам это ни к чему. Прошу тебя, не кричи на нее. — Да не буду я. Отстань, — оттолкнув мужа и отойдя к окну. Неистово хотелось курить, но Ирина решила не дышать табаком на дочь. Иногда Ярская курила, вернее, начала, когда бизнес пошел в гору. Да и курила всегда при вытяжке или на улице, а не при детях. Дверь открылась и показался доктор. — Вы мать Веры? — Я, что с моей девочкой? — Обошлось на этот раз. Синяк обработали, небольшая гематома пройдет через неделю. Сотрясения нет, координация не пострадала. — Спасибо, доктор. — Благодарите не меня, а счастливый случай. Вера вышла из кабинета: с синяком под правым глазом, бледная и напуганная. — Верочка, маленькая моя, — сжав дочь крепко-накрепко (девочка уже была выше мамы на пару сантиметров). — Как глазик? — Не болит. Врач мне помог, мам, все офигенно. — Я вижу. Поехали домой, милая.***
В машине. Ирина на заднем сидении обнимала дочерей, прислонившись головой к Вере. Девочка перенервничала и орать на нее было не лучшим вариантом.***
— Верочка, ты как? — присаживаясь на кровать в комнате дочери. — Мам, ну я уже большая. Чего вы носитесь со мной? Синяк и синяк. Заживет. — Дело ведь не в синяке, верно? На лицо, конфликт между тобой и Агаповой. В чем проблема? Выкладывай. Я помогу тебе, потому что я за честное и справедливое признание, а также за уютный психологический климат. Кто первый начал? — Я начала. Мам, Агапова-наглая мажорка. Она не уважает никого, и меня постоянно цепляет. Про Лизу гадости говорит. — Какие гадости? — Ну что она брошенка, беспризорница, мама ее выбросила, как вещь, что Наталья-вертихвостка и карьеристка, что Катю в рабстве держит и на ней зарабатывает. — Смелое заявление. А откуда Евгения об этом знает? — Слухи пошли. Я, честное слово, никому не рассказывала. Но ребята инфу нарыли в Интернете и меня дразнят. — А что с тобой? Как эта девочка тебя оскорбляет? — Малахольной называет и тупой. А еще Женька уверяет класс, что я тебе не нужна, так как ты то и дело работаешь. Агапова бесится прям, что ты-птица высокого полета и очерняет тебя. Меня убеждает, что ты-ходячий компьютер, человек-телефон, который вместо "Добрый день" говорит "Алло". По моему, она завидует. — Даже так. Не слушай эту глупую Агапову, девочка просто провокатор. Как долго она пристает к тебе? — С начала года. — Интересный поворот событий. Доченька, запомни: ты-важнее всего на свете для меня, слышишь? — целуя в щеку и крепко сжимая в объятиях. — Никакие сокровища не заменят твоей любви, искренности. А успешной я стала недавно, всем известно. Ты-моя дочь, и я ни разу не пожалела о том, что ты у меня есть. Девочка Женя, с короной на голове, провоцирует тебя, дабы самоутвердиться. Существуют, к сожалению, такие мерзкие люди, которые живут за счет унижения других. В моем классе, мне тогда лет 15 было, тоже был один пацан, мучивший всех девчонок. За косички дергал, дразнил, портфели воровал и в мужском туалете прятал, рвал тетради, пытался ущипнуть, толкал в сугроб или в стену. Словом, припечатала я его пару раз. — Ударила его? — Да, в одну область, и обхватила за шею. Пригрозила придушить. Маму в школу вызвали, краснела сидела, дома отругала, но остыла быстро. — Значит меня ругать не будешь? — Скажи, как все произошло. — Я отдыхала в коридоре, на перемене, рисовала, наброски делала. Подошла Женька и давай поносить меня, тебя и сестру. Я ей сказала заткнуться, когда она про тебя чушь молола. Ей вообще пофиг, еще больше ее раззадорило и снова прошлась по всей семье, Андрея оскорбила и Лизку. Я не выдержала и толкнула ее, сцепились руками, до того, как толкнула, ну и увернуться не успела. Шоу она устраивает, видите ли. Актрисой хочет стать, пф, да из нее актриса, как из меня модель. Мам, она же глупая и абсолютно деревянная, пластики ноль, петь не умеет, зато амбиций целый вагон и маленькая тележка. — А классная руководительница что? — Оксане до лампочки. Лишь бы все довольны и особенно Женечка, папа же дипломат. А я, мол, виновата сама, кулаками махаю без повода. — К врачу руководительница тебя отвела? — Отвела, она приложила холодный компресс, и все. — Я им устрою завтра шоу. Они надолго запомнят его, шоу. Засужу всех, — обнимая дочь. — Больше тебя никто пальцем не тронет, не прикоснется, не обзовет, девочка моя. Мама всех покарает.***
Школа. В кабинете собралась Ирина с мужем и Верой, а также семья Агаповой и Оксана Николаевна. — Все в сборе, прекрасно. Приступим тогда. В связи с несчастным случаем, произошедшим на перемене с Верой и Евгенией, мной было принято решение вызвать родителей, чтобы сгладить острые углы. Между девочками назрел конфликт и только мы в состоянии его разрешить. — Да уж, как вы разрешите? Моя дочь ударилась головой. Мы в травмпункт сходили и справку получили о том, что у Жени сотрясение, — возмущался отец Агаповой. — Простите, как вас зовут? Быстрее, быстрее, — спросила Ярская. — Антон Сергеевич, моя жена-Елена Петровна. — Ярская Ирина Михайловна, мой муж-Андрей Викторович. — Родители, спокойно. Перейдем к сути проблемы... — Проблема в том, что вы, Ирина Михайловна, не можете утихомирить свою дочь. Я требую исключить эту хулиганку, в противном случае, мы напишем заявление в милицию и пусть с вашей драчуньей разбираются в детской комнате. — Я не могу утихомирить? — Ваша Вера-малолетняя преступница, избивающая детей. Мой муж слишком мягок, я считаю, ей в колонии место. — Побойтесь бога, Елена Петровна, — влез Андрей, — какая колония? За то, что один ребенок толкнул другого, в колонию не сажают. — Поробуйте исключить мою дочь, и я напишу обратное заявление в милицию, а заодно попрошу вашу дочь получить справочку в психоневрологическом диспансере о том, что она здорова и отклонений не выявлено. — Да, как вы смеете? — орала мать задиры. — Ирина, вы оскорбляете нашу дочь. Кто вам дал право... — Да вы хамка, — возмущалась мать. — Успокоились оба, — рявкнула Ирина. Ирина была в ярости. — Кто дал право вашей дочери унижать мою, Антон Сергеевич? Не надо строить из себя благодетелей, не надо. Ваша Женя постоянно цепляет Веру и всячески унижает её. Если ваша дочь самоутверждается путем оскорблений других, то, вынуждена предупредить, кто-нибудь ей ответит. И я не про Веру. Приструните вашу нахалку, да, именно нахалку. — Родители, давайте трезво оценим ситуацию: Евгения ударила нашу дочь. — Ваша Вера сотрясение сделала моей...нашей дочери. — Антон, да их дочь преступница. — Рты закрыли, — увидев, как притихла Вера. — Я не позволю вам обоим в таком тоне оскорблять мою дочь. На вашем месте я бы молчала. — Родители, прекратите балаган. Мы не собираемся воевать, моя жена просто переволновалась. Давайте спокойно, без эмоций обсудим и решим... — Да мне все ясно. Какая мать, такая и дочь. Мамаша стерва и дочь стервозина, — не унималась мать Жени. — По себе судите? — поддела Ирина. — Да вы... — Прошу, компромисс... — Андрюша, да какой к черту компромисс? С ними бесполезно разговаривать. Я звоню адвокатам. — Ириш, ну какие адвокаты? — Вся ваша семейка аферисты. А вы... — Ну кто? Кто? Тиран, деспот, стерва? Ну кто? Не пытайтесь задеть. Ваша нахалка оскорбляет не только мою дочь, но и меня, мужа и младшую дочь. Вы считаете, это нормальным? Вы считаете, что любая малолетка может поносить честь родственников других? Да? Тогда, следуя вашей логике, я могу сделать выводы о ваших родителях, но вы же не желаете услышать эту правду? Потому что, если я, не дай бог, задену память ваших родителей, вы же на меня накинетесь, мол, совести нет. А то, что ваша дочь поступает точно также, вас не колышет. Давайте, поведайте, как конкретно Вера толкнула с такой силой, что Женя ударилась головой? (Девочка была дома). — С вашей стороны, Антон Сергеевич, крайне странно защищать дочь, которая сама неоднократно приставала к ученикам и является провокатором. Мы взрослые люди и можем решить цивилиз... — Нет, Андрей, цивилизованно мы не решим конфликт. Мне надоело, что ваша малолетняя дочь третирует мою Веру. Да моя девочка в жизни мухи не обидит и никого не оскорбит. Я свою дочь в гимназию отдала, Оксана Николаевна, не для того, чтобы ее травили. Либо вы примете меры, либо я завожу на вас уголовное дело за халатность. — Ирина Мих... — Не надо меня перебивать, — рявкнула снова Ярская. — Вам платят деньги за что? Вы не справляетесь со своими обязанностями, и я добьюсь, поверьте, чтобы вас лишили статуса педагога, если вы не исключите Агапову. — Да кто вы вообще такая? Мы подадим на вас в суд, — орала Елена. — Пишите, хоть Прокурору, хоть Папе Римскому. Вы думаете, напугали? Я настоятельно советую вам и вашей хамке попридержать язык. Любое оскорбление меня, мужа и моих дочерей я расцениваю как уголовное преступление. Клевета, знаете ли, серьезный состав, а у меня есть диктофончик, — доставая диктофон из сумки. — Слушайте меня и запоминайте, я дважды не повторяю: щас вы берете свою дочь и пишите заявление о переводе в другую школу. В противном случае, я завожу уголовное дело на вас, вашу дочь и классную руководительницу. И учтите, связи есть не только у вас.***
— Мама, как ты их ловко разнесла. Я горжусь тобой, — ликовала Вера в коридоре. — Ты-моя дочь, и я не позволю всяким стервам и идиотам издеваться над моей семьей, над тобой, — обняв дочь. — Синяк не разошелся? — Терпимо, до свадьбы заживет. — Вот и уладили проблему. Верунь, глаз выглядит вполне здоровым, не переживай. Ириша, ты на высоте! Видит бог, хотели мирно поговорить, но не судьба. Домой? — Да. Андрей, мы пойдем на улицу, я тебе глаз обработаю, — кивая дочери. — Девочки, вынужден вас покинуть. Я пойду, проверю свою дочь. А-то пока мы тут ругаемся, Лизка могла устроить революцию. — Мам, у меня урок скоро. Плюс обед. — Возьмешь булочки, намажу глаз и возвращайся в класс. Специально мазь для синяков купила. — Булочки? Когда ты все успеваешь? У тебя в сутках 36 часов что ли? — У меня в сутках неисчислимое количество часов. Порой, милая, я тоже, представь себе, тоже я сомневаюсь, что человек. — А кто? Робот? — Последняя модель, только с конвейера. Садись на заднее сиденье, в багажнике, в красном пакете, булочки французские с лимоном и творогом. Бери любые две. Мать и дочь вышли во двор. Вера улыбалась и кайфовала, Ярскую трясло. — Ой, как душно. Машина сильно нагрелась. — Черт, булочки, — извлекая из багажника пакет. — Не испортились, успели. Было пасмурно, и вдруг солнце. Выбирай, держи салфетки. — Они все такие аппетитные. — Свежие. В классе не обращай внимание на издевки, а особо активных направляй ко мне и адвокатам. — Мам, мы не перегнули палку? — Нет, в следующий раз тебя пальцем не тронут. И дважды подумают, прежде, чем рискнуть обидеть. Повернись. Ярская легонько втирала мазь, стараясь не задеть глаз. — Мам, а может я одену твои солнцезащитные очки? — Нельзя. Доченька, не наглей. Время поджимает, беги на уроки. — Увидимся. Спасибо, — побежала в сторону школы девочка.***
— Засыпаешь? — решила проведать перед сном дочь Ирина. — Нет, не могу заснуть. Сердце колотится бешено, щас выскочит. Как ты разнесла их мажористую семейку. — За тебя, солнце, испепелю взглядом любого, — гладя по щеке. — Посиди со мной. Мы очень редко видимся, ты все время работаешь. Я скучаю. — Я тоже. Ложись на коленки, горе мое луковое. Вера повиновалась и легла на колени, а Ирина гладила по голове уставшую дочь.***
2006 год. 20 июля. Вере 18 лет. За 4 года жизнь семьи Ярских-Скворцовых радикально поменялась. Агапову исключили из школы, связи Ирины и Андрея сыграли дело, классная уволилась. Агентство Ирины разрослось, набралось опыта и стало самым популярным РА в Москве. Ярская отныне крутая бизнес-вумен, на Мерседесе. Родная дочь Вера заканчивала 11 класс и планировала поступать в институт, Лиза по-прежнему хулиганила и училась через пень колоду. Слава Андрея подутихла, количество заказов сократилось. Вечер пятницы. 17.00. Семья договорилась в 19.30 встретиться на Воробьевых горах, чтобы погулять. Отучившись, сестры ждали Ирину, которая обещала освободиться пораньше. — Ирка, как всегда, нас кинула. Она со своей работой ничего вокруг не видит. — Лиз, мама работает много для того, чтобы у нас все было. Ленивый президент РА никогда не станет лучшим, если будет отлынивать. — Пап, ты хоть ты Ирке позвони. Спроси, ждать ее или нет. — Ире, Ире. Сколько раз повторять, Лиза. Прояви уважение. — А я ее уважаю, да. Но с ее стороны пообещать и не выполнить — свинство. — Лиз, остынь. Давай я позвоню маме. Алло, мама, это я, — набрав номер. — Я не могу щас говорить, перезвоните попозже, — стальным голосом сбросила звонок Ирина. — Дай угадаю, она просила перезвонить. — Короче, я предлагаю подождать до 18.00, а затем выдвигаться в сторону парка. Мама, как освободится, догонит нас. — Супер. Пап, Верка дело говорит. — Девочки, все-таки дождемся Иру. Ну что поделать, она — человек занятой.***
Через час Ярская не объявилась. Звонки сбрасывала, на смс-ки не отвечала. — Да что такое? Не берет трубку. — Папочка, я же сказала, Ире пофиг на нас. У нее, небось, очередной важный контракт. — Мама недоступна. Смс я ей отправила, захочет — найдет нас. А мы поедем на Воробьевы горы и оттянемся. — Пап, Верка права: зачем ждать Ирку? Она вечно задерживается и опаздывает на семейные мероприятия. Мы зря профукаем время, а, если она придет, то уже будет не до парка. — Хорошо, уговорили. Поехали, я Ире написал смс.***
Воробьевы горы. Семейство вышло из машины, у Веры затрещал мобильник. — Алло, мам. — Верочка, девочка моя, прости, что сбросила звонки. В суматохе не разобрала, что ты звонишь. Ты как? — Мам, это твоя работа, я не в обиде. Мы прекрасно, приехали в парк, идем гулять. Мчи к нам. — Непременно. Где встречаемся? Ок, ждите через час. — Ждем, пока, — повесив трубку. — На нашей площадке встречаемся? Круто. Ну и когда ожидать ее величество? — Через час, Лиза. Мы успеем дойти, папа? — Успеем, если Лиза не будет носиться по парку.***
— Улетная горка, — визжала от восторга экстремалка Лиза, забравшись на горку. — А ты не составишь сестре компанию, Верунь? — обращаяясь к девочке, рисовавшей на скамейке пейзаж. — Нет, горки и экстрим не мое. Я за размеренный отдых. Иногда хочется забастовать и прокатиться, но разум отговаривает. — Я тоже предпочитаю пассивный отдых. Катя в этом смысле в меня пошла. А Лиза она торнадо, цунами. Энергии уйма, да и ее неукротимый нрав вносит разнообразие в нашу серую жизнь. — Лизка забавная. — Привет, мои хорошие! — подошла к площадке Ирина. — Мамуля, — обнимая маму, — мы заждались тебя. — Ирочка, хвала небесам, что все в порядке. Московские пробки — нечто. — Простите меня, клиент попался капризный. А чего у вас так тухло? Что головы повесили, друзья? Я опоздала, но это не повод вешать нос. — Мам, у нас не тухло. Мы отдыхаем. Лизка так точно. — На горке? — Ага, мам, осваивает новый аттракцион. — Ириш, у нас не тухло. Мы созерцаем мир, дочь уже бесится на горке. Ты знаешь, мы с Верой не любим активный отдых. — Что рисуешь? — склонившись над дочкой. — Пейзаж. Беседка над озером, круто? — Оригинально. Твое видение мира полностью совпадает с моим. Поэтому я дам шанс (Лиля просила маму о стажировке в компании) и позволю попрактиковаться в моём агентстве. Начнешь с малого, а к концу учёбы я приму тебя на работу. И никто не посмеет усомниться в том, что ты получила должность по блату. Моя дочь достойна высших благ. — Спасибо, мам. О, сестра бежит. — Ирка, здорово, — прибежала запыхавшаяся Лиза. — Привет, Лиза. Ой, ты вся красная, потная. Простынешь еще. — Да забей Ир, теплынь на улице. — Лиза, штанину поправь. А где твоя кепка? — Пап, не начинай. Посеяла я ее, хрен с ней. — Как посеяла? Опять? Лизавета, я кажется предупреждал, что... — Андрюш, Андрюша, ну в самом деле, что ты завелся? Лиза, в следующий раз купим тебе панаму. Ну что, семья, куда пойдем? В кафе? На набережной? — В кафе, — хором заорали сестры.***
— Наши дети, Ириш, сводят с ума, иногда, иногда, — сетовал Андрей. Молодежь шла впереди, треща о своем. А родители плелись сзади. — Не иногда, а периодически. Лизка, хоть и оторва, но умная, смелая и упертая. Вырастет — всех построит. С ее энергией можно второе рекламное агентство открыть. Вера пока мечтательница, но задатки есть. Мое дело подтолкнуть, направить. Это ее жизнь. — Рассеянность Лизы пугает. Я в ее возрасте боялся галстук потерять, дефицит был. Да ладно бы они дешевые были. Но терять кепку за приличные деньги... — Это наша вина. Не нравятся ей кепки, и не будем покупать. Или купим недорогую. Я больше денег на ее хотелку не выделю и все. Сразу начнет ценить. — Справедливо. По дороге тем временем быстрым шагом прогуливались сестры.
Примечания:
Зарисовка от имени Ирины. Ее фантазии о разных периодах жизни дочери. Сильно я рассусоливать не стала, иначе получится слишком длинная история. Акцент решила сделать на отношениях между мамой и дочкой, т.к. о них фанф. Поэтому краткие сценки, которые представила Ирина.
