***
Длинный пустеющий коридор школы принял на свои стены удар лунного мерцания, который отблеском лёг на камень, подсвечивая его. Мими прикрыла иссохшее тело Вики своим смоляным крылом, согревая ее мягкими перьями и заставляя непризнанную криво улыбнуться от капельки тепла в этом мире боли и страданий. Они медленно плелись к комнате Люцифера, и Уокер с каждой секундой чувствовала, как идти становится все тяжелее, ощущая жгучую боль под лопаткой, через которую просачивался небольшой росток, вынуждающий зашипеть от невыносимого ощущения. Она должна была с ним поговорить. Снова посмотреть в любимые глаза и почувствовать вкус его губ. Люцифер стал для неё наркотиком, без которого ее ломало, и который убивал Уокер своим присутствием в ее жизни, с каждой новой встречей все губительнее сказываясь на девушке. Остановившись напротив массивной двери из красного дерева, Вики вынырнула из-под крыла Мими, кидая ей сухое «спасибо» и чувствуя тёплые пальцы, перехватившие ее тонкое запястье. — Вики, тебе не нужно этого делать. Она вздохнула, полностью отдавая себе отчёт в том, что демонесса ни черта не понимает. Она буквально жила Люцифером. Он мог одним прикосновением унять всю ее боль, заставляя шипы округлить остриё и не расти дальше, отнимая у них всю власть над телом Уокер. — Ты не понимаешь, — она чувствовала присутствие Люцифера рядом на ментальном уровне, и это немного сняло напряжение, придавая капельку сил, — он единственный, кто может меня спасти. — И единственный, кто тебя убивает. — Меня убивает не он, а чувства к нему, — Вики опустила глаза в пол, приподнимая уголки губ в грустной улыбке, — уже ничего не исправишь, Мими. Спасибо, что проводила. Не дождавшись ответа, девушка проскользнула в комнату дьявола, ловя на себе его раздражённый взгляд и пытаясь не задрожать от одного только вида Люцифера, который сидел на своём кресле, закидывая ногу на ногу и читая какую-то книгу, концентрируясь на написанном. Она глубоко вздохнула, проходя вперёд и пытаясь перенять внимание дьявола с книги на себя, на что он только с характерным шумом закрыл учебник, откидывая его на кофейный столик, и повернул голову в сторону неожиданной гостьи, которая даже сквозь кромешную тьму казалась такой испуганной, что сердце вот-вот покинет ее грудную клетку. — Какого. Черта. Ты. Здесь. Забыла? Он отчеканивал каждое слово, все также продолжая сидеть на месте и испепелять непризнанную своим потемневшим на несколько тонов взглядом. Никто никогда не смел так бесцеремонно врываться в его комнату, но, непризнанная, по всей видимости, до сих пор не усвоила урок, что мёртвый тоже может умереть, попав навсегда в небытие. Девушка медленно двигалась в его сторону, все ещё перекатывая во рту различные фразы, с которых бы могла начать диалог, но это все казалось такой несусветной чушью, что будь она на месте Люцифера, моментально бы скинула себя с окна, чтобы не выслушивать этот бред. Она усмехнулась. На месте Люцифера. На месте умелого манипулятора, который находил ко всем правильный подход и пользовался своим превосходством, лишний раз доказывая, что он лучший из лучших. На месте сущего дьявола, использующего каждого в своих целях и не испытывающего ни малейшего сожаления за чувства других. Это было глупо. Вики покачала головой, точно избавляя голову от ненужной информации, и сделала последний шаг навстречу Люциферу, который все ещё терпеливо ждал ее тирады. Она выскользнула на лунный свет, демонстрируя множественные шрамы и толстые стебли, пронзающие ее кожу, дьяволу, который на долю секунды напрягся, протягивая руку к ней. Вики прикусила нижнюю губу, протыкая ее острыми зубами, как только он коснулся глубокого разреза на ее плече, стирая болезненное ощущение, словно опытный врач, скрывающий в своих руках волшебную пилюлю, всасывающую в себя то, что чувствовала Уокер. Она стояла перед ним почти голая, но это только помогало девушке в полной мере показать, до чего ее довела нездоровая любовь к искусителю, который даже понятия не имел, что такое действительно возможно. — Как давно? Его голос звучал сухо. Без привычной хрипотцы. Девушка осмелилась посмотреть на его лицо, которое не выражало ни единой эмоции, что заставило ее почти бесшумно всхлипнуть, ощущая, как ее бьют невидимым хлыстом по рваной коже. Она набралась прохладного воздуха в легкие побольше, который на несколько мгновений маскировал боль, и сжала потные ладони в маленькие кулачки в надежде на то, что сможет выдавить из себя хоть слово. — Уокер… — Месяц назад, — на одном дыхании выпалила она, все ещё ощущая его прожигающий взгляд на себе, — сначала это было лишь легкое покалывание, а теперь внутри меня растут красные розы, которые с каждым днём ранят меня все смертельнее. Иронично, правда? Он мотнул головой, опуская босые ноги на мраморную плитку и подходя к непризнанной вплотную, приподнимая подушечками пальцев ее за подбородок, пытаясь прочитать в глазах ответ на то, что уже несколько секунд вертелось у него на языке. — Зачем ты пришла ко мне? — Потому что ты единственный, кто может мне помочь. Ложь. Уокер не стала бы унижаться, прося дьявола трахать ее во внеурочное время, чтобы не дать цветам разрастаться дальше. Была другая причина, гораздо более глубокая, и Люцифер наклонил голову вбок, анализируя свои догадки, которые рисовались на недышавшей Уокер. Фальшивая сука. — Ещё раз повторяю вопрос, Уокер. Зачем. Ты. Пришла? Она чувствовала, как нижняя губа подрагивает, но все же не могла отметить, что прикосновение дьявола помогло ей избавиться от малой доли мук, которые она испытывала каждую чёртову секунду. Ну же, скажи ему это, Вики. Ты ведь именно за этим пришла. Она вспыхнула, словно подожженная спичка, когда он прижал ее к стенке, наваливаясь своим раскалённым телом и наплевав на боль непризнанной, которая, какого-то черта приперлась к нему посреди ночи, чтобы помолчать. Или это на земле у них в порядке вещей? Слава Шепфа, Люцифер почти толком ничего не знал о земной жизни, потому что углубляться в этот мусор и марать свои чистые руки он не горел желанием. Для этого и были непризнанные. Дьявол резко схватил девушку за растрепанные локоны, сжимая руку в кулак на шоколадной макушке, и дернул изо всех сил, раздражаясь от игр Уокер. — Это ханахаки, Люций. Красные розы поглощают мое тело. Только сейчас мужчина понял своё причастие к болезни Уокер. Она выглядела, как живой труп: впавшие щеки, на месте которых рисовались острые скулы, огромные фиолетовые синяки под глазами и украшенное лепестками роз тело, которое буквально молило о пощаде. Чертова идиотка. Для чего она пришла? Вызвать у него хоть каплю сочувствия? Услышать то, что величайший дьявол своего времени тоже влюблён в какую-то непризнанную? Или это ее фетиш, и таким образом она просила ее трахнуть? Люцифер прикрыл глаза, отодвигаясь от Уокер, и со всей силы швырнул валяющуюся под ногами алюминиевую банку из-под содовой, которая со скрипящим звуком врезалась в стену. Хотелось просто, чтобы это оказалось сном. Гребенным идиотским сном. Сейчас он откроет глаза и никакой Уокер рядом не будет. А особенно ее аромата. Ваниль и какао, которое обычно варят на Рождество, украшая кубиками маршмеллоу, создавая эффект снежных хлопьев на земле. — Я понял, — он огрызнулся, отдёргивая себя вновь, чтобы не прижаться к ней, вдыхая ее запах сладкой энергии, — что ты забыла здесь? Она ощущала, как атмосфера накаляется. Девушка натянула на лицо маску безразличия, которую Люцифер умело содрал, прыская ядовитой кислотой на непризнанную. Черта с два, она не уйдет отсюда, пока не выскажет все, что считает уместным. — Хотела, чтоб ты знал. Чтобы видел, до чего меня довела любовь к тебе. До чего она вообще может довести, — она запнулась, словно все ещё не решаясь произносить это вслух, взвешивая все «за» и «против». Только отступать уже было слишком поздно, — чтобы ты смотрел, как я погибаю, и решил для себя, насладиться жутким зрелищем или помочь мне. Я пришла, чтобы показать последствия любви к тебе. Новый приступ непрерывного кашля прошёлся по девушке, выплевывая из самой глотки лепестки роз, которые покрылись тонким слоем слизи от отторжения легких. Подхватив один в полёте, дьявол изучающе скользнул по нему взглядом, рассматривая каждую вмятину и линию, рисовавшуюся на бархатистой поверхности. Вики захлебывалась, пытаясь справиться с ощущением, словно ей вырывают глотку, но единственное, что сейчас она могла, это обессилено рухнуть на пол, борясь в схватке за жизнь. Люцифер несколько секунд неотрывно смотрел на мучения девушки, а после притянул ее к себе, поглаживая кончиками пальцев по рукам и возвращая к жизни, смахивая крупные капли слез с ее подбородка. — Сука, Уокер. — он сглотнул, сдерживая себя, чтобы не сжечь ее сейчас здесь. Дотла. — Какого черта ты пришла сюда? Какого? Он был на пределе. Девушка все ещё билась в попытках схватить больше воздуха приоткрытыми обветрившимися губами, но пристальный взгляд Люцифера, не говоривший ни о чем хорошем, заставил непризнанную вынырнуть из собственного болота, тянувшего ее на дно, и вернуться к разговору, наконец расставляя все по полочкам. — Чтобы сказать, что люблю тебя, Люцифер. — Что? — его глаза округлились. — Меня невозможно любить, Уокер, это просто против природы. — Да? — она подняла глаза, застланные прозрачной пеленой, усмехаясь. — А что это тогда, Люцифер? — Ее пальцы прошлись по многочисленным кровоточащим ранам, которые украшали покрывшиеся багровым блеском изумрудные шипы. — Не отрицай очевидного! Он знал, что Уокер была права, но эти слова, подобно неподходящему пазлу, никак не складывались в целостную картину в голове. Любит. Она его любит. Он понятия не имел, что такое любовь. Он даже не знал, как она проявляется, и единственное, на что был способен — трахать добрую половину женской части школы, доставляя себе удовольствие. Дьявол скривил губы, в очередной раз пронося мысль, какая же Уокер все-таки идиотка. Как она могла позволить этому произойти? Как? — Люцифер, я… — Плевать, Уокер, — он оттолкнул ее, все ещё не понимая, как можно чувствам позволить так манипулировать своим телом, доводя его до такого ужасного состояния, — плевать я хотел на тебя и твою любовь! Если ты думаешь, что это объятие что-то значило, то только одно — я нахрен не хочу, чтобы у меня в комнате валялся труп непризнанной, понимаешь? — он шипел, бросая эти слова в неё, как ошмётки, и девушка вдруг поняла, как внутри неё что-то оборвалось, не оставляя ни малейшего шанса на спасение. — Вали отсюда! Убирайся! Его крик был похож на звериный. Вздрогнув, Вики, словно находя в себе источник сил, вылетела из комнаты Люцифера, оставляя его наедине со своим гневом, который плескался сквозь тонкие края. Это было похоже на безумие. Уокер просто спятила, выдумывая себе какую-то любовь и убивая неизвестной болезнью, которая обрывала внутри маленькие канатики надежды на то, что это просто ее разыгравшаяся больная фантазия. Сейчас она откроет глаза, окинет горящим взглядом свою небольшую комнату в отцовском доме и пойдёт есть на завтрак панкейки с кленовым сиропом, которые папа постоянно готовил субботним утром. Н и ч е р т а. Схватившись за выпуклую каменную плитку на стене, Вики поняла, что конец где-то близок. И память о ней навсегда останется у Люцифера в виде лепестков красных роз.***
Ее душу заточили в маленькую стеклянную пробирку, наполняя ей вившийся пепельный дым до самого края горлышка и оставляя с сотнями таких же умерших повторно душ, не сумевшими справиться с здешними трудностями. Он пришёл проститься с ней. Когда Люцифер ступил в общий круг рыдающих друг у друга на плечах непризнанных и близких Вики, все молча переглянулись, задерживая на лице маску страха, которым он питался. В его руках покоились шесть алых роз — причина, по которой Вики суждено было покинуть этот мир и оставить после себя лишь сизый шлейф тонкого аромата, который он все ещё чувствовал на кончике языка, хотя все прекрасно осознавали, что истинной причиной был сам он, который сейчас, как ни в чем не бывало, стоял около мертвой души Уокер, словно был для неё чем-то большим, чем обыкновенная смертельная привычка. — Ты! — Мими вырвалась вперёд, не обращая внимания на попытки Дино удержать ее от скандала с дьяволом хотя бы в этот день, дергая своим смоляным пером и слегка толкая Люцифера в плечо, оставляя на его идеальной чёрной рубашке вмятину. — Как ты смеешь сюда приходить? Ты был никем для Вики, никем, слышишь? — Я был всем для неё, Мими, не забывайся, — он выглядел помято. Будто целые сутки провёл в компании собственных мыслей, скуривая несколько пачек крепких сигарет и впуская удушающий дым в легкие. Спорить и указывать место этой глупой девчонке ему не хотелось, поэтому он лишь отошёл от неё на приличное расстояние, сверкая залитыми раздражением глазами и смотря на выведенную аккуратным почерком чёрными чернилами надпись около флакона. Вики Уокер. Ухмыльнувшись, Люцифер прошёл вперёд, все ещё чувствуя на своей спине пронзительные взгляды, но его это ничуть не смутило, потому что плевать он хотел на мнения этих жалких существ, даже не заслуживающих называть себя ангелами или демонами. Мягко вздёрнув рукой в воздухе, дьявол опустил пальцы на ее имя, проводя по каждой букве и прикрывая глаза, погружая своё тело в легкую прохладу, словно сама Уокер опустилась на его плечи, напоминая о себе. Она не продержалась и двух дней после их последнего разговора, задыхаясь во сне от множественного количества крупных бутонов, словно делая из своей комнаты оранжерею, украшая каждый угол красными розами. И если бы не мучительные боли, Вики бы умерла с улыбкой на лице, осознавая, что все ее кошмары теперь позади, а впереди только пустота, которую она глотала с самого первого дня на небесах, чувствуя, что уже никогда ничего не будет, как прежде. — Такая глупая смерть, Уокер, — его голос был низкий, словно предназначался лишь ей, окутывая светлую душу в свои тихие вибрации, — такая глупая любовь. Швырнув розы на полку рядом с ее душой, Люцифер резко развернулся, уходя подальше от этого места, где каждый еле уловимый аромат напоминал ее. Любовь — это так же остро и масштабно, как смерть. Только для Уокер она и оказалась смертью.