Граница пустоты: посмертная маска

Национальный музей изобразительных искусств. Около полудня.       Солнце палило нещадно. Асфальт мягко проседал под подошвами дзори, когда я ступала по тротуару рядом с Кокуто. Мы молчали, каждый задумавшись о своем, или просто жара не способствовала оживленному разговору.       Маски всё не шли у меня из головы. Есть ли в действительности граница между тем, что мы называем своим «я» и масками, что мы носим? Особенно если маска, как та, на фотографии, выражает то, что ты чувствуешь на самом деле? То, что там изображена именно женская маска, я поняла сразу. То была женщина, принявшая демонический облик из-за неразрешимых желаний и отчаяния. Выпученные позолоченные глаза смотрели куда-то в сторону и, казалось, были наполнены слезами и какой-то недоумевающей тупой болью. В оскале, который мог кому-то показаться устрашающим, я видела только агонию. А еще — страх и бессилие. Чем больше я смотрела на фото, тем меньше демонических черт я видела в этой маске. Маска Но не прячет, она обнажает эмоции и боль. И если это маска, то что же прячется за ней? Хороший вопрос от той, чей исток — пустота.       В музее царила приятная прохлада и сакральный полумрак. На первом этаже были выставлены предметы древних цивилизаций — мрачные и монументальные. Но рассмотреть я ничего толком не успела. Порасспросив служащих музея, Кокуто потащил меня к лестнице, а потом на самый последний этаж, где мы, наконец, оказались перед нужной дверью. В просторном кабинете нас встретила молодая девушка, по виду студентка, и, усадив нас в удобные кресла, убежала на поиски своего руководителя.       — Знаешь, Микия, я понимаю, что ты не мастак ходить по этим длиннющим коридорам, но в некоторых залах я бы задержалась, — пробурчала я. Не то, чтобы я была ценителем искусства, но в музее оказалось куда любопытнее, чем я могла предполагать. — Раз уж мы все равно здесь, — я небрежно повела плечами, делая вид, что не так уж и заинтересовалась.       — Бастет… — вспомнив один из экспонатов, я посмотрела на Кокуто. — Ты знаешь кто это?       Но ответ на свой вопрос я получить не успела. На пороге возник мужчина в светлом деловом костюме и скользкой улыбкой на лице. Пожав на западный манер Кокуто руку (бедняге пришлось встать) и поприветствовав нас обоих японским поклоном, он уселся напротив нас.       — Чем могу помочь?       — Извините за беспокойство, — Кокуто сел, положив на больную ногу ладонь, видимо пытаясь подавить болезненный спазм. — Меня зовут Кокуто Микия, я помощник художника по дереву, владельца салона кукол. Моя начальница приобрела на аукционе маску театра Но и заинтересовалась ею, — он вытащил распечатку из кармана и, расправив, положил на стол перед специалистом, на лице которого отразился интерес. — Вы сталкивались в подобными работами? Токо-сан интересует, рук какого мастера может быть эта маска.       — Токо-сан? Аозаки Токо-сан? — уточнил искусствовед, и после утвердительного кивка Кокуто расплылся в улыбке, — имел честь с ней познакомиться. Выдающаяся женщина, — он пригладил волосы ладонью, — что ж, рад буду помочь. Меня зовут Ямамура Хэйкити.       Его взгляд скользнул по мне, и мне пришлось тоже представиться.       — Рёги Шики, — в его взгляде мелькнуло удивление, он еще раз пристально на меня посмотрел, видимо, ожидая продолжения, но я демонстративно уставилась в стену, на какой-то диплом, что висел чуть выше его головы. В конце концов, это работа Кокуто — беседовать с искусствоведами. Краем глаза я заметила, что уязвленный моим пренебрежением Ямамура-сенсей поджал губы и нахмурился.       Он подвинул к себе распечатку.       — Если не ошибаюсь, это «Шиндзя» — «истинная змея». — На лице искусствоведа мелькнуло удивление, — любопытно, чем вызван интерес к ней Аозаки-сан. Я думал, это будет женская маска в стиле ее работ, — Ямамура-сенсей посмотрел на Кокуто. — Это «Они-онна» — маска демоницы.       Девушка-ассистентка принесла поднос с небольшим чайничком в европейском стиле и тремя чашками. Встретившись взглядом с Микией, она зарделась, захлопала пушистыми ресницами и застенчиво улыбнулась, меня же едва удостоила взглядом.       — «Грязные» глаза, зубы, отсутствие ушей — это признаки демоницы, окончательно утратившей человеческие черты и приобретшей в своем безумии иную мудрость, — продолжал тем временем Ямамура-сенсей несколько снисходительным тоном. Он аккуратно разгладил распечатку на своем колене, затем поднял ее и взглянул на расстоянии вытянутых рук.       — Насколько я могу судить по этой фотографии… Это великолепная работа. Сравнимая с лучшими образцами древности, выставленными у нас на втором этаже… Я был бы рад получить ее в свою коллекцию, — он бросил быстрый взгляд на Кокуто, но будто бы передумав, усмехнулся, — разумеется, это не просьба. Но подержать ее в руках и выставить в музее, если согласится Аозаки-сан, я тоже был бы не прочь.       Ямамура-сенсей положил листок обратно на стол.       — Однако… — он отхлебнул кофе, и, отставив чашку, сцепил руки в замок на колене, — думаю, я все же понимаю, что именно заинтересовало Аозаки-сан. Эту маску не найти ни в одном из существующих каталогов, — Ямамура-сенсей выдержал театральную паузу, — следовательно, это или артефакт древности до сегодняшнего времени неизвестный, что маловероятно, или работа очень выдающегося мастера. С которым я сам был бы не прочь потолковать, — он самодовольно усмехнулся и подвинул распечатку Кокуто. — Я мог бы сказать примерное время ее создания, если бы увидел ее в живую, а так я могу только предполагать.       — Пока я располагаю только этой фотографией. Если появится такая возможность, я покажу ее вам, чтобы облегчить поиск, — заверил его Кокуто, но Ямамура-сенсей только вежливо улыбнулся, кажется, он сомневался, что такая возможность действительно появится.       — Я могу назвать вам нескольких мастеров, занимающихся вырезанием масок, но едва ли хоть один из них может похвастаться такой работой. Все они принадлежат более или менее древним мастеровым кланам, возможно, от них вы сможете узнать больше.       Он повернулся к девушке, изо всех сил изображавшую работу на компьютере, но на самом деле украдкой поглядывавшую на нас, и жестом привлек ее внимание.       — У нас должен быть список всех мастеров, что у нас выставлялись в разное время, со всеми адресами. Не думаю, что он так уж велик. Окими-сан… позаботьтесь об этом.       Девушка кивнула и, провернувшись на своем стуле к компьютеру, снова резво застучала по клавишам.       — Однако, — Ямамура снова повернулся к нам, и его губы вновь растянула та же улыбка, что и в начале разговора, — я надеюсь Аозаки-сан оценит мою отзывчивость. Я хочу знать, к каким результатам придет ваше маленькое расследование… Остальное мы обсудим с ней по телефону.       — Да, думаю, вам стоит решить этот вопрос лично с Аозаки-сан, — вежливо улыбнулся Кокуто. — Благодарю вас за помощь.       Ямамура поднялся со своего кресла       — Что ж, теперь прошу меня извинить. Вы можете пройтись по музею или подождать здесь, как вам угодно. Окими-сан предоставит вам список. Рёги-сан, — он поклонился, — мое глубочайшее почтение Вам и Вашему уважаемому отцу.       Я, все это время просидевшая без дела, тоже поднялась и поклонилась, на этот раз решив соблюсти все нормы этикета.       — Рада знакомству, Ямамура-сан.       Ямамура-сан уставился на меня, потом вдруг тоже принялся кланяться сверх всякой необходимости.       — Да… Я тоже очень рад… Если Вы… Ах, впрочем, нет, извините, — он расплылся в своей скользкой улыбке и отвесив последний резкий поклон, попятился к двери. — Был рад вам помочь.       Кокуто, чему-то там себе немало развеселившись, поклонился уходящему мужчине, а затем обернулся к его ассистентке.       — Если вы не возражаете, мы пройдемся по музею, Окими-сан.       Взяв меня за руку, он повлек меня прочь из кабинета.       — Бастет — это египетская богиня с кошачьей головой, — ответил он на заданный мной ранее вопрос. — В Египте кошка почиталась за священное животное, им возводились храмы, воздавались подношения. Считалось, что Бастет покровительствует женщинам, красоте. Ну в этом я с древними египтянами согласен. Недаром красивую девушку сравнивают с кошкой. К тому же кошки очень самостоятельные и независимые, — мы спустились в зал Древнего Египта и остановились перед статуей той самой Бастет. — Ее еще часто изображали в виде женщины с кошачьей головой. Но если Бастет прогневать… тогда она становилась как Сехмет. Женщина-львица, богиня войны… Не удивляйся, я в колледже успел отслушать курс культурологии по древним цивилизациям.       — А… — протянула я, разглядывая статую, — вообще, знаешь, любопытный народ эти египтяне. Есть во всем этом нечто… — я сделала неопределенное движение рукой, помогая себе найти нужное слово, — таинственное, что ли.       — Ага. Таинственные ребята. До сих пор выясняют, как же они пирамиды воздвигли, — согласился Кокуто, с любопытством оглядывая папирусные свитки под стеклом и стилизацию на тему египетской клинописи. — В моем восприятии египетская мифология в одном ряду с германо-скандинавской. Очень мрачная, не сравнится с древними греками и кельтами.       Я двинулась к другому экспонату, потом к следующему, подолгу рассматривая каждый. Во всем этом и правда чувствовалась какая-то непонятная и притягательная древняя сила. Высокие изящные боги с головами птиц и животных, ярко выраженный и величественный культ смерти и смутное обещание телесного бессмертия — жалкая попытка замедлить разложение трупа, уже не человека. Даже в этой абсурдной идее хранилась какая-то тайна. Или великая глупость.       Мы прошли в следующий зал.       Кокуто так и не выпускал мою руку с тех пор, как мы покинули кабинет Ямамуры. Я чувствовала тепло, исходящее от его ладони, и мне казалось, что оно достигает моего сердца. Наверное, мы выглядели, как пара на свидании, как обычная, нормальная парочка. Я чувствовала себя глупо и неловко, но не отнимала руки. Мне по-прежнему казалось эта иллюзия нормальной жизни рано или поздно лопнет, как мыльный пузырь, но я хотела попытаться поверить в нее, как верил Микия, и сделать ее настоящей.

***

      — Кокуто-сан и Рёги-сан? — нерешительно позвала нас Окими-сан, помощница искусствоведа. Она отозвала нас в сторону, чтобы не мешать другим посетителям музея, и протянула Кокуто листок. Насколько я смогла разглядеть, фамилий на нем было не так уж много.       — Здесь все, кто когда-либо имел дело с нашим музеем. Наиболее выдающихся художников я поместила сверху, — она заглянула в листок, который Микия держал перед собой и указала наманикюренным пальчиком в начало списка. Судя по взглядам, которые она то и дело бросала на Кокуто, он явно ей очень понравился. — Морияма-сан принадлежит одному из самых древних кланов, они отсчитывают свою историю с эпохи Муромати. Кано-сан хорошо знаком с работами других мастеров и наизусть знает каждого мастера древности… — перечисляя достоинства каждого, Окими-сан указывала на соответствующую фамилию в списке. — Накамура Гэндо-сан, наверное, самый выдающийся мастер из ныне живущих. Его выставка имела колоссальный успех.       Ее глаза восторженно блеснули. Кажется, она и сама была в восторге от той выставки.       — Но, я не знаю, продолжает ли он делать маски, — сказала она приглушенно, будто собираясь рассказать секрет. — Дело в том, что у него погибла жена. Ужасная смерть! Какой-то подонок исполосовал ей все лицо. Это было в новостях в прошлом или позапрошлом месяце, не помните? С тех пор Накамура-сенсей, как говорят, очень изменился. Стал фактически затворником. Не уверена, что вы сможете с ним поговорить, но его адрес я тоже указала. Вот тут, — пальчик ткнул в третью фамилию в списке. — В общем, я бы посоветовала в первую очередь обратиться к этим троим, а если не повезет, то дальше по списку.       — Премного благодарю, — Микия чуть поклонился в благодарность девушке за труды. — Не ожидал, что здесь будет такой обширный фронт работ. Думаю, стоит последовать вашему совету, — он прочитал фамилию того человека, о котором говорила Окими-сан, и задумался. — Да, я помню эту историю. Виновного так и не нашли. Надеюсь, Накамура-сан хоть немного уже оправился от этого, — его слова прозвучали неуверенно, пальцы предательски дрогнули, сжав мою ладонь посильнее, но Кокуто быстро совладал с собой и выглядел все так же спокойно и сосредоточенно.       — Мы дадим вам знать о результатах поисков, — Кокуто попрощался с девушкой и повел меня к выходу.       — Убийство? — переспросила я, когда мы снова вышли в знойный послеполуденный город.       — Да, крутили по телевидению, а я как раз в офисе сидел, накопившиеся счета перебирал… Мне тогда даже не по себе стало, — он замолчал и я, взглянув на закрывавшую пол-лица челку, поняла, о чем о подумал. Слишком свежи были воспоминания о вспарывающем его лицо ноже Ширазуми. — Действительно подонок. Нормальный человек не способен на такое.       Я внимательно посмотрела на него, но ничего не ответила.       Накамура жил дальше всех, практически на другом конце города, к нему мы добирались на электричке, уже на закате. К сожалению, поиски успехом пока не увенчались. Кокуто уже сетовал, что он, пожалуй, погорячился, посчитав это поручение Токо-сан скучным, несложным и на пару часов. Видимо, боль в ноге снова дала о себе знать, и Микия начал прихрамывать еще сильнее, хоть и пытался это скрывать и двигаться нормально.       — Ну что, попытаем счастье с Накамурой-саном? — остановившись перед кованой решеткой, окружавшей утопающий в зелени сливовых деревьев дом, Кокуто посмотрел на меня и потянул на себя приоткрытую створку ворот.