Glimpses of Love and Affection

Испуганный (прилагательное) — напуганный; боязливый.

Эмма критически оглядела себя в зеркале, затем развязала завязки на своем темно-синем корсете, чтобы немного ослабить его. Удовлетворенная тем, что ощущение замкнутости ослабло, она подтянула свою белую блузку чуть ниже, чтобы еще больше обнажить ложбинку между грудями, затем оглянулась на свое отражение и кивнула. Наконец, счастливая от достижения правильного баланса провокации и поддразнивания, она заправила часть своих длинных золотистых волос за уши и пригладила черные облегающие брюки, которые решила надеть. Ее высокие черные сапоги до колен довершали наряд, и когда она повернула свое тело сначала влево, а затем вправо, чтобы получить хороший круговой обзор в зеркале; она была вполне довольна результатом. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоить расшатанные нервы, она медленно выдохнула и взяла лежавший на кровати темно-коричневый плащ. Накинув наряд на плечи, она застегнула его на шее, затем натянула капюшон и вышла из комнаты. Быстро пройдя по коридору, она прошла через родительский замок и вышла на свежий вечерний воздух. Она точно знала, куда идти. Она использовала свою недавно восстановленную магию на зеркале в своей комнате, чтобы найти его. Киллиан сидел в местной таверне за бутылкой рома и, без сомнения, проклинал ее до небес. Она не могла винить его, ведь с момента их ссоры прошло всего полчаса. Прошло всего тридцать мучительно долгих минут с тех пор, как он вышел и захлопнул за собой дверь. Всего лишь тысяча восемьсот секунд с тех пор, как он посмотрел на нее с разрушительной смесью боли и гнева, когда сказал ей, что, по его мнению, она не хочет быть с ним. Боже, она была самым худшим человеком. Как только пират выбежал из комнаты, ее гнев полностью покинул ее, не оставив ничего, кроме неприятного привкуса во рту от всего, что она сказала. Она разочарованно выругалась, а затем закрыла лицо руками, когда на нее обрушился тот неразумный поступок, который она совершила. Он был прав, как всегда. Ей было страшно. Она снова пыталась спрятаться за поспешно возведенными стенами, потому что, услышав его признание в том, что он отдал свой корабль, свой дом ради нее, она вдруг поняла, насколько глубока была его любовь к ней. Пойти на такую жертву, не зная, ответят ли ему взаимностью… Это просто ошеломило ее. А потом это чертовски напугало ее. Было так много способов справиться со своим страхом, и она ненавидела себя за то, что вернулась к своим старым привычкам. Она причинила ему боль, когда он всего лишь любил ее. Вспоминая, как она обращалась с ним после возвращения из Нью-Йорка, она была потрясена, осознав, что продолжает делать это с ним. Но не сейчас, это должно было прекратиться… и это должно было прекратиться сейчас. Она немного ускорила шаг, страстно желая найти его и все исправить. Ей было невыносимо видеть его там, думающим, что она любит его, но все еще не хочет. Легкий нервный трепет ударил ее в живот, когда она приблизилась к окраине маленькой деревни, расположенной сразу за стенами замка. Свет от свечей, горевших в рядах домов, лился из окон и бросал теплый свет на дорожку, ведущую к деревенской площади, где находилась таверна. Вскоре она услышала приглушенные голоса и смех, нарушившие тишину вечера, когда она приблизилась к своей цели. Шум внезапно стал громче, а затем снова стал тише, сказав Эмме, что кто-то, должно быть, вошел или вышел из таверны. Она только надеялась, что это не Киллиан. Выйдя на площадь, она быстро направилась к питейному заведению и замедлила шаг, заметив фигуру в черном плаще, выглядывающую из одного из грязных окон. Ее шаги, должно быть, выдали ее, потому что внезапно человек обернулся, и Эмма открыла рот от удивления, когда увидела его лицо. — Реджина? — с сомнением спросила она. — Что ты делаешь? — Я… э-э… Я просто вышла прогуляться, — пробормотала она немного смущенно, прежде чем снова украдкой глянуть в окно. Эмма подошла к ней и тоже посмотрела сквозь грязное стекло. Ей потребовалось всего несколько секунд, чтобы увидеть Киллиана, сидящего в дальнем конце бара, и немного больше, чтобы увидеть, что Робин сидит за столом вместе с ним. Она отстранилась и криво улыбнулась королеве. — Просто вышла прогуляться, да? –заметила она понимающе. Реджина поджала губы и отвела взгляд. — Иногда я просто хочу вернуться к более простой жизни, когда все делали именно то, что я им говорила, — проворчала она, только наполовину шутя. — Было время, когда я бы тебе поверила, но не сейчас, после того, что ты сделала для Генри, — беспечно ответила Эмма. Лицо Реджины смягчилось, как всегда, когда она думала о сыне, и она кивнула. — Ну, тут ты права, — тихо согласилась она. Последовала небольшая пауза, и Эмма увидела тоску на лице другой женщины, когда та снова посмотрела в окно. — Почему бы тебе просто не пойти туда? — спросила она, удивляясь, что обычно уверенная в себе женщина так сдержанна. — Я не уверена, что хочу этого, — неохотно призналась брюнетка. — Но почему? — Озадаченно спросила Эмма. Реджина посмотрела на нее и нахмурилась. — Потому что я не могу перестать думать о том моменте, когда Зелина причинила ему боль, — сказала она с болью в голосе, — может быть, лучше просто не вмешиваться дальше, тогда, если с ним что-нибудь случится, с этим будет легче справиться. Эмма пристально посмотрела на нее и почувствовала укол сочувствия. Она очень хорошо понимала ее рассуждения. Держать человека, о котором вы заботитесь, на расстоянии вытянутой руки, чтобы вам не было больно, было одной из ее собственных тактик. Именно это она делала с Киллианом с тех пор, как встретила его. — Знаешь, ты можешь пытаться отрицать это для себя сколько угодно, но только потому, что ты притворяешься, что не любишь кого-то, это не делает это правдой, — заметила она с кривой улыбкой. — Поверь мне, Реджина, если с Робином что-то случится, ты все равно будешь чувствовать боль от его потери, даже если решишь не быть с ним. Разве ты не предпочла бы просто использовать все хорошее, что у вас есть вместе, будь то неделя или пока ты не состаришься и не поседеешь, чем в конечном итоге ненавидеть себя за то, что не стала немного храбрее сейчас? Реджина закатила глаза и тяжело вздохнула. — Это звучит так же, как раздражающе банальная банальность, с которой вышла бы твоя мать, — заявила она без какой-либо реальной злобы. — Вообще-то мой отец, — живо поправила ее блондинка. Королева снова закатила глаза и снова посмотрела в окно. Эмма увидела, как ее лицо смягчилось, прежде чем она снова повернулась к ней, ее губы изогнулись в едва заметной улыбке. — Ну, как бы мне ни было неприятно это говорить, вы правы, мисс Свон, — тихо уступила она через мгновение, затем подняла руку и быстро добавила, — Хотя и не о старой и серой части, я уверена, что у меня есть где-то зелье, которое гарантирует, что этот каприз природы никогда не произойдет. Эмма усмехнулась тщеславию другой женщины, мысль о том, что она, вполне возможно, не шутила, только делала это еще смешнее. — И почему это меня не удивляет? — сухо съязвила она. Реджина лишь приподняла бровь, затем подошла к двери таверны и оглянулась на Эмму через плечо. — Ты готова? Эмма кивнула, внезапно снова занервничав. Сделав пару шагов вперед, чтобы встать рядом с Реджиной, она потянулась, чтобы повернуть ручку, но Королева схватила ее за руку, чтобы остановить. Эмма вопросительно посмотрела на нее и увидела, как на лице собеседницы заиграла злая усмешка. — Если мы собираемся войти в это отвратительное место, мы должны сделать выход, — сказала она ей многозначительно. Глаза Эммы расширились, но прежде чем она успела возразить, Реджина протянула руку к двери, и та быстро распахнулась внутрь, прежде чем с громким стуком ударилась о внутреннюю стену. — Я скучала по этому звуку, — задумчиво заметила Королева, когда в воздухе раздались возгласы удивления и страха. Эмма покачала головой в ответ на театральность Реджины, затем глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Киллиан был так зол ранее, что она просто надеялась, что он захочет поговорить с ней, или это будет невероятно короткий вечер. Подняв руки к капюшону, она откинула его с головы, напоследок распушила волосы и решительно зашагала в таверну. Сейчас или никогда.