ЭРИК. НЕЧАЯННАЯ ЛЮБОВЬ.

*** Мы с Годриком беззвучно вошли в старую перекосившуюся избу, что ютилась на краю леса. Внутри было тихо и холодно. Строение покосилось, и через множество щелей внутрь проникал ледяной ветер. - Не шуми, - тут же зачем-то приказал мне создатель. - Хорошо. Как давно принадлежит тебе эта развалина? – беззвучно спросил я у него. - Очень давно. – Ответил Годрик задумчиво и черной тенью скользнул к потухшему очагу. - Зачем ты приобрел эту древность? - Я ничего не покупал. Просто лет сорок тому назад, выиграл эту хибару, у одного пьянчуги в карты. Он гордо именовал ее охотничьим домиком. Кстати, получасом позже, пытаясь отыграться, он спустил мне и свой фахверковый двух этажный дома и землю, прилагающуюся к нему, а так же повозку в придачу с двумя старыми клячами. - Я не знал, что ты продолжаешь играть, - сказал я, внимательно следя за Годриком. - Крайне редко. Тебе же известно, Эрик, как сложно найти дураков, готовых сесть за один стол с вампирами. А деньги для существования нам необходимы. - Знаю, потому и предпочитаю обчищать богатенькие кареты на темных лесных дорогах. И доход приличный и предъявить претензию после этого уже некому. - Эрик, Эрик, сын мой, когда-нибудь ты точно нарвешься на охотников. - Это будет их беда, а не моя. – Улыбаясь, заверил я Годрика и тут же спросил. - А зачем мы принесли с собой корзину с людской едой? - Затем, что тут кое-кто живет. И этот кто-то нуждается в пище и заботе. Мой создатель отступил в сторону, и я увидел, что на полу, в самом дальнем углу комнаты, там, где было свалено старое тряпье, кто-то спит. Я сделал шаг и слегка наклонившись, вгляделся в лицо человека, лежавшего под рваным одеялом, сшитым из разноцветных кусков ткани. Это оказалась девушка. Ее лицо было худым и бледным, а кожа тонкой. Такой тонкой, что я отчетливо разглядел вены на ее висках. Спутанные светлые волосы, длинные ресницы. И невероятные пухлые, бледно розовые губы, довершали хрупкий образ спящей бедняжки. - Как она тут оказалась? – потрясенно спросил я у Годрика, продолжая всматриваться в лицо девчушки. Она была невероятно похожа на жену моего старшего брата Элью. Он женился на бедняжке, когда той едва исполнилось пятнадцать, и до своего шестнадцатого дня рождения дожить ей было, уже не суждено. Она умерла при родах. Вместе с сыном. Я вспомнил, как был влюблен в ту девочку. Как тайком следил за ней. Как любовался Эльей и сожалел, что она стала женой брата, а не моей. - Понятия не имею. Я пришел сюда случайно, после охоты, пару недель назад. - Случайно? Ты что охотился в лесу? На кого? На кабана? Что потянуло на горячую звериную кровь? - Нет, я не люблю кровь животных, и ты это прекрасно знаешь Эрик. Я предпочитаю пить оборотней или людей. И был я в деревне, расположенной рядом. Увлекся там одной веселой хозяйкой трактира, и оказался, застигнут рассветом врасплох. Как на грех на старом погосте не нашлось ни одного целого склепа, вот и пришлось пробираться сюда, избегая встречи с лучами восходящего солнца. - И что, тебя приняли здесь с распростертыми объятьями? - Нет, конечно. Я напугал бедную Марту, сам того не желая. Девочка уже давно не общалась с людьми. Она одичала, словно заблудившийся на зимнем холоде теленок. Она слишком долго живет вдали от себе подобных. И она боится всех. Она считает людей крайне опасными. - Почему? - Потому что так называемые люди убили всю ее семью. - Не помню, что бы в этих местах была недавно война или хозяйничала банда разбойников, - хмуро заметил я. - Нет, конечно. Причиной послужило ложное обвинение в колдовстве. - Так она ведьма? – тут же среагировал я и по инерции отступил на шаг назад. Что если колдунья, только претворяется спящей, а на самом деле морочит и меня и Годрика? - Эрик, ты не слышишь меня. Никакая она не ведьма. Просто семья у девочки была работящая. Отец и мать пахали словно волы, до седьмого пота. Старшие братья и сестры во всем помогали им. Вот и появился достаток. В хлеву завелись жирные свиньи и добротные коровы, дающие вдоволь молока. В подвале всегда было масло и сметана, в придачу к сытным колбаскам и квашеной капусте. А у ленивых соседей все валилось из рук. И как водиться, тут же нашелся один среди них, самый умный и завистливый, который усмотрел во всех успехах семьи Марты колдовство. Селяне собрались, пошушукались и напали на трудолюбивых соседей, обвинив их в порче своих садов и падеже скота. И потащили всех на рыночную площадь, где и устроили грязное и кровавое судилище. Годрик замолчал. Я опять приблизился к спящей девочке и осторожно наклонившись, убрал с ее лица светлую прядь волос. - Марте чудом удалось сбежать. – После паузы продолжил мой создатель. - Когда она поняла, что я не человек и не причиню ей вреда, то с нее словно спала оболочка, что защищала несчастного ребенка последние два года от всего мира. Она путанно рассказала мне, как в начале трудного пути, в ее душе царило отчаяние. Она вспомнила, как начиналась борьба за жизнь. Тогда она сказала себе: «Хватит! Ты больше не боишься темноты, пора покончить со слезами и беспомощностью! Ты осталась одна и должна выжить и отомстить!» И тогда она стала сильной. Она слилась с лесом воедино, словно дикий зверь. Люди бы назвали ее «немножко странной». Но самое необычное заключалось в том, что она сумела сохранить свою душу и здравый рассудок. Если бы Марта не поборола свой страх перед незнакомой природой, перед большими и хищными зверями, не стремилась бы выжить, а вместо этого предавалась бы грусти по прошедшим временам… Тогда у нее вряд ли нашлись бы силы жить дальше. Поэтому она как бы выпала из человеческого мира и стала отшельницей. - Сомневаюсь, что можно назвать мир, в котором она жила до этого - человеческим, - задумчиво произнес я, почему-то вспомнив про выродков убивших моих родителей и сестер… - Конечно нельзя, но не нам с тобой их судить, - с горечь отозвался Годрик. - Может и так, но если все что ты рассказал мне о девчонке правда, то почему бы тебе не обратить ее? Она ведь мечтает о мщении. А кто сможет это сделать лучше, чем вампир? - Я пока не готов лишить ее сердце жизни. Она совсем еще ребенок, Эрик. Ей едва ли минуло пятнадцать. - Она живет в лесу, создатель! Очнись! – возмутился я. – Что если пока ты собираешься подарить ей вечность, придут хищники и убьют ее? - Значит такова судьба Марты. – Тихо ответил Годрик, но по металлическим ноткам в его голосе, я отчетливо понял, что далее эта тема не подлежит обсуждению. …. Марта, как давно я не вспоминал о ней. Прошло пять веков без нее, но даже сейчас я готов был упасть на колени при одном звуке ее голоса. Вопреки всем обещаниям Люцифера, Марта стала для меня всем. Жизнью. Сердцем. Душой. Всем, чего я был лишен. Только она умела сдерживать зверя во мне. Рядом с ней я забывал о том, что думают обо мне окружающие. В моей вампирской не жизни она была второй привязанностью, после Годрика. Она и ее любовь разбудили во мне неведомые прежде силы, подарили мне крылья. Вероятно, это звучит смешно и банально, но познав Марту, я обрел возможность летать. Рядом с ней ночь становилась яркой и красочной. Благодаря ей я начал замечать вокруг себя — и в самом себе — то, чего не видел раньше или не желал видеть. Доброту. Нежность. Заботу. Порой она сбивала меня с толку, порой раздражала, — но всегда дарила счастье, от которого захватывало дух. Уйдя в страну мертвых, она забрала и меня с собой. Фактически вместе с ее гибелью я окончательно принял вечную смерть и ее правила существования. Во мне умерла хоть и опустошённая Люцифером, но оставленная мне - душа. Я был уверен, что никогда больше не смогу так же хотеть женщину. Думал пять сотен лет... пока в мою спальню порока не вошла мисс Стакхаус. При одной мысли о Соки внутри у меня что-то сжалось в сладостной боли... — Выбрось ее из головы раз и навсегда! — пробормотал я вслух, садясь на кровати. Никогда больше я не позволю себе пережить такую же боль. Никогда не свяжусь со смертной, для того, чтобы спустя какое-то время, она умерла. Никогда. Мне пришлось пережить слишком много страданий. Новой боли я просто не выдержу. У меня нет больше чувств. Их забрал у меня Люцифер. Я не собираюсь опять корить себя за бездействие, за то, что вовремя не обратил дорогую мне женщину. Соки — чужая мне. Пусть чужой и остается. Она лишь часть триумвирата. Одна его треть и ничего больше. Просто партнерша для секса. Человечишка, за которым мне приказано присматривать. И… все! Мне никто не нужен. Я сам за себя и сам по себе! Хотя нет, это не так. У меня есть Годрик и Пэм. Они всегда поймут меня и примут мою сторону. И если со своим создателем я уже давно существовал на расстоянии, то с Памелой с момента ее обращения и по сей день, мы были всегда рядом.