Иди, Птенец!

Долгожданный ливень обрушился на город, стирая с брусчатки липкие пятна. Я раскрыл окна, чтобы насладиться запахом мокрой пыли и дотянуться до блестящего яблока, но что-то ударило меня по лбу. – Ты в порядке? – раздалось за дверью. – Угу, – промычал я и стал искать, что же прилетело с улицы. Небольшой камень, обернутый бумагой, лежал на подушке. На мятом листке острым почерком было написано: «Приходи в Лабораторию после обеда. Один. Проверь, что никто не заметил твоего ухода». Я дождался нужного времени. Солнце как раз пошел по делам, и я незаметно улизнул из дома. В Лаборатории было непривычно шумно. По коридорам носились люди в белых халатах. Кроха выхватила меня из толпы и отвела в свой кабинет. Я сел за стол, уставленный стеклянными приборами, и она поставила передо мной подставку с двумя пробирками, ожидая какой-то реакции. – У меня смертельная болезнь? – Я могу отправить тебя за Тьму и вернуть обратно, – в глазах ее сияло безумие. В кабинете стало тихо, только в углу пыхтела в кастрюле какая-то пахучая жижа. Я ткнул пальцем в стоящие перед собой пробирки. – С помощью этого? – Именно, – Кроха взяла пробирки в руки. – Первая доза приведет к потере сознания и расслабит все мышцы в теле, чтобы ты упал во Тьму, вторая - уже на той стороне приведет тебя в порядок за пару секунд. Процесс малоприятный, но результативный. Мы с Яном отправимся с тобой. Покажешь нам, как там все устроено, заберем твоих друзей и вернемся домой. Согласен? – Солнце идет сюда! – донеслось из коридора. – Не пускать! – приказала Кроха и наклонилась ко мне так, что мы почти соприкоснулись носами. – Давай, Птенец, соображай быстрее. Согласен или нет? «Не вздумай», – голос Солнца так ясно прозвучал у меня в голове, что я вздрогнул и оттолкнул Кроху от себя. Снизу доносились звуки ссоры. Толпа ученых не давала Солнцу пройти в Лабораторию. Я встал, опираясь на стол, и теперь сам навис над девушкой. – Думаешь, я настолько отчаянный, что сразу соглашусь на что угодно? Впусти его. Кроха разочарованно вздохнула и кивнула своей помощнице. – Слишком долго ты с ним прожил. Куда подевался твой энтузиазм? Разозленный Солнце вошел в кабинет, выгоняя всех любопытных. – Он уже все знает, – с вызовом заявила Кроха. – Прямо всё? – Солнце сел на мое место, положил трость на стол и повертел в руках пробирки. – Может и меня просветишь? Они долго сверлили друг друга взглядами, а я мучался от почти осязаемого напряжения, исходящего от них. Наконец Кроха смиренно опустила голову и нехотя начала говорить. – На этой стороне нам не хватает земли, ресурсов и людей. Чтобы найти способ это исправить и пробраться на ту сторону, отец Солнца и основал Лабораторию, где я теперь главная, – она горделиво выпрямилась. – С тех пор мы многое испробовали. Первые опыты я провела на Солнце. Каждый раз он чудом оставался жив, а когда стало ясно, что рисковать им больше нельзя, а других добровольцев нет, проект надолго заморозили. А потом случилась резня в Храме и все сектанты, кроме Основателя, согласились на участие в эксперименте в обмен на помилование. Солнце, нахмурившись, слушал её рассказ и внимательно следил за мной. Тут Кроха закрыла лицо руками и замотала головой. – Тебе это очень не понравится. Солнце настороженно перевел взгляд на ученую. Было видно, как ей не хочется продолжать этот разговор, который портил весь её план. – Птенец здесь, потому что никого из сектантов не осталось, – протараторила она и сжалась сильнее. Солнце схватился за голову. – Ты врала в отчетах! – он ударил по столу. – Врала мне все это время? – Не совсем так, – Кроха старалась его успокоить. – Я не врала, пока ты был Главой. Но потом это нападение и операция. Ты наконец решил отдохнуть и я не хотела тебя тревожить. Ну и в конце концов, ты больше не мог принимать решений и контролировать Лабораторию. – Ничего не понимаю, – решительно заявил я. – Поругайтесь в другой раз. Я сюда не просто так пришел. Солнце недовольно сложил руки на груди и закрыл рот. – Сектантам сообщили о рисках. Первые шесть, о которых Солнце знал, погибли от побочных эффектов. – Погибли? – испуганно переспросил я. – Мы не могли тратить время и силы на их лечение, поэтому допустили такое. Солнце дал на это согласие. – Как ты мог? – я встряхнул его за плечо, но он явно не собирался мне отвечать. – Посмотри на себя, Птенец. За время, что ты живешь с нами, у тебя появилось какое-то представление о ценности человеческой жизни? – Не от тебя я должен это слышать, – язвительно ответил я. – Что случилось с остальными? – Мы пытались их спасать, но они не просыпались после введения второй дозы. Тогда мы сделали несколько радикальных изменений в составе и успешно провели опыт на моем муже, на мне, и, наконец, на твоей крови. Все работает безупречно. – То есть у тебя есть десятки смертей, две успешные проверки и что-то смешанное в колбе? – спросил Солнце. – По-твоему это убедительные результаты? Если даже никто из твоих подчиненных на такое не идет, почему Птенец должен? – Других вариантов у нас нет, – она умоляюще посмотрела на меня. Мы все замолчали, погрузившись в свои мысли. Всё это звучало так странно, что я стал подозревать, не розыгрыш ли это. – Ты спасешь меня, если что-то пойдет не так? – неожиданно для себя самого спросил я. Солнце быстро поднялся и отвернул меня от Крохи. – Даже не думай. Вот результаты таких опытов. И он стянул с себя кофту. Я никогда раньше не видел его без одежды и теперь понял, в чем было дело. На теле его почти не было здоровой кожи. Вся она была одним большим рубцом, с ранами и язвами, перевязанными бинтами. Я видел, где когда-то были швы, видел, где от него отрезали целые куски плоти. Солнце хорошо скрывал себя от других, а я не мог поверить, что все это время ничего не замечал. – Это только малая часть того, что видно снаружи. Хочешь стать таким же? – Этого не случится, – неубедительно прошептала Кроха. Я еще несколько секунд приходил в себя, пока Солнце одевался и спорил о чем-то с Крохой. Кофта то и дело цеплялась за бинты. Я молча помогал ему, раздумывая о том, с какими трудностями он вынужден каждый день справляться в одиночку. – Птенец, – Кроха обратилась ко мне. – Решать только тебе. Я подал Солнцу трость и повел его домой. Многое нужно было обдумать и о многом поговорить.