Иди, Птенец!

Я стоял с подносом в руках, а Мина бегала вокруг, не разрешая мне уйти. – Еще вот это, – она положила на поднос фиолетовый цветок и маленькую деревянную овечку. – И попробуйте мои печенья. Подниматься по лестнице пришлось очень аккуратно, нащупывая ногой каждую ступеньку. Всё на подносе опасно шевелилось и дребезжало. Я удивился сам себе, когда занес его в комнату Солнца, ничего не уронив по дороге. – Какая тут жара! – я поставил поднос на столик возле кровати. – Пей чай. Мина дважды кипятила воду. Верит, что ты болен. Солнце лежал на горе подушек, закутавшись в пару одеял, а на его лысой голове пристроилась уродливая минина кошка. – Я правда болею. Вот на мне одеяла. Я усмехнулся и стал перелезать через него к занавешенному окну, стараясь побольнее надавить острыми коленями на извивающееся под одеялом тело. Нестерпимо хотелось впустить в комнату немного свежего воздуха, но Солнце перехватил мою руку. – Не надо. Я только согрелся. – Задохнешься от духоты, если не помрешь раньше от тоски. Я раздвинул шторы пальцами и посмотрел одним глазом на улицу. Внизу стояли люди с портретами Солнца, перечеркнутыми красной краской, а какие-то крикуны наперебой призывали голосовать за Красавца Ро. – О ком они? – О продавце строительных инструментов с кудрями, как у младенца, – скривившись ответил Солнце. Он крутил перед лицом деревянную овечку. Кошка слезла с его головы и свернулась клубком на одной из подушек. – Осторожнее, – предупредил я. – Она может сжаться в одну точку и затянуть внутрь себя все вокруг. Придется покупать новую мебель, если выживем. – Глупость какая, – Солнце погладил кошку по спине, и его мокрая ладонь моментально покрылась белой шерстью. – Она слишком стара для такого. Под кошачье похрапывание и крики снаружи мы пили ароматный чай с горелым печеньем. – Может они наконец согласятся отпустить меня? – глухо спросил Солнце. опуская губы в чашку. – Если тебе не нравилась эта работа – мог бы давно отказаться сам. – А я больше ничего не умею, – обреченно ответил он. – Всю жизнь управлял этим городом и, кроме этого, ничему не научился. В какой момент все вдруг решили, что у талантливых родителей и ребенок соответствующий? Но я не так умён, как моя мать и не так энергичен, как отец. И вообще у меня частей тела не хватает, а с меня требуют, как с целикового. Я понял, что Солнце ворчал вовсе не для того, чтобы к чему-то прийти. Он просто хотел, чтобы его пожалели. Этого я не умел, поэтому держал кружку возле губ, чтобы не сказать ничего лишнего. Кошка издала неприятный звук и свернулась еще сильнее. Подушки вокруг нее подозрительно зашевелились. Солнце сунул ладонь в центр пушистого белого круга и пошевелил ей. Кошке это не понравилось. Она потянулась, делая вид, что совершенно случайно задела наглую ладонь когтями, и приняла новую позу. Теперь, если не знать, можно было бы спутать её с облезлым меховым боа, забытом на кровати. – Пускай избирают своего Красавчика Ро, а я посмотрю, как он будет в панике носиться по всему городу и просить у меня помощи. Я вытянулся рядом с Солнцем и принялся рассматривать танец пылинок в тонкой полоске света, протиснувшейся между штор. От духоты думалось плохо и клонило в сон, а Солнце все ворчал и разговаривал сам с собой. Постепенно речь его замедлялась и утихала, пока не осталось одно только спокойное сопение. Я повернулся к нему и стал снимать с липкой головы белые шерстинки. – Если бы я был главным – набросал бы в храм соломы и мусора, загнал бы внутрь всех недовольных, поджег и запер двери. Солнце нахмурился из-за чего-то во сне, и я снова лег на спину. – Но у вас тут, само собой, так не принято.