HUNGER

Всю дорогу домой в мыслях о нем, на заднем сидении такси. В его бомбере, окутанной его запахом, как будто, стоит повернуть голову от окна на соседнее сидение, и он готов протянуть мне руку. Дурманит. Гложет чувство вины, что я опять не права. Я снова не оказалась права с ним! В какую сторону я сейчас не оглянусь – везде сплошные ошибки и камни на шее в виде чувства вины. Кроме стороны, где стоит Миа. Я смогла ее сегодня отстоять, смогла перебороть себя. Но я не горжусь, потому что должна была сделать это раньше, и не стоять в сомнениях, когда по ее щекам лились слезы, а в ее адрес летели острые камни. Выхожу из такси и теряю разум еще больше, когда ощущаю, что его жест в эти мгновения защищает меня от порывов ветра с мелким дождем. С порога, не успев разуться, сталкиваюсь с девочками. А на что я рассчитывала? Черт, пора съезжать. Больше ничего не наладит отношения между нами. - У тебя еще совести хватило припереться домой в его одежде? - Джен… у меня нет сил сейчас выяснять отношения. - А у меня есть. Ты все знала насчет Мии, верно? Смотрю в ее злые глаза и хочу отмотать время назад и не знать ее. Не знать их двоих вовсе. Откуда столько ненависти и злости. Откуда? - Да, я знала. А вы бы сгрызли ее, если бы она поделилась с вами! – срываюсь на крик. Не прохожу дальше в дом. Не хочу. Что-то останавливает, как будто в моменте возвели невидимую стену. - Потому что вы обе нарушили все правила, - за ее спиной стоит Кэра. - А кто их придумал? Мы же и придумали! - Есть вещи, которые нельзя нарушать, Келли. - Из-за кого? – я знаю, то, что я скажу дальше, разозлит их еще больше, и никогда не помирит нас вновь, - то, что должно произойти, неизбежно произойдет, сколько бы мы не пытались. Это самая тупая затея, которую только можно было придумать. Ограничивать общение между нормальными парнями и нормальными девочками! - Ты не знаешь, что говоришь! - Вот именно, я не знаю. Я не знаю, от чего мы защищаемся среди адекватных людей, но при этом, мы в полнейшей опасности вне колледжа, но это никого не волнует! Потому что кому-то выгодно такое деление, но у вас куриные мозги, чтобы расширить границы своего восприятия происходящего. Хлопаю дверью и вылетаю оттуда. Выбираю, чтобы на меня лился начинающийся дождь на улице, а не тонна негатива в доме. Не обращаю внимания на их оскорбления. Я сказала то, что хотела сказать. И я, наконец, выговорилась. Выдыхаю, весь воздух в легких и представляю, что это остатки их негатива. Черт, каблуки безумно неудобные. И куда я выперлась? Куда я иду от своего дома поздно ночью? - Кел! – меня окликает знакомый голос. Оборачиваюсь. Улыбаюсь, как будто заранее знала, что он неизбежно меня спасет. - Ты что здесь делаешь? - Я был уверен, что у вас будет сильный скандал, - он смеется, смеется, как раньше, без обиды на меня, - и я готовился залезть в окно, чтобы успокаивать тебя. - Я бы не позвала тебя. - Я сам всегда прихожу. Молчание между нами. Вспоминаю только все хорошее, что было между. Понимаю, что все хорошее – это заслуга Арона. А все плохое – моя. Решаю спрятать свои шипы на сегодняшний вечер. - Теперь мне негде ночевать, - развожу руками. - Всегда есть, Келли. Был ли Арон разрушающим ветром в моей жизни, только лишь потому, что я его видела таковым? Сейчас, он спасает меня. И в моих мыслях напрочь отсутствует желание набрать Нолану и снова укрыться за его спиной от предстоящего урагана. Нет, я иду с этим ураганом в ногу, и переступаю порог его дома, не думая о последствиях. - Добрый вечер, - я слышу приятнейший голос, но не вижу, кто это. Неожиданность меня парализовала на мгновение. Конечно, я могла додуматься, что Арон живет не один, но он не говорил мне. - Это мой дядя, - Арон обнимает меня за плечи, указывая на второй этаж. За стеклянными перилами стоит мужчина, в руках, кажется, с чашкой чая, и смотрит на нас сверху. - Антонио, - его тихий и спокойный голос пролился на нас водопадом. - Это Келли, - Арон говорит за меня, не понимаю, откуда взялось мое внезапное смущение, - ей сегодня негде спать, ее дом для бездомных закрылся раньше. Его слова выводят меня из легкого транса, и я толкаю его в плечо, легко смеясь. - Если бездомные захотят перекусить, то ужин в холодильнике. Антонио скрылся в свою комнату. Закралась неприятная мысль, что он не очень был удивлен появлению нового человека в доме, хотя был вежлив. Глупо думать, что я первая, но неприятно и то, что даже не сотая. - Я живу с дядей, Кел. Выпить? - Нет, не сегодня. Но я совсем не отказалась бы, просто боюсь снова потерять контроль. Хотя, на что я рассчитываю, ступая в его комнату? Что мы сможем обойтись милой беседой и заснуть по разные стороны кровати? Ожидала увидеть на стенах кучу медалей и кубков, но я не нашла ни одного напоминания о боях. - Родной! Арон засиял по-новому для меня, когда кинулся обнимать и гладить собаку, которая лежала на своем месте у балкона. - Не бойся, это Туман, - я подхожу ближе, вижу безумно грустные глаза. Как только Арон видит, что я меняюсь, начинает пояснять, не переставая гладить Тумана. - Он уже старый, Кел, - голос становится на нотки грустнее прежнего, - это риджбек еще моих родителей. Наш пес. Присаживаюсь рядом, кладу одну руку на плечо Арона, а вторую протягиваю к Туману, измученному, старому, видевшего жизнь, смерть хозяев и растившего Арона. - Я знаю, что он страдает, но я не могу его усыпить. - Мне не нужно объяснений, чтобы понять. Я хочу хоть раз за весь период нашего общения быть максимально теплой для него. Узнаю новые тайны и грузы его тяжелых воспоминаний. Арон… Поднимает на меня глаза, почти полные слез, но перекрывает все резкой мимолетной улыбкой. - Я не могу иначе, Кел, - шепчет, утыкаясь лбом мне в плечо. В какой момент мы стали по теплому близки? Почему, я обнимаю его сейчас и чувствую тепло. Тепло. Греет. Не печет, греет. Или я учусь согревать. - Прости за эти сентиментальности, - но он вырывается от меня бушующей волной, помогает подняться и указывает, чтобы я располагалась на кровати, а не на полу. - Что у тебя происходит там? - О боже, - хватаюсь за голову и артистично падаю на спину, - прости меня, - а в ответ смех. - Я знал. - Все не может быть просто. - Зачем вы придумали этот бред? - Потому что одна из нас была изнасилована в школе. Арон молчит, пристально смотря в глаза, будто пытаясь понять, я ли это. - Нет, это не я, - его напряжение спадет, - у меня никогда не было таких проблем. - Тогда почему ты ходишь с баллончиком? - Я не знаю… возможно, мне навязано, что мир слишком опасен, а особенно мальчики в колледже. - Не перетягивай чужие проблемы на себя. - Это может коснуться каждой. - И чем ты намеревалась помочь? Ты не уследишь. - Я знаю. Теперь я это знаю. - Нужно было сначала спросить у меня. Арон улыбается и снимает с себя кофту. - Ты не против? – будто снова испытывает меня с пошлой ухмылкой на лице, - я открою окно. - Нет! Меня моментально продует, ненавижу холод. Удивительно, что Арон решил все таки обсудить со мной это, а не набросился на меня в первый попавшийся момент. Может, стоит опустить на второй план его якобы жажду секса со мной? Может, это только я вечно об этом думаю? Снова в одну и ту же лужу, снова забывая о Нолане, снова … уют и тепло в стенах дома не спасли меня от зарождающегося тепла внутри себя же. Тепло, которое не потушишь дождем. Сейчас оно меня немного пугает, но я привыкаю, смотря на то, какой на самом деле Арон, как горячий шоколад. Но в какой панике я буду биться от этого завтрашним утром – я еще не знаю. - Я думал много о том, что Миа говорила Картеру, и сопоставлял с нами. Зря вы затеяли это все. - Я знаю, Арон! Я уже знаю. - Нет, дослушай. Он садится напротив меня. Хочет, чтобы мой взгляд был сфокусирован только на нем. - Если вы хотите спасать и помогать, то должны светить. Что толку, если вы будете подавлять свои эмоции и ограничивать свободу? Вы должны своим примером показывать бесстрашие, и разжигать его в сердцах других девушек. За подавлением всегда скрыты прекрасные цветки. И женщина сможет отстоять себя и не подвергать опасности только тогда, когда горит пламенем изнутри. Горит свободой. У меня нет желания перебивать его, потому что я прихожу в полный восторг от смысла, который он вложил в эти слова. Это то, во что я боялась признаться себе. Боялась закричать всем, что пора действовать по другому. Пора снять маски и не быть правильными. Арон сейчас сказал мне в лицо то, что я давно чувствовала глубоко внутри. Но все боялась, да, соглашусь с ним, подавляла. - Как ты. - Я не горю свободой? - Горишь, но умело контролируешь и подавляешь. А это портит тебя. - Портит тем, что я не развязна? - Не нужно быть развязной, нужно просто быть настоящей, - улыбается, сверкает и улыбается, - если ты хотела трахнуть меня тогда в машине, почему не сделала это с той уверенность, с которой сегодня защищала Мию? - Ты не понимаешь…, - отвожу взгляд. - Нет, ответь. - Потому что у меня Нолана. - Ты прячешь за Ноланом себя настоящую. Ты боишься остаться одна и посмотреть на себя. - Арон, заткнись. Я не боюсь. - Если бы ты не боялась, то бросила бы его, не терпела ваших ссор и трахалась бы со мной. - Я и так могу с тобой трахаться. - С угрызением совести? - Но могу. - Да, - он встает и подходит к окну – только я не могу. Мне не нужно трахаться просто так. - Ты о чем, Арон? - Измены спасают отношения, правда? - Арон… Давай не начинать ругаться. Он не ответил, а я попросилась в душ. «Измены спасают отношения?» Что он имел в виду? Я боюсь вникать в последние фразы и в его настроение, с каким он их обрушил на меня. Боюсь, что найду еще большее тепло, затерянное тепло, которое мы пока еще можем скрывать за жаждой друг друга. Стою под теплой водой и не знаю, какая погода в комнате. Он зол на меня и уйдет в другую? Я останусь одна на всю ночь в его комнате, одна? Не хочу этого. Хочу с ним, и теперь гореть, с ним. К черту, отбрасываю Нолана. Почему я действительно не могу снова поступать по внутренним импульсам? Сегодняшний день закрыл много проблем. Разрешилась ситуация с Мией, назначен мой новый вектор на переезд, и я снова в хороших отношениях с Ароном. Но, сейчас я не уверена насколько в хороших. Включаю напоследок холодную воду. Представляю, что Миа сейчас без угрызения совести сгорает в объятиях Картера. От ледяной воды идет ужасно приятный импульс по телу и вздрагивание. Выключаю. Я надеялась, что он зайдет ко мне в душ, но нет. Значит, придется все брать в свои руки. Когда я захожу в комнату, то вижу, что Арон сидит на кровати спиной ко входу. - Тебе звонил Нолан. Указывает на мой телефон на тумбочке. В голосе можно услышать сожаление или опасение, что я перезвоню ему и уеду. Уеду от Арона. Ведь, он снова наговорил мне много чего, на что я должна обозлиться. Но. - К черту его сегодня. Он тянет к себе как наимощнейший магнит, но я и не оказываю сопротивление. Подхожу к нему медленно, обмотанная полотенцем, ловлю его взгляд. Контакт установлен, он не отводит его и следит за моими дальнейшими действиями. Мне мало хочется говорить. Поэтому я аккуратно и плавно сажусь к нему на колени, обвивая руками шею. - Вытираться не судьба? – он прикусывает нижнюю губу, как давно я не видела этот жест. Качаю головой, подразумевая «нет». Арон кладет руки мне на спину и проводит вниз, я начинаю выгибаться от его прикосновений, потому что они до ужаснейшей боли мне приятны. Я целую его, медленно, не жадно, целую так, будто мы ранним утром на пляже, а не поздним вечером у костра. Целую… но ему не удержать своего зверя долго на цепи, поэтому прикосновения становится грубыми, поцелуй – требовательным, а жажда забыла слова «гордость». В порыве этого ветра, он бросает полотенце в сторону, а меня на кровать. Он не медлит и не ждет. И для меня всякие прелюдии сейчас оказались бы мучением. Он резко входит, прижимаясь всем телом к моему, прижимаясь губами к моим. Начинаю отключаться от всего мира, не могу сильно стонать, так как где-то в доме Антонио, и это меня останавливает. Арон берет мое лицо одной рукой и сжимает щеки, желая оставить следы. Эгоистично. Вырываю лицо в смехе. Но он быстро исчезает, когда Арон начинает двигать еще быстрее, и я снова уплываю, наблюдая за его лицом, на котором написано «теперь смешно?»

***

- Ты сучка, Кел. Арон шепчет мне это в волосы. Я лежу у него на груди, ужасно расслаблена и выжата. Как он так может? - Почему это? – полушепотом в полуулыбке. - Потому что, - смеется и смотрит в потолок, - Я говорил, что ты должна делать так, как хочется, а не так как от тебя ожидают и так, как должна. - Это ты к чему? - Ты же насрала на мое «нет». Захотела трахнуть и трахнула. - Арон, мать твою, - не улавливаю, к чему его слова, и начинаю подбешиваться. - Это заводит меня, - переводит взгляд мне в глаза, - заводит на восхищение тобой, как личностью. Это я в тебе и увидел. Расплываюсь. Позволяю теплу быть, хоть до утра. Притягиваю рукой его голову к своим губам и целую. Просто целую. Не жадно, не медленно, но очень чувственно.