тысяча и один способ не оканчивать жизнь самоубийством или да здравствует феминизм

      История России, или же Российского государства, насчитывает около тысячи двухсот лет. За это время страна сменила множество названий, форм правления и нравов. Единственное, что оставалось неизменным, донельзя пренебрежительное отношение к женщине. Пьеса Александра Островского «Гроза» в своё время, наверняка впервые, подняла такую проблему, как неравноправие полов в России. Главная героиня — Катерина — девушка, примерно восемнадцати лет, центральный образ угнетённой и бесправной женщины. Критики считают, что в той ситуации и в то время, она ничего не могла поделать, единственным выходом для неё стало самоубийство. Но ведь литературные произведения не подразумевают единственного понимания и обязательного следования стандарту, нет? Потому открыто заявляю, что у меня другая позиция о Катерине и я могу её подтвердить.       Согласно статьям общеизвестных критиков, Катерина была в безвыходной ситуации, и от неё ничего не зависело, что у неё было только два выхода — смириться и сломаться, оставаясь жить в этом доме, где её за человека не считали, или умереть. В любых вопросах я руководствуюсь правилом, что никогда не бывает только двух вариантов, всегда есть какой-то третий. В случае с Катериной тоже самое.       Разумеется, не забываю, что времена и нравы другие, что Катерина была воспитана по-другому, нежели чем я, но я всё равно не могу смириться с тем, что у неё не было иного выхода. Может, играет моё собственное желание жить и хоть как-то менять жизнь и судьбу, может, мне просто её жаль, тем не менее, представлю примерный перечень того, что она могла сделать, дабы предотвратить собственную смерть.       Для начала, она могла поговорить с мужем. По сюжету это было бы задолго до событий. Поговорить с Тихоном о том, что не хочешь ли ты вступиться за меня, всё-таки я тебе жена, а в твоём доме меня мешают с грязью. То есть решить вопрос внутри собственной семьи — с ближайшим родственником — мужем. Если не подействовало, хотя я подразумеваю, что на Тихона хотя бы такое влияние со стороны оказало хотя бы малейший результат, то следующее:       Поговорить непосредственно с Кабановой — свекровью. Спокойно и тихо, без свидетелей, расспросить, мол, в чём я провинилась перед вами, что мне делать, чтобы вы стали лучше ко мне относится, я ведь теперь жена вашего сына, вам практически дочь. Неужели вы хотите жить в состоянии холодной войны в собственном доме? Как мне кажется, спокойный и вежливый разговор тоже возымел бы свой эффект, Кабанова выдвинула бы свои требования, а может быть и, вовсе, разжалобилась, они нашли бы компромисс и печальных событий удалось бы избежать. Но, дурацкое слово, не находите, это «но», вот вечно оно всё портит. Так вот, если бы даже второй разговор не подействовал, то:       Несмотря на то, что она влюбилась в Бориса, не брать ключей у Варвары. И ведь Катерина хотела их выбросить, вернуть, хотела не идти, но почему, скажите, почему она пошла, когда знала все риски?! Я этого просто не могу понять. Может это у меня одной такая установка, что даже если брак не по любви, то хранить друг другу верность, хотя бы из уважения к человеку. Измена равняется предательству. Лучше жить с нелюбимым человеком, но жить в уважении друг к другу, я так считаю. Потому, в данной ситуации, Катерина поступила безвольно. Да, она молодая наивная девушка, влечённая романтическими чувствами, но где же чувство долга и верности к супругу? Неужели жизнь не успела снять с неё розовые очки?       Хорошо, допустим, что чувства были слишком сильны, не устояла, снесло голову напрочь и подобное. Зачем было признаваться во всём? Хорошо, тут тоже меня сейчас разбили бы, что ей стало совестно и всё такое, но знаете, если уж браться врать, до делать это качественно и до конца. А если врать не умеешь, то и не берись. В любом случае, Катерина призналась в содеянном. Но зачем было делать это при Кабановой? Ну понимала же девушка, что свекровь её, разве что, со свету не сживёт после этого. Ну нужно ведь было осознавать, что после признания жизнь не кончится, и нужно будет как-то существовать дальше. И ведь Тихон то готов был простить её за разовую измену, притом, что она раскаялась. (Как мне кажется, он в Москве и сам не чист душой, но опустим эти догадки). Раскаиваться нужно было с мужем наедине, за закрытыми дверями — оставлять всё это в их семье. Это их проблемы, не выносить это на всеобщее обозрение и осуждение.       Дальше, — сбежать с Борисом! Настоять! Объяснить ему, что, без него, её тут заедят, может, удалось бы его вразумить и они бы сбежали вместе! Да, сейчас я ударилась в романтику, но ведь можно было!       Ладно, Борис не взял её, я, если честно, понимаю его, ведь он понятия не имел, куда он едет, будет ли у него там на что жить, ну куда бы он повёз с собой женщину — жену — чтобы содержать её от и до. Так что в этом вопросе с критиками я тоже не согласна, Борис не трус, он слегка малодушен, но никто не без греха, он, скорее, рассудителен, в городе ведь у Катерины оставался муж, способный её содержать. Но ведь Катерина могла просто уйти из Калинова! Уйти в другой городок, наняться в прислугу к какой-нибудь дворянской или купеческой семье. Начать жизнь заново. Ну можно ведь? Можно.       Почти ежедневно совершаются самоубийства женщин из-за домашнего насилия, о котором они не могут рассказать, а если рассказывают — то им не верят. Вспомнить, к примеру, тот случай примерно два года назад, когда в полиции девушке ответили, что вот когда муж вас убьёт, вот тогда мы вам поможем. Или же убивают, а мужьям-убийцам в нашей стране всё очень легко сходит с рук. Даже статьи теперь нет за домашнее насилие, это теперь относится к разряду административных правонарушений! Потому мне действительно больно за Катерину, но знаете, можно было банально не изменять.       На этом я ставлю точку, пожалуй, вы уже утомились читать мои бредни. Любой критик после прочтения моего эссе начал бы с пеной у рта доказывать мне обратное, но ведь и я свои рассуждения строю не на голой земле, а с собственным фундаментом. Я читала статьи, я слушала на уроке, но всё равно не могу согласиться, что нельзя было ничего сделать. Когда речь идёт о спасении жизни человека, о его выборе в том, как строить свою судьбу, я не могу поверить, что смертью всё решается. Мне, к счастью, слишком хочется жить.