Врачебный роман

Я стояла возле входа в «Олимпик-арену» и поджидала Колю после матча. Сначала я хотела остаться в помещении и дождаться его там, но потом мне стало очень душно и я решила выйти и освежиться на улицу. Снаружи была очень солнечная и приятная погода, на улице находиться было одно удовольствие, и я довольно улыбнулась, подставляя лицо попадающим на меня лучикам солнца. Коля задерживался, и меня это, если честно, немного напрягало. Я, конечно, имею большой запас терпения, но сейчас чувствую, что он начинает заканчиваться. В конце концов, я очень устала за сегодняшний день, и мне уже не терпелось приехать домой и плюхнуться в объятия своей родной постели. Я нервно выдохнула и в очередной раз кинула взгляд в сторону дверей: оттуда выходили друзья и родственники игроков, но самих хоккеистов видно пока не было. Я тяжело вздохнула и вновь посмотрела на солнышко, мысленно радуясь такой хорошей погоде. Внезапно мой телефон завибрировал. Я вытащила его из своей сумки и непонимающе нахмурилась: мне пришло сообщение, оно было от неизвестного номера и гласило так: Тебе круто встречаться с человеком, который обманывает тебя? Я в непонимании смотрю на текст, а затем мне приходит фотография, от которой у меня подкашиваются ноги и всё переворачивается с ног на голову. Там, на фотографии, Коля обнимался с какой-то девушкой, и было видно, что снимок сделан сейчас, около их раздевалок. Я словно забыла, как дышать, и неотрывно смотрела на фотографию. Не может такого быть, может, это какой-то фотошоп или чья-то злобная шутка? Но нет, фото выглядело очень реалистично, так что мне ничего не оставалось, кроме как поверить в это. Я судорожно выдохнула, дрожащими руками выключила телефон и закинула его обратно в сумку, а затем закусила губу, чувствуя предательские слёзы на своих глазах. Он меня обманул. Выходит, что всё это время он бегал на два фронта, а мне промывал мозги и говорил, что я — лучшее, что случалось в его жизни. Так что же это получается? На самом деле и не было никаких дел и задержек на работе, а была она? Это к ней он ездил под предлогом «у меня завал по работе, прости»? Супер, класс, спасибо большое, Коля! Я шумно втягиваю воздух, еле как стараясь не разрыдаться. Надо же, как бывает в жизни — ты доверяешь человеку, веришь каждому его слову, любишь его всем сердцем и готов пойти за ним и в огонь, и в воду, а он просто пользуется твоими чувствами и не принимает тебя всерьёз. — Привет, солнце, прости, что так долго, я просто заболтался с ребятами, — Коля резко появляется позади меня, улыбаясь и уже намереваясь обнять и поцеловать меня, но я отстраняюсь от него и отхожу на шаг. Он больше не тронет меня. Никогда. — Заболтался с ребятами? Это теперь так называется? — я вскидываю бровь и горько усмехаюсь. Вижу, как он в непонимании смотрит на меня, и от этого хочется взвыть. Он может сколько угодно строить из себя дурака, но меня уже не проведёшь. — В смысле? Что случилось, Насть? — Что случилось? Ты серьёзно? Самому-то в кайф строить из себя идиота? — я одним движением руки достаю телефон, нахожу сброшенную фотографию и чуть ли не тычу ею в лицо мужчины. — Вот так ты болтаешь с ребятами? Вот это называется «заболтался»? Это, скорее, заобнимался, а не заболтался! — Коля хлопает глазами и хочет взять в руки мой телефон, но я не даю ему этого сделать и одёргиваю гаджет. Он итак увидел достаточно. — Насть, послушай, ты… — Да-да, не так всё поняла, конечно! Ты такой предсказуемый, Лукашенко! Эти отмазы уже настолько банальные, что их уже, мне кажется, знает даже годовалый ребёнок! — я всплескиваю руками. — Знаешь, от чего мне больше всего обидно? — я вдруг перехожу на шёпот, а мои глаза вновь наполняются слезами. Коля это замечает, вздрагивает и уже хочет подойти ко мне, но я не позволяю ему этого сделать. — Не подходи ко мне, Коля, не смей. Мне обидно от того, что ты врал мне. Что всё это время ты вёл двойную игру, катался то ко мне, то к ней, а мне говорил, что кроме меня у тебя больше никого нет. А я верила каждому твоему слову, каждой твоей фразе, словно влюблённая дурочка, — честное слово, у меня больше нет сил продолжать свои распинания. Я шмыгаю носом, окидываю Колю подавленным взглядом и тихо бормочу: — Не приезжай сегодня ко мне. Забудь навсегда дорогу к моему дому, слышишь? Считай, что меня больше нет в твоей жизни, — и я быстро разворачиваюсь, сбегаю со ступенек и буквально несусь в сторону автобусной остановки, пока Коля что-то кричит у меня за спиной. Я разбита и подавлена.

***

Когда я добралась до квартиры, то первое, что я сделала — занесла номер Коли в чёрный список, ограничила от него сообщения и удалила его со всех соцсетей. Не хочу слышать и читать его оправдания, пусть льёт эти сказки в уши своей второй подруге. Затем я достала вино, налила себе бокал и залпом выпила его. Вкус, конечно, был отменный, но это не могло исправить отвратительного состояния на моей душе. Я на негнущихся ногах поплелась в спальню, упала на постель, но не уснула, как страстно мечтала пару часов назад, а уткнулась лицом в подушку и от души разрыдалась. Отвратительно, мерзко, паршиво, ужасно — именно так я себя сейчас чувствовала. Меня предали, об меня подло вытерли ноги, и я искренне не понимала, почему это произошло именно со мной. Обиднее всего было то, что я поверила ему, повелась на его фальшивые признания и свято доверяла каждому его слову, ведь думала, что кроме меня у него и впрямь никого больше нет. Наивная, глупая идиотка. Не зря ведь девочки говорили мне, что изменяет каждый второй! А я, дура, не верила им, отнекивалась от их слов и упорно твердила, что любимым не изменяют! А оказалось, что так оно и есть. Мало того, что изменил, так ещё и за нос водил всё это время, думал, что я ничего не узнаю. Ха, да как бы не так, мой дорогой! Всё тайное рано или поздно становится явным, и ситуация с тобой отнюдь не была исключением! Из моих мыслей меня выдёргивает телефонный звонок. Я сразу понимаю, что это не Коля, ведь его номер у меня в чёрном списке, а значит, что он автоматом не может до меня дозвониться. Я беру гаджет в руки, шмыгаю носом и стараюсь разглядеть имя звонившего сквозь пелену слёз на глазах: это была Вика, племянница Коли, с ней мы болтали сегодня на матче. Я судорожно выдыхаю и отвечаю на звонок, стараясь сделать свой голос как можно более спокойным: — Алло? — Алло, Насть, приветик! Я тебя не отвлекаю? — Нет, — хрипло отвечаю я, а затем откашливаюсь и повторяю более нормальным голосом: — Нет, не отвлекаешь. Что случилось? — Да особо ничего, просто сейчас увиделась с Колей возле входа в арену, он был каким-то злым и словно пребывал в растерянности. У вас с ним что-то произошло? — ах, вот оно что. Мальчик разозлился и растерялся от того, что его раскрыли? Ой ты бедный-несчастный, давайте все погладим его по головке и скажем ему, что всё будет хорошо! — Понятия не имею, о чём ты говоришь, Вик, — безбожно вру, так как имею большое такое понятие о её словах. — Я просто раньше уехала домой, вот он, наверное, и рассердился, что я не дождалась его, — из меня получается не очень хорошая врушка, но я надеюсь, что Вика мне поверит. По крайней мере, наполовину. На том конце провода вздыхают, понятливо окают и произносят: — А, ну хорошо. В таком случае, хорошего тебе вечера! Надеюсь, что ещё увидимся! — Взаимно, Вик. Да, я тоже на это надеюсь, — натянуто улыбаюсь, а затем она сбрасывает звонок. Я выключаю мобильник и кладу его на тумбочку, а сама закутываюсь в одеяло и пытаюсь уснуть, но из головы не вылезает сегодняшняя ситуация, и я, не выдержав, начинаю плакать во второй раз. Ненавижу его. Не-на-ви-жу.

***

С утра я просыпаюсь полностью разбитая и опухшая. Я проревела практически всю ночь, и теперь я мало того, что не выспалась, так ещё и встала с покрасневшими от слёз глазами. Кое-как заставляю себя дойти до ванной и умыться, принимаю все водные процедуры, а затем иду завтракать. Аппетита нет совсем, поэтому я ограничиваюсь лишь бокалом чая. На кофе смотреть не могу, так как в памяти сразу же всплывает Коля, поэтому приходится переступать через себя и пить крепкий чай. Он, кстати, тоже неплохо помогает мне взбодриться, пусть и не так, как это делает кофе. Выпив чай и сполоснув кружку в раковине, я иду одеваться, но сегодня я буду, как назло Коле, в одежде не по дресс-коду: приду в толстовке и в джинсах, и плевать я хотела на ваши правила. Он не имеет права выгонять меня с работы, а если и имеет, то всё равно этого не сделает, я больше, чем уверена в этом. Накидываю на себя выбранную одежду, расчёсываюсь, брызгаю на себя любимыми духами и, одевшись в верхнюю одежду и обув сапоги, обвожу себя взглядом в зеркале. Пусть видит, какую красотку потерял! Самодовольно усмехнувшись, я выхожу из квартиры, попутно вызывая себе такси. Что-ж, Лукашенко, если ты думал, что я так просто это оставлю — то зря ты так думал. Теперь смотри на меня и кусай локти, ведь больше я не буду плясать под твою дудку!

***

В больницу я захожу уверенным и твёрдым шагом, ослепительно улыбаясь всем вокруг. Меня все приветствуют с улыбками на лице, и я направляюсь в сторону своего кабинета, мысленно надеясь на то, что не пересекусь сейчас с Колей. Я, безусловно, хочу утереть ему нос, но не сейчас. Просто не сейчас. Я прохожу в кабинет, переодеваюсь и сажусь за рабочий стол, начиная перебирать детские справки. — Юлия, я принёс вам медици… — я замираю, слыша до боли знакомый мне голос, а затем тихо выдыхаю и поднимаю голову, холодно глядя на появившегося на пороге кабинета Колю. Мужчина удивлённо смотрит на меня, а затем прокашливается и сухо спрашивает: — Где Юлия Вячеславовна? — Понятия не имею, — таким же тоном отвечаю ему я. — Я только пришла, не успела ещё увидеть её, — он проходит в кабинет, подходит к столу Юли, оставляет на нём книжки и, обернувшись ко мне, говорит: — Скажешь ей, что я принёс все книжки. Она попросила их у меня вчера, — и он замолкает, обведя меня взглядом. Так, значит, сейчас будет предъява за то, что пришла в свободной одежде. Господи, я как-будто в школе нахожусь, честное слово! — Почему ты одета не по дресс-коду? — Во-первых, не «ты», а «вы», Николай Александрович, — у него вытягивается лицо, а в глазах проносится недоумевание. — Мы с Вами не переходили на столь личный тон общения, — он сглатывает, пристально глядя на меня. — А во-вторых, какое Вам дело до моей одежды? Я этим как-то отвлекаю пациентов или наших сотрудников? Или, может, я одета весьма вульгарно и откровенно, раз уж Вы начали эту тему? — мужчина молчит, тяжело глядя на меня, а после шумно втягивает воздух и металлическим голосом произносит: — Я, вроде бы, уже неоднократно говорил о правилах в нашей больнице, Анастасия Дмитриевна, и о том, что им должны следовать абсолютно все, без исключения. Если Вы так хотите идти наперекор принятым установкам — то в таком случае, Вам лучше покинуть нашу клинику, потому что здесь все равны и никто не пытается как-то выделиться из толпы. А если это, — он кивнул головой на мой «наряд», — своеобразный бойкот мне, то зря Вы всё это затеяли, потому что это выглядит очень глупо и по-детски со стороны. Да и к тому же, всегда проще обидеться на человека, чем нормально поговорить и разъяснить ситуацию, правда? — он горько усмехается и отворачивается от меня. — Надеюсь, что это было в первый и последний раз, Настя, — и, после этих слов, он покидает кабинет, оставляя меня полностью одну. Я прерывисто дышу, невидяще глядя ему вслед, а в голове стучат его слова про обиду и то, как он произнёс моё имя. Что значит «разъяснить ситуацию»? Что там вообще можно разъяснять? Я увидела всё, что мне нужно! Если под «разъяснить ситуацию» он имел в виду свои жалкие оправдания, то спешу его огорчить — мне такое «разъяснение» вообще не нужно! Вот ещё я буду слушать то, как он будет пытаться оправдать себя и своё мерзкое поведение! Нет уж, спасибо, мне такого счастья не надо! Пусть вон, идёт к своей второй подружке и рассказывает все эти байки ей! Мне, знаете ли, такие «сказочники» в жизни не нужны! Но, сколько бы я не злилась на него и не посылала куда подальше, в глубине души я по-прежнему любила этого человека, и какая-то часть меня хотела с ним поговорить, выслушать его позицию и уж потом делать выводы, но другая часть меня отчаянно отбивалась от этой затеи и ни в какую не хотела идти с ним на контакт. И это чувство, словно разрывающее меня на две части, было просто отвратительным.