Врачебный роман

Я ехал домой со спокойной совестью, зная, что отдал все лекарства Насте. Если честно, я очень долго не решался на этот шаг и боялся, что она может не принять препараты, но всё прошло очень даже неплохо, не взирая на то, что она в открытую смущалась меня. На самом деле, мне очень забавно наблюдать за тем, как она краснеет всякий раз, стоит мне только заговорить с ней или просто подойти. Я, конечно, делаю вид, что не замечаю этого стеснения, но, откровенно говоря, выходит это плохо, потому что мне раз за разом хочется сказать ей, что я уже давным-давно обо всём знаю. Да, я был в курсе того, что она неравнодушна ко мне. Это было заметно с самой нашей первой встречи — то, как она отводила взгляд, постоянно краснела и нервничала рядом со мной — это всё показывало её чувства ко мне. И я, к слову, тоже пропитался к ней чем-то. Сначала, когда она только появилась на пороге моего кабинета, я не обратил на неё должного внимания и подумал, что это — очередная поклонница, пришедшая устраиваться в клинику только потому, что здесь работаю я. Да-да, не удивляйтесь, даже спустя столько лет я всё ещё пользовался популярностью среди девушек, пусть уже и не такой масштабной, как раньше. Но когда у меня удалось разговорить Настю и ознакомиться с её резюме, то я понял, что она далеко не такая, как все эти помешанные фанатки. Настя милая, добрая, открытая и честная, она не позволяет себе грубостей в адрес других и с уважением относится к старшему поколению, что стало огромным показателем её воспитанности. Помимо всего этого, я должен признать, что она очень красивая. Да, у неё нет пышных форм или идеально тонкой талии, но всё равно она умеет цеплять мужские взгляды. Первоначально, разумеется, я не влюбился. Да и не сказал бы, что сейчас влюблён в неё по уши — просто есть симпатия, заинтересованность в ней. Но после, когда за ней начал увязываться этот идиот Сергей, я понял, что нужно во что бы то не стало защитить Настю. Радонов был отнюдь не тем, с кем можно было бы общаться и иметь хоть какие-либо связи, вот только Настя об этом, к сожалению, не знала. Она повелась на его улыбки и милые словечки, и я больше, чем уверен в том, что если бы я не вмешался и не рассказал ей о том, какой Сергей на самом деле — она бы и впрямь пропиталась к нему доверием и стала бы общаться с ним более тесно. А мне этого не хотелось. Не хотелось не потому, что я вдруг заревновал её (хотя, если честно, и это тоже было), а потому, что не хотел печальных последствий в виде обмана и предательства со стороны Сергея, ведь именно это и произошло со мной — Радонов крупно меня подставил перед бывшим директором нашей клиники, из-за чего я чуть не лишился своей нынешней должности. Как выяснилось позже, Сергей просто завидовал мне и сам страстно желал оказаться в кресле главного врача, а тут вдруг нарисовался я и испортил ему все планы. Поэтому он, плюнув на нашу дружбу, решился на этот подлый шаг. Конечно, справедливость восторжествовала, и Сергея потом здорово так отчитали и преподали ему хороший урок, но из клиники, увы, не уволили. Но сейчас данным вопросом занимаюсь я, и надеюсь, что в ближайшие пару месяцев этот мудак вылетит из моей клиники без единого шанса на возвращение. Но, что-то мы с вами отошли от темы про Настю. Так вот, продолжим. Настя с каждым днём привлекала моё внимание сильнее и сильнее, я понимал, что начинаю что-то чувствовать к ней. Помните, когда она ездила по детским садам? Так вот, я специально это подстроил и отправил вместе с ней Лебедева — он является моим старым товарищем, и поэтому я намеренно послал его съездить вместе с ней. Алексею Игоревичу удалось поговорить с ней насчёт меня, но она, кстати, много не рассказала, а лишь ограничилась словами о том, что я ей симпатизирую и что она находит меня вполне привлекательным мужчиной. Эти слова лишь укрепили мои догадки, и я, довольный своей сообразительностью, потом долго ходил и улыбался каким-то своим мыслям. А сейчас, когда она приболела, я купил ей лекарства и привёз их, но сделал это не только из-за заботы и переживания за её здоровье, но и просто для того, чтобы увидеться с ней. Её не было в клинике всего один день, а я уже успел соскучиться, потому что без неё всё как-то казалось не тем. И когда она вышла ко мне в этой домашней одежде я чуть не растаял от её вида: она была такой уютной, такой родной, что хотелось просто затискать её в своих объятиях и никуда не выпускать. А то, как она смущалась и краснела — это вообще что-то с чем-то! Глядя на неё я не понимал одного: вот как, как можно совмещать в себе столько качеств? Удивительная девушка, просто удивительная! С такими мыслями я и подъехал к дому. Загнал машину в гараж, достал ключи из кармана куртки, открыл ими дом и прошёл в него, всей грудью вдыхая столь родной запах. Да, кто бы что не говорил, а дома всё равно лучше, чем где-либо. Я снял с себя верхнюю одежду, прошёл в душ, искупался, переоделся, быстро перекусил и, перед тем, как лечь спать, проверил некоторые документы в компьютере. Уже лёжа в кровати, в моей голове что-то щёлкнуло, и я, взяв телефон в руки, отключил беззвучный режим. Что-то внутри подсказывало, что это мне пригодится, и я полностью доверился своей интуиции, так как знал, что она меня ещё ни разу не подводила. И, как оказалось, не зря доверял. Где-то часа в два ночи, мой телефон громко зазвенел на всю комнату, оповещая меня о звонке. Я широко зевнул, протёр глаза руками и с долей недовольства потянулся к гаджету: и кому же не спится в столь позднее время? Но как только увидел имя звонившего, то мою сонливость как рукой сняло, и я сразу же ответил на звонок: — Алло? — Коль, приезжай ко мне, пожалуйста, — тихий, неразборчивый шёпот вперемешку с ужасным кашлем. Я угукаю в ответ и сбрасываю трубку, а затем буквально слетаю с постели и пулей несусь одеваться. У меня нет времени на выбор одежды, поэтому беру то, что первое попадается под руку — этим оказывается моя красно-чёрная толстовка с символикой моего хоккейного клуба «Бастион» и чёрные спортивные штаны, тоже имеющие символику моей команды. Мысленно усмехаюсь с этого совпадения, а после наспех обуваю свои кроссовки, накидываю на себя куртку и выскакиваю из дома, предварительно закрыв его на ключ. Буквально за десять минут, может даже меньше, доезжаю до дома Насти, которая, собственно, мне и позвонила, и выхожу из машины, закрыв её. Подхожу к подъездной двери, нажимаю на кнопку с пометкой номера квартиры, в которой живёт Анастасия, и спустя несколько секунд дверь распахивается, впуская меня внутрь. Взлетаю по ступенькам наверх, в считанные мгновения оказываясь перед квартирой девушки, и звоню в звонок, нервно выдыхая. Так, сейчас нужно успокоиться и привести своё дыхание в порядок. Я добрался до места, а значит, всё будет хорошо. Дверь открывается, и моему взору словно предстаёт абсолютно другой человек — Настя полностью побледневшая, её всю трясет, а её глаза словно затуманены какой-то дымкой. Я шумно втягиваю воздух и прохожу в квартиру, закрыв за собой дверь. Настя невидящим взглядом смотрит на меня, опираясь на стену, а затем вдруг зажимает рот рукой и скрывается в туалете, а я, наспех сняв с себя обувь, следую за ней. Пройдя в туалет вижу, как она склоняется над унитазом, тяжело выдыхаю и, подойдя сзади, аккуратно собираю её волосы и придерживаю их, чтобы те не лезли ей в рот. Настя с характерным звуком извергается в унитаз, но мне ни капли не противно и не мерзко. Это абсолютно нормальное явление при болезни, чего тут стыдиться? Когда рвота прекращается, я слышу лишь судорожное дыхание Насти и вижу, как она вся покрывается мурашками. Я томно вздыхаю и, не наклоняясь к ней, дабы не дай Бог не напугать её тем, что видел всё происходящее, осторожно кладу ей ладонь на плечо и спокойным тоном говорю: — Пойдём выпьем лекарство, — она слабо кивает и еле встаёт, а я аккуратно подхватываю её за талию одной рукой, а другой беру её руку, которую она расположила на моём плече. Мы доходим до кухни, я усаживаю её за стол, а сам быстро набираю воду в стакан и достаю из пачки таблетку. Подхожу к ней, отдавая всё это добро, она всё выпивает, а затем поднимает голову, смотрит на меня и сдавленно шепчет: — Донеси меня до спальни, пожалуйста, — я утвердительно киваю, беру её на руки и несу в спальню, пока она прерывисто дышит и утыкается носом в мою толстовку. Оказавшись в комнате, я кладу девушку на кровать, а она вдруг впивается своими ногтями в мою толстовку и умоляюще бормочет: — Не уезжай, прошу тебя, — я долго смотрю на неё, на её жалобный взгляд, на то, как крепко она держит меня за толстовку, и я понимаю, что другого выхода у меня просто нет. Я и так не планировал оставлять её, но сейчас, когда она сама просит меня об этом, я лишь до конца убеждаюсь в своём решении. Я мягко улыбаюсь и, наклонившись к ней, нежно целую её в висок, отчего она вздрагивает и ослабляет хватку на моей одежде. Для неё это неожиданно, я понимаю. — Я и не уеду никуда, — тихо отвечаю ей я, при этом обнадёживающе улыбаясь, и Настя, видя это, с благодарностью смотрит на меня и полностью отпускает толстовку, ложась на подушку. Я сажусь рядом и начинаю медленно гладить её по волосам, словно успокаивая и заверяя в том, что всё будет нормально и я никуда не уйду. Вижу, как она облегчённо выдыхает и прикрывает глаза, с целью провалиться в сон, и у неё это выходит, потому что спустя минут пять я вижу, как она перестаёт дёргать носом и шумно вздыхает, и это говорит о том, что она благополучно уснула. Я ещё некоторое время сижу и молча любуюсь умиротворённой девушкой, а затем встаю, подхожу к соседней половине кровати и, потянувшись, ложусь на неё, даже не заморачиваясь по поводу одежды. Я слишком устал и очень хочу спать, поэтому искренне надеюсь, что с утра Настя меня не убьёт из-за того, что я спал в одежде. Если что — прикроюсь и скажу, что одежда чистая и без какой-либо грязи. А если не поможет, то всё равно что-нибудь придумаю. И именно с такими мыслями я проваливаюсь в царство Морфея, уже сквозь сон чувствуя, как ко мне прижимается что-то тёплое и мягкое, и я понимаю, что это Настя, поэтому, коротко улыбнувшись, я кладу свою руку ей на талию и подтягиваю её ближе к себе, уткнувшись носом в её макушку. Мне кажется, я попал в этот грёбаный водоворот любви. Вот только хочу ли я выбираться из него?