N дней до самоубийства

Кристина отчужденно стояла у туалетного столика. Ее рука вяло водила гребнем по непослушным волосам. Расчесав одну прядь, Кристина приступала к другой, но все было напрасно. Волосы вновь и вновь закручивались в стойкие кудри. В конце концов гребень был отложен. Кристина взглянула на себя в зеркало. Что изменилось в этой девушке? Исхудало ли ее лицо, или уголки губ теперь безвозвратно опущены вниз? Глаза заблестели от подступающих слез, но Кристина тут же взяла вверх над эмоциями. Нельзя сдаваться, нельзя позволить им сломить ее. - Что бы там, за этой дверью, ни произошло, ты справишься, - прошептала Кристина своему отражению. Женские руки ловко заплели передние пряди в тонкие косы, чтобы убрать их к затылку. Кольцо на пальце Кристины задело волосы. Девушка опустилась на стул и дотронулась до подарка Эрика. Отдаленные голоса слуг, грохот, топот - все это прекрасно слышалось в огромном особняке де Шаньи. Снова Кристина здесь. Второе впечатление от особняка не было столь волшебным, как первое. Почему? Быть может, потому, что Кристина увидела иной мир? И в том, ином мире, была свобода? Были дикий нрав Эрика, его необузданность? И в то же время были его нежные прикосновения и резкие поцелуи? А что здесь? Расписание, приемы, неудобные платья, фальшивые маски и Филипп. В каком бы углу особняка ни оказалась Кристина, она постоянно ощущала взгляд этого хищника на себе. За окном разгулялась нехилая пурга. Хлопья снега казались пеплом несбывшихся надежд. - Мисс Даае? Кристина резко обернулась. Она так была погружена в свои мысли, что не услышала стук в дверь. Перед ней стоял образ самого дьявола - Филипп де Шаньи. Наследник знатного рода был одет в неприметные, но дорогие одеяния. В руках он держал коробку. Кристина поднялась с места по правилам приличия и удостоила Филиппа легким кивком головы. Де Шаньи прикрыл за собой дверь и сделал шаг к возлюбленной. - Как вы себя чувствуете? - Лучше, - если бы голос Кристины стал материальным, то он превратился бы в ледяной ветер. Филипп промолчал и, положив коробку на стол, сделал пригласительный жест. Кристина с толикой подозрения подошла к де Шаньи. Мужчина выжидал. Пленница приподняла крышку коробки и вскинула брови. Ее руки вытянули темно-коричневое платье, сделанное по заказу. Филипп со всей ему несвойственной нежностью перехватил подарок и прислонил его к Кристине. - Оно подходит к цвету ваших глаз. "Граф Очевидность," - подумала Кристина, но вслух произнесла иное: - С чего такая честь? - Почему бы не порадовать вас, Кристина? Тем более, вам нужно в чем-то завтра ехать на казнь мерзавца, убившего вашего жениха. Словно молния, пронеслась искра между ними. Зрачки Филиппа зажглись адским пламенем, будто он только и ждал этого момента, чтобы поднять больную для Кристины тему. Де Шаньи почувствовал, как напряглась Даае. Отложив платье, Филипп сжал бледные плечи Кристины. От этого прикосновения пленница задрожала и прикрыла глаза, чтобы не видеть в отражении это отвратительное зрелище. - Вы беспокойны. Я вижу и чувствую вашу боль. Ваши родители лежат в могилах, ваш возлюбленный убит, а в памяти все еще мелькают дни, которые вы провели в заточении психически неуравновешенного чудовища. Но не думайте, что вы одна в этом мире. Позвольте мне впитать этот яд. Я буду рядом с вами, - голос Филиппа задрожал, - Господи, вы словно ангел мрака, сотканный из пламени! Вы обжигаете меня, Кристина, - Филипп вдохнул дурманящий запах женских волос, - откройте мне свою душу. Вы страдаете, не правда ли? Но, быть может, в глубине вашей души еще теплится любовь для такого, как я? О, Кристина, сжальтесь надо мной! Не отталкивайте меня! Станьте моей! Кристина со стоном выпуталась из рук де Шаньи и, выпрямив плечи, бросила на него презрительный взгляд. Пусть ее выбросят из этого поганого особняка, пусть казнят, если это необходимо, пусть ее будут жечь языки адского пламени, но никогда она не позволит Филиппу де Шаньи переступить черту, никогда она не будет его. Ее кожа горела там, где до этого касались пальцы Филиппа. - Никогда! Не смейте прикасаться ко мне! Умерив пыл, де Шаньи пронзил Кристину допытывающим взглядом. Она была так прекрасна: ее щеки горели от подступивших эмоций, глаза отливали блеском раскаленного железа. В этой комнате они были похожи на Плутона и Прозерпину в аду. Бог мертвых, жаждущий выкрасть ту, что ему не принадлежит. - Освободите меня от ваших пошлостей. - Я так вам противен? Неужели вам больше было комфортно с той тварью, что завтра будет висеть на веревке? - Не смейте так отзываться о нем, - шипение Кристины было созвучно с шипением дикого леопарда, попавшего в западню. Филипп улыбнулся. И улыбка его была торжествующей, но больной. Он вывел себя к разгадке тайны, терзавшей его. Де Шаньи вальяжно уселся на край стола и сложил руки. - Почему вы так благосклонны к этому безумцу? Он убийца, лжец, урод, падший. Вы холодны Кристина, но как только речь начинает заходить о нем, все ваше тело начинает трепетать, а ваши глаза... Они сдают вас. - Убийца и лжец в этой истории только вы. Кристина сама напугалась фразе, слетевшей с ее губ. Еще сильнее ее сковал страх, когда она увидела лицо де Шаньи. Филипп побледнел, а зрачки его сузились. Кристина знает правду. - Вот как? - де Шаньи выпрямился, пытаясь сохранить лицо, - кто вам наплел эту чушь? Или вы сами решили убедить себя в этом? Назад дороги не было. Кристина была готов высказать все, что копилось у нее на душе. - Вы убили Рауля, своего брата! Пусть вы отрицаете это, но вы понимаете, что это правда! Вы не человек, Филипп, ибо у человека есть чувство сострадания, в человеке живет любовь. Вы же опустошены, от вас осталась только оболочка. Филипп весь клокотал внутри себя. Эта девчонка своим пронизывающим голосом поставит на уши весь особняк! Де Шаньи сделал шаг вперед, Кристина приблизилась к двери. Филипп источал неистовую угрозу. - Не подходите ко мне. - Иначе что? Даае бросилась к дверной ручке, де Шаньи же сделал прыжок вперед и, откинув Кристину в сторону, прижался спиной к двери, закрыв проход. Несколько прядей его густых волос упали на лоб. Даае, ударившись рукой о комод, перебежала на другой конец комнаты. Филипп тяжело дышал. Наконец-то он отлип от двери и, поправив рукава на рубашке, обратился к Кристине: - Куда ты намерена бежать, девочка? - Подальше от этого дома сумасшедших! - А от себя ты сбежишь? Филипп двинулся в ее сторону, Кристина отскочила в противоположную, де Шаньи - за ней. Кошки-мышки. - Я расскажу всем о вас. - И кто тебе поверит? - Полиция. - Шутишь? Я работал вместе с ними, чтобы поймать тебя и твоего похитителя. Думаешь, они поверят тебе, девочке, свихнувшейся на фоне горечи утрат? У меня больше власти, чем ты думаешь. Не советую быть моим врагом. Кристина все это время украдкой поглядывала на дверь - ее спасение. Выждав подходящий момент, Даае бросилась вперед, но Филипп схватил ее за руку и прижал к себе. Кристина вырывалась, точно лань в острых зубах тигра, но де Шаньи обладал большей силой, чем хрупкая Даае. Филипп заломил ей руки, вплотную вжавшись в ее спину. - Ты еще не поняла? Тебе не сбежать. Ты никому не расскажешь правду. Ты станешь моей, хочешь ты того или нет. Если ты будешь мне перечить, то я засуну тебя в холодную тюрьму, где крысы и голод заставят тебя образумиться. Руки затекали, силы Кристины источались. Опустив голову, Даае перестала брыкаться. - Так-то лучше, - голос Филиппа стал мягче, но хватка от этого не ослабевала, - видишь, ты уже стала кроткой. Будешь продолжать в том же духе и я, так уж и быть, не буду так груб с тобой. Филипп, воспользовавшись усталостью Кристины, позволил себе прикоснуться губами к ее шее. Даае закусила свой язык, борясь с рвотным позывом. Филипп не был уродлив внешне, даже наоборот, но его душа была прокаженной. Развернув Даае к себе, де Шаньи приподнял ее лицо за подбородок и, самодовольно усмехнувшись, уже было прислонился губами к ее губам, как женский шепот прервал его порыв. - Я люблю... - Кого же? - выжидающе спросил Филипп. - Эрика. Я люблю Эрика и ненавижу тебя. Я принадлежу только ему и готова целовать только его, но к тебе я не прикоснусь никогда. Эти слова, словно бумагой по коже, порезали Филиппа. Теперь все окончательно встало на свои места. Кристина Даае, его объект страсти, беспамятства любит Призрака Оперы. Она точно сошла с ума. Слова Кристины иглой пронизывали душу. - Ненавидишь меня? Посмотрим, что ты скажешь, когда завтра Эрик умрет на твоих глазах. Я заставлю тебя смотреть на него. Пусть ты испытаешь ту боль, которую испытываю я... Зачем же ждать до завтра? - новая страшная мысль созрела в голове Филиппа, - я могу заставить страдать тебя уже сейчас, - Филипп со всей яростью уложил Даае на кровать, нависая сверху, - ненавидишь меня?!Я заставлю тебя любить меня! Он впился в ее губы, получая удовольствие от отчаянных сопротивлений. Кристина извивалась под ним, ненавидя себя за свою слабость. Филипп судорожно заскользил рукой по телу Даае, небрежно задирая ее юбку. - Черт! - воскликнул Филипп, когда Кристина до крови укусила его губу. Но это не помогло, а еще больше раззадорило насильника. Де Шаньи оставил вместе с поцелуем на шее кровавый след. В нем все кипело, бурлило от столь близкого нахождения Даае рядом с ним. В голове Кристины промелькнула мысль о том, что его ситуация с Эриком чем-то схожа. Они оба насильно хотели заставить ее полюбить. Только Эрик был способен на чувства, он был сильнее плотских утех и потаенных желаний. Он любил Кристину, а Филипп думал только о себе, жаждя обладать ею без капли сочувствия. Даае проклинала себя за то, что оставила нож Эрика в ящике стола. Будь нож рядом, она смогла бы пригрозить Филиппу. Де Шаньи уже готов был стянуть с себя брюки, как послышался стук в дверь. - Мисс? То была служанка, принесшая Кристине горячего молока на ночь. Эта служанка еще в прошлый визит Даае отличалась дружелюбием и симпатией. Филипп рассвирепел, но, чтобы избежать проблем, отпустил Кристину. За секунду до полной свободы он схватил ее за тонкую кисть и повернул к себе, чтобы прошептать: - Ни слова, ясно? Скажешь кому-нибудь о том, что произошло, я превращу твою жизнь в еще больший ад, поняла? Кристина с трудом заставила себя кивнуть. Филипп, заметив на шее Даае кровавый след, тут же вытер его своим платком, словно вор, уничтожающий улики. - Мисс, с вами все в порядке? - слышался обеспокоенный голос служанки за дверью. Филипп мельком глянул на себя в зеркало, приводя одежду и волосы в надлежащий вид. Сверкнув на Даае глазами, де Шаньи открыл дверь и, как ни в чем не бывало, пожелав Кристине спокойной ночи, покинул ее комнату. Оставишь одна, не притронувшись к молоку, Кристина забилась в угол и со стоном выдавила плачь. Ей было противно лежать на кровати, где ее чуть не изнасиловали. Она молила всех ангелов, молила усопшего отца о том, чтобы спасли ее и Эрика. Кристина пыталась остановить душевный вой, зажав рот рукой, но все было тщетно. Ей хотелось смыть с себя отпечатки мужских пальцев. О, если бы Эрик был здесь, он бы защитил ее! Как хочется прислониться к нему, спрятать лицо в его руках, услышать родной голос, который был колыбельной в детстве и успокоением в отрочестве. Кристина не могла поверить в происходящее, все казалось ей затянувшимся кошмаром. Она просто хочет быть свободной, неужели грешно думать о свободе, раз на нее обрушивается череда несчастий? В чем она провинилась? Кристина уже устала плакать, голова разрывалась от боли. Рукой Даае дотянулась до ящика и достала нож. Она сжала его в своих холодных руках и замолчала. Если Эрика завтра отправят на тот свет, значит она уйдет вместе с ним.