N дней до самоубийства

Смутное кошмарное воспоминание вязкой жижей проникало сквозь щели в стене помутнения: жандармы, выстрел, боль, смерть Рауля. Эрик еле-еле качнул головой в сторону, все еще не открывая глаз. Тело совсем не хотело приходить в себя, разум же боялся увидеть то, что находилось за гранью хрупкого сна. Голова болела нещадно. Эрик был готов снова кануть в бездну, если бы не мысль о Кристине. Он потянулся к лицу, чтобы коснуться жалящей раны, покрытой запекшейся кровью, но и тут он был скован. Неприятный звон цепей на руках привел его в чувства окончательно. Первое, что он увидел, были каменные грязные стены, покрытые черной плесенью и Бог знает чем еще. Эрик сидел на полу, прислонившись спиной к одной из стен. "Где я? В тюрьме, уже? Где Кристина? Антуанетта? Что, черт возьми, происходит?" - таковы были мысли Призрака Оперы, скованного цепями. Эрик поднял голову и увидел узкое окно с решеткой, но света за ним не было. Судя по всему, на небе царствовала ночь. В коридоре, за тюремной решеткой, горел тусклый, едва уловимый свет от факела. Эрик отвернулся от него и опустил голову. Внутри него кипели злость и негодование. Его раздражала неизвестность. Кислотные мысли, которые заволокли глаза пеленой, сбежали, когда мимо прошел солдат. Эрик сфокусировал взгляд на своих руках и нахмурился. В полутьме его руки были в черной жиже. Заключенный подполз ближе к отдаленному свету, чтобы рассмотреть странный цвет. Приблизившись к факелу, Эрик ужаснулся. Его руки и одежда были испачканы в крови. Чьей крови? Его собственной? Но на нем нет серьезной раны. Откуда? И тут механизмы в голове начали работать быстрее. Он вспомнил слова Филиппа, братоубийцы, о том, что он обернет дело так, что виновным в смерти Рауля окажется Призрак Оперы. "Этот подонок подставил меня!" - точно стрела промчалась догадка в разуме Эрика. На нем - кровь Рауля де Шаньи. От этой мысли заключенный рванул цепи в сторону, но он, к сожалению, не герой мифов, чтобы расправиться с оковами. Он всего лишь человек, сидящий в клетке... Снова клетка. Эрик опустил руки, цепи резали кисти. Что делать? Сидеть, сложа руки? А как бежать? Опять бежать? Он не знал, где находится. В какой тюрьме? И тюрьма ли это? Где-то отдаленно слышался глухой и развязанный смех солдат. Видимо, сейчас глубокая ночь, раз солдаты в самый разгар смены позволили себе пропустить бутылку. Эрик попытался встать, но ноги затекли, а мир закружился вокруг него. Вернувшись в сидячее положение, заключенный позволил себе прикрыть глаза, чтобы обдумать плачевное положение. Громкий стук железной двери разбудил Эрика. Он проспал часа три, не меньше. Сквозь решетку просачивалась утренняя заря. Звуки шагов становились все громче. Кто-то приближался. - Вы уверены, мадемуазель? - Полностью. Краем глаза Эрик заметил движение у железной решетки. Он повернул голову и ощутил прилив сил. За решетчатой границей стояла Кристина, переодетая в новое платье с темным покроем. Руки ее были скрыты перчатками. На лице молодой девушки читались горе и легкая надменность. - У вас будет пять минут, мадам. Господин де Шаньи... - Мне больше не требуется. Оставьте нас. Жандарм, один из тех, кто сопровождал Даае в день погони, отвесил уважительный поклон и, поправив форму, оставил Кристину с Призраком Оперы. Как только сопровождающий скрылся, лицо девушки переменилось на привычное и мягкое, только глаза теперь источали неведомую и глубокую горечь. Эрик, забыв об оковах и слабости, подлетел к решетке, чтобы оказаться со своим Ангелом поближе. Кристина, сняв перчатку, просунула руку через решетку, чтобы прикоснуться к лицу Эрика, но тот перехватил ее ладонь и с пылким жаром поцеловал. - Боже, Кристина ... Что я наделал? Господи, прости меня... Он нервно шептал извинения, его мольбы переплетались с любовью. Сердце Кристины неровно билось, каждый момент реальности хлестал ее плетью. - Тише, Эрик, - девушка заставила заключенного посмотреть на нее. Эрик выглядел жалко, слабо. Будто все его силы остались там, за решеткой. А, быть может, так оно и было. Любовь, друзья, мечты. От всего этого укрывала заключенного темница. Тут Эрик вспомнил о своих руках и, опустив плечи, проговорил: - Это не я, Кристина. Я не убивал... Я не убивал его. - Я знаю... Знаю. - Брат Рауля, это был он. Он убил его, всадил в него нож. Я не мог... Ты ведь знаешь, я хочу исправиться. Я не встану больше на этот путь. Кристина, я не делал этого. Казалось, Эрик не слышал слов своего Ангела. Он только и повторял о том, что Филипп - убийца. Кристина, сдерживая ком в горле, продолжала смотреть на маэстро. Его кисти были красными от цепей, его кровавые руки осторожно касались ее пальцев, его лицо покрывали огромные ссадины. Больше всего выделялась рана у виска, та самая, которую оставил удар камня. - Я тебя подставил. Антуанетту подставил, Мег подставил. Всех. Я вам жизнь всю изломал. Прости меня, - его речь начала дрожать, Эрик уже не смотрел на Кристину. Он сжимал ее руку и был готов сорваться. Все это зрелище ломало девушку изнутри. Она знала, что сейчас Эрика посадят в карету, предоставленную городком, в котором жандармы остановились на ночь после погони. Она знала, что его будут везти в парижскую тюрьму под конвоем. Она знала, что потом... Кристина закусила губу до крови, лишь бы не принимать страшный факт, который тонко и остро режет лезвием. Во дворе ее ждала еще одна повозка, в которой сидел Филипп де Шаньи. Она догадывалась о его планах. Кристине известно, что Филипп собирается вернуть ее в особняк де Шаньи, чтобы позже, сыграв свою роль скорбящего брата, жениться на ней. Она видела и до этого взгляд Филиппа на себе. Его неожиданные появления рядом с ней пугали Кристину. Филипп не человек, он дьявол. У Эрика есть душа, а у де Шаньи ее нет. Кристина знала, что не оставит Эрика. Что бы ни случилось там, на виселице, на каторге, неважно где, она будет рядом. Их души едины. - Мадам! Вот и голос жандарма за железной дверью. Кристина нервно оглянулась. - Ближе, Эрик. Лицо заключенного оказалось совсем рядом с решеткой. В его печальных глазах содрогалось море. - Я всегда буду с тобой. Куда бы твоя душа ни ушла, я последую за ней. - Кристина, нет... Взгляд Кристины сделался твердым. Перед Эриком уже была не та девочка, перед ним сидела зрелая девушка. Едва заключенный поцеловал ее руку с кольцом, как дверь распахнулась. Жандарм ожидал Даае у выхода. Кристина бросила последний взгляд на Эрика. Лучше бы она не делала этого. Эрик увидел в ее карих омутах опасный и страдающий блеск. Дверь захлопнулась. Заключенный снова остался наедине с собой, все еще ощущая мягкость женской руки на своих губах.