В нависшей тишине и страхе

Анна дрожала от холода и сырости — пора было возвращаться. Вместо этого, желая еще немного побыть наедине с собой, она зажмурила глаза еще сильнее и вжалась в стену дома, словно желая, чтобы она поглотила её. Из горла вырвался сдавленный всхлип. Спустя пару мгновений она услышала шум открывающейся двери, но веки, словно склеенные, не желали раскрываться… — Ты в порядке? Глубокий голос Кристофа достиг её ушей, перекрывая шум дождя и шепот ветра в деревьях. Ей показалось, или он звучал встревоженно? — Прости… — тихо проговорила Анна. — Может хватит извиняться? Я же сказал, что ты не виновата, — его голос был слегка раздраженным. Анна инстинктивно поджала плечи. Хотелось спрятаться. Затянувшаяся пауза, наполненная шелестом дождя и звуками проезжающих мимо одиноких машин, повисла в воздухе. Анна вздохнула и открыла глаза, но стоящего по левую руку от нее Кристофа ей не было видно — волосы и капюшон позволяли смотреть только прямо перед собой. Она вытащила руки из карманов и изучала их, не понимая, почему он не уходит. — Ты не простудишься? Сегодня холодно, — сказал наконец он. — Держи. Анна увидела, что Кристоф протягивает ей какую-то одежду — скудного света из дома не хватало, чтобы понять, какую именно. — Спасибо, не нужно. Я уже собиралась заходить, — она вздохнула. — М-м, ладно, — равнодушно сказал он, пожимая плечами. — Извини… — Ты опять? — Да, действительно, — она грустно улыбнулась самой себе. — Привычка. Я имела в виду… Спасибо. Анна откинула капюшон и, заправив намокшие волосы за ухо, отважилась посмотреть Кристофу в глаза. Увидев в них немой вопрос, она добавила: — За заботу. — Пустяки, — ответил он. Глядя на сжавшуюся, испуганную девушку, он отругал себя за резкий тон голоса и за то, что, повинуясь внезапному порыву, вышел на улицу вслед за ней. Не отводя взгляда от её глубоких голубых глаз, он почувствовал, что совершенно не знает, что сказать. Неловкость ситуации становилась парализующей, пауза между ними затягивалась, и Анна решила, что вернется в дом. Она оттолкнулась от стены и уверенно направилась обратно в дом. Кристоф пропустил её вперёд и закрыл за собой дверь. Свен и Ханимарен увлеченно смотрели сериал, не в силах оторваться — момент, судя по музыке, был напряженный. Анна, двигаясь как можно тише, чтобы не привлекать к себе внимания, поднялась наверх и решила принять горячий душ — только сейчас она почувствовала, как на самом деле устала и замерзла. Уже будучи в ванной, Анна быстро скинула одежду и, не глядя на себя в зеркало, встала под обжигающе-горячие струи. Тепло всегда действовало на неё умиротворяюще и, спустя несколько минут, она с облегчением почувствовала, что в голове не остается ни одной тревожной мысли. Жизнь Анны до определенного момента могла служить образцом счастливого детства. Любящие родители, которые ни в чем не отказывали им со старшей сестрой, большой красивый дом, полный любви, смеха и приятных тихих вечеров, с огромным задним двором и качелями под деревьями. Анна никогда особо не задумывалась о том, что её семья была богатой и часто просто не обращала внимания на дорогие вещи, окружающие её с детства. Больше всего она ценила время, которое мама и папа проводили с ними, их игры с Эльзой длинными, зимними вечерами, смех родителей, их счастливые улыбки… Авиакатастрофа забрала жизни папы и мамы и отняла у Анны её драгоценное сокровище, её счастливую семью… На протяжении последних лет она редко позволяла себе думать о том, какой была бы её жизнь, если бы всё сложилось иначе. Но сейчас, чувствуя, что теплая вода размывает ее вынужденную собранность, разрушает барьеры, стоящие на страже её самообладания. Она вспомнила, какими крепкими и тёплыми были мамины объятия. Анна обхватила себя за худенькие плечи и наклонила голову, подставив затылок под поток горячей воды, словно заставляя себя смириться и надеясь, что она потушит мятежный гнев, рождающийся в душе. Мамины руки всегда приносили ей утешение, что бы не происходило — будь то ссора с сестрой, строгие слова отца за разбитую вазу или драку с соседскими детишками. Анна обожала истории, которые рассказывала мама, когда, крепко обнимая её и нежно гладя по волосам, укладывала их с сестрой спать — в этих незамысловатых маминых рассказах добро всегда побеждало зло. В жизни, к сожалению, так не случилось. Анна поняла это слишком рано — когда ей было двенадцать, и она узнала, что папа и мама никогда не вернутся. Это случилось восемь лет назад, и с тех пор её жизнь стала похожа на ночной кошмар. Анна подставила лицо под душевые струи. Из бутылочек на полке она выбрала шампунь, выдавила немного на ладонь и, запуская пальцы в мокрые тяжёлые пряди волос, принялась так интенсивно вспенивать его, словно это помогло бы смыть ощущение замаранности и грязи, накатившее на неё при одной мысли об этом времени и вымыть белую изморозь седины из пряди, которую она привыкла прятать от посторонних глаз… Выключив воду и выйдя из душа, она слегка поёжилась от прохладного воздуха ванной. Она накинула полотенце на покрывшиеся мурашками плечи и стала с силой растирать им влажную кожу. Зеркало запотело, но Анна в любом случае не горела желанием рассматривать себя в нём — ей хотелось побыстрее надеть сухую одежду. Оглянувшись, она поняла, что забыла взять с собой из комнаты то, что одолжила ей Ханимарен, и накрыла ладонью приоткрывшийся от шока рот. — Чёрт-чёрт-чёрт, — прошептала она, бессмысленно перебирая свои вещи сморщившимися пальцами. Оставалось только надеяться, что она сможет пробраться в комнату незамеченной. Анна аккуратно положила свою одежду в корзину для стирки, обернула влажное полотенце вокруг тела и, придерживая его на всякий случай на груди, надавила на ручку. Открыв дверь, Анна натолкнулась на Кристофа. Шок сковал её — ей даже сложно было поверить в уровень своего невезения сегодня. — Прости пожалуйста! — воскликнула она, ещё крепче вцепившись в полотенце. Он уставился на неё, опешив. — Ничего… В смысле… Прости, я не знал, что в ванной занято, — сказал он, раздраженный своей невнимательностью. У Кристофа совершено вылетело из головы, что на втором этаже он не один. К сожалению, у него не было возможности толком извиниться — Анна незаметно прошмыгнула мимо, и он только услышал, как дверь в ее комнату захлопнулась. — Прекрасно, — пробурчал он себе под нос, заходя в нагретую горячим паром ванную. Кристоф закрыл за собой дверь с мягким щелчком. С горем пополам, морщась от боли и чертыхаясь, он стащил с себя толстовку. Опираясь здоровой рукой на раковину, он почувствовал, что ему надо отдышаться. Зеркало все ещё было слегка запотевшим, поэтому он не мог увидеть, как покраснели его щёки. Зато не почувствовать, как быстро колотится сердце было невозможно. Конечно, легко было списать это всё на последствия борьбы с непослушной одеждой, но он не привык себя обманывать. Анна все еще стояла перед его внутренним взором. — Прекрати вести себя так, как будто ты впервые в жизни увидел полуобнаженную девушку, — сказал он своему отражению, едва проступившему в зеркале. Ради Бога, он жил в одном доме с Ханимарен! Менее стеснительную барышню сложно было представить — она частенько разгуливала по дому в одном топе и коротеньких шортах, особенно летом. В этой случайной встрече сегодня не должно было быть ничего шокирующего для него, так почему же он так странно себя чувствует? Сколь упорно он не старался, у него никак не выходило выкинуть из головы образ Анны — ее открытые плечи, словно вырезанные из мрамора и усеянные россыпью веснушек; мокрые волосы, волнистыми, тяжелыми, потемневшими прядями ниспадающие на точёные ключицы и роняющие маленькие капельки воды на шелковистую кожу; тонкие запястья с голубоватыми венами под тонкой бледной кожей. Анна на этот раз показалась ему еще меньше, но почему-то, намного старше и привлекательней, чем до этого. Одновременно с этим, что-то трогательное и беззащитное было в её больших, испуганных, покрасневших глазах — плакала ли она? Кристофу хотелось успокоить её и убедить, что здесь ей ничего не угрожает. Он провел рукой по волосам, задумавшись на мгновение. Откуда вообще взялся такой сильный страх в её огромных глазах? — Так, а как вообще мне мыться с этой дурацкой повязкой? — внезапно осознал он, глядя в зеркало на перебинтованную левую руку. Между тем, Анна, забежав в комнату и захлопнув за собой дверь, прислонилась к ней спиной. Она положила руку на грудь, как будто это могло успокоить быстрое биение сердца. Как она могла не заметить, что он был за дверью? Она с разгона упала на постель, пряча пылающее от мучительного смущения лицо в ладонях. — Он, наверное, так злится! — прошептала она, неправильно истолковав причину его раздражённого голоса и нахмуренных бровей. — Конечно, свалилась, как снег на голову, из-за меня его чуть не убили, еще и из комнаты собственной выжила… — она мучила себя чувством вины, намеренно преувеличивая ущерб, причиненный Кристофу, но какая-то новая смутная тревога всё основательней обосновывалась в её мыслях, стоило ей только подумать об этом высоком светловолосом парне. Анна вспомнила, как он закрыл её собой от выстрелов тех ужасных людей, кем бы они ни были, вспомнила, какое беспокойство и внимание читалось в его взгляде, пока они ждали Свена в машине возле больницы, и покраснела еще больше. — Вот дурочка! Это всё — твоё воображение, он должно быть ненавидит тебя! — прошептала Анна в подушку. — Только этого тебе не хватало, — с горечью в голосе добавила она, поднимаясь, чтобы одеться. Укладываясь в незнакомую постель и укутываясь тёплым одеялом, она оставила ночник зажжённым, радуясь, что не придётся засыпать в темноте. Измотанная событиями нескончаемого дня, Анна даже не заметила, как погрузилась в немое бархатное безвременье. Какой-то звук разбудил Анну. Она открыла глаза, но не увидела ничего, кроме непроглядной тьмы. Она почувствовала, как чья-то рука нежно убрала спутанные волосы с её лица. Прохладная ладонь легла на её разгорячённый лоб. — Мама? — прошептала Анна одними губами. Ответом ей послужил тихий сдавленный смех, прозвучавший откуда-то сверху. Этот смех заставил волосы на голове зашевелиться. «Не может быть, как ОН здесь оказался?» — от одной этой мысли Анне захотелось кричать. Но голоса не было. — Не бойся, малышка… — смех сменился тихим воркующим голосом, слишком знакомым, чтобы спутать его с другим. Анна зажмурилась, чувствуя как матрас рядом с ней прогибается под тяжестью другого человека. Она онемела, не в силах ни кричать, ни пошевелиться, только слёзы текли из-под её зажмуренных век, теряясь в волосах. — Я не сделаю тебе больно, ты ведь такая маленькая… — шептал голос. — Я же обещал твоему папе заботиться о тебе и любить тебя… И снова тихий, захлёбывающийся смех. Анна почувствовала прикосновение влажных холодных пальцев к руке и, собрав все силы, дёрнулась куда-то в темноту. Не рассчитав и, видимо, переусердствовав, она упала с кровати, но не почувствовала ни падения, ни боли от удара об пол. Она открыла глаза и поняла, что лежит на постели, не слыша ничего из-за грохота пульса в ушах. Её тело все еще сохраняло ощущение падения. Онемение и оцепенение сковало её целиком. Справа горел ночник, но комната была ей незнакома. Она не сразу вспомнила, где находится. — А, я в гостях. Он же не мог найти меня здесь? Это был сон? — облегчение от осознания этого горячей волной окатило Анну с ног до головы. Она провела дрожащими пальцами по лицу — оно было влажным от слёз, подушка тоже намокла. Снова этот кошмар. Давно же он ей не снился! Неужели мало было того, что она не может ни на день забыть об этом? Не может отмыться от этого отвратительного ощущения… Анна резко села на постели и, потянувшись за рюкзаком, достала из него оранжевую баночку. У неё не с первого раза получилось открыть плотно прилегающую крышку — пальцы дрожали и постоянно соскальзывали, она едва не поломала ноготь, но после упорных попыток ей наконец удалось достать таблетку. Анна проглотила её. Она откинулась обратно на подушки и закрыла лицо руками. Анна редко поддавалась жалости к себе, но сейчас, чувствуя себя разбитой и не зная, что с ней будет дальше, тихо заплакала. Скоро успокоительное должно было подействовать, но она была уверена, что всё равно не сможет заснуть. На часах было всего около четырёх утра. С тех пор, как она убежала от него и снова поселилась в родительском доме, он никогда не пытался связаться с ней. Ей тогда казалось, что она сможет всё забыть и жить нормальной жизнью. Она не знала, чем ей заняться после колледжа, какое-то время она даже думала поехать к сестре в США, но не желая покидать Англию, решила закончить курсы программирования, чтобы иметь хоть какое-то полезное занятие. Кроме того, после смерти родителей, они с Эльзой провели столько времени порознь, что Анна не представляла, смогла бы она ужиться с ней. Может, если бы Эльза не уехала тогда учиться, всё было бы иначе? После бесплодных метаний на скомканных простынях Анна вздохнула и села, опуская босые ноги на прикроватный коврик. Уже было пять утра, но за окном ещё даже не начинало светать. От мыслей, бесцельно кружащих по кругу, оставаться в постели всё равно становилось жарко и невыносимо, и она решила пойти вниз, чтобы попить воды. Не зажигая свет, наощупь, чтобы никого не разбудить, она вышла в коридор, аккуратно ступая на цыпочках, спустилась в темноте на первый этаж и наконец смогла расслабиться и выдохнуть. Стараясь вспомнить, где находится кухня, Анна нащупала выключатель и клацнула им. Яркий свет заставил её зажмуриться на мгновение, затем, когда глаза привыкли к нему, она нашла в одном из шкафчиков чистый стакан и наполнила его водой из кувшина. Напившись с наслаждением, она огляделась вокруг и с улыбкой покачала головой, не отдавая себе отчёта в том, что сделала это точно так, как бывало делала её мама, глядя на беспорядок, который они с Эльзой устраивали в детской. В мойке было полно грязной посуды, на столе с вечера остались пустые коробки из-под пиццы и контейнеры из ресторана с остатками еды. Прикрыв дверь в кухню, чтобы никого не разбудить, Анна закатала рукава кофты, которые были слишком длинными для неё, и принялась за уборку.

***

Кристофа разбудил запах корицы и запечённого теста, дразнящий его ноздри — это до того было непривычно, что он даже не сразу понял, что это не сон. Впрочем, дикая боль в руке сразу напомнила о том, что всё реально. Он огляделся в полумраке комнаты, пытаясь понять, кто это похрапывает. — А, точно… Это же Свен, — вспомнил он. Обычно по субботам Кристоф старался высыпаться впрок, но сегодня, не то что снова заснуть — о том чтобы просто лежать, не могло быть и речи. Плечо горело и дёргало, пульсирующая боль отдавала в голову. Он вспомнил о выданных ему медсестрой болеутоляющих и, пошарив в карманах джинсов, выудил пластинку, проглотил сразу две таблетки и решил пойти на поиски источника аппетитного запаха. Спустившись на первый этаж, Кристоф услышал из кухни приглушённые голоса. — Не могу поверить, что такая хорошенькая девушка ни с кем не встречается! — этот голос он сразу узнал и покачал головой. Ханимарен. Ей не было равных в том, чтобы непринуждённо вытаскивать чужие секреты. Его она донимала подобными вопросами так часто, что он уже сбился со счёта. У Кристофа возникло сильное искушение дождаться ответа Анны, но он не хотел подслушивать, поэтому сразу зашёл на кухню, толкнув дверь ладонью. На барной стойке, отделяющей кухню от столовой, стояли две чашки исходящего паром кофе и тарелка с целой горой вафлей, которые и были источником потрясающего аромата корицы в доме. На высоких стульях сидели Анна и Ханимарен и, улыбаясь друг другу — Ханимарен шаловливо и хитро щурясь, а Анна, покрывшись очаровательным румянцем — болтали и ели вафли, отхлебывая кофе. — О, Кристоф, ты рано сегодня! — весело поздоровалась Ханимарен и отсалютовала ему вафлей. — Рука не даёт спать. Кристоф украдкой взглянул на Анну. Уставшая, бледная и потерянная вчера, сегодня утром, в косых лучах раннего солнца, она словно наполнилась каким-то внутренним светом, её глаза влажно блестели, а смущенная улыбка собирала едва заметные морщинки в уголках глаз. Рыжие волосы, нерасчесанные после сна и подсвеченные солнцем, заставили подумать об ореоле, как на старых картинах. Он торопливо перевел взгляд на жующую Ханимарен. — Глупости! Просто признайся, что ты пришел на запах. Я вообще хотела закрыть дверь, чтобы вы со Свеном не унюхали его, но Анна не дала, — сказала она, с наслаждением отхлёбывая кофе и в очередной раз откусывая большой кусок вафли с шоколадной пастой. — Представляешь, Анна нашла смесь для теста! Вот всё утро мучаюсь вопросом, откуда она у нас. — Ты же всегда ешь на завтрак свою протеиновую суперполезную кашу. Кристоф налил себе стакан воды, чтобы запить неприятный привкус, оставшийся во рту после проглоченных таблеток. — Я же не могу допустить, чтобы вы объелись! — Давай, я налью тебе кофе, — сказала Анна, вскакивая с высокого табурета. — Я просто хотела что-нибудь сделать для вас. Вы меня так гостеприимно приняли… — Ничего, я могу сам… — попытался остановить её Кристоф, но она уже наполнила чашку горячим кофе из заварника. — Спасибо, — сказал он, принимая из ее рук кружку. На секунду их пальцы соприкоснулись, и Анна почувствовала, как мурашки пробежали по коже. Она почти отдернула руку, как только уверилась, что Кристоф не упустит кружку, и села обратно, сосредоточенно изучая пенку на своём кофе и спрашивая себя, не слишком ли очевидно её смущение. Спина её напряженно выпрямилась, плечи поджались, словно она хотела занять в пространстве еще меньше места. Ханимарен широко улыбнулась и, с трудом сдерживая смех, толкнула Кристофа локтем в бок, игнорируя его возмущенный взгляд. Он сделал большой глоток и чуть не закашлялся — кофе оказался обжигающим. — Вот, чёрт… Этого Ханимарен уже не выдержала и засмеялась так громко, что затряслись стены. — Да тише ты, дурочка! — пробурчал Кристоф. — Свена разбудишь. — Не могу, Крисси, — едва справившись с приступом хохота и вытирая слёзы, выдавила она. — Вы, ребята, такие милые! — Совсем чокнутая? Кристоф увидел, что Анна смутилась ещё больше, если это вообще было возможно, и попробовал перевести тему. — Анна, тебе же нужно к инспектору Маттиасу сегодня, — произнёс он, но, увидев её испуганные глаза, тут же мысленно отругал себя — разрядил ситуацию, называется! — Тебе придётся пойти с ней, — сказала Ханимарен, стараясь при этом не слишком хитро улыбаться. — Нет-нет, не нужно, — ответила Анна торопливо. — Не говори ерунды! За тобой охотятся какие-то отморозки, и ты думаешь, что мы тебя отпустим одну бродить по городу?! Я бы сама с тобой пошла, но у меня сегодня группа детишек, которых я буду учить надирать задницу всяким подонкам. Кристоф, ты чего застыл, скажи что-нибудь! — Конечно, Анна, я пойду. — Вот и отлично, — ответила Ханимарен, хлопнула в ладоши и с довольным кряхтением встала из-за стола, забирая грязную посуду.

***

Когда Кристоф и Анна вышли на улицу, она слегка поежилась — вчерашний дождь наконец-то прекратился, но с утра ощутимо похолодало. Октябрьское солнце не особенно грело. — Извини, что я не взял машину. Здесь не очень далеко. — Ничего, — ответила Анна, машинально натягивая рукава кофты на похолодевшие пальцы. Они какое-то время шли молча. Затем свернули на более оживлённую улицу, вдоль которой расположились двух-трёх этажные дома, вплотную прижатые друг к другу ровными рядами. Мимо проезжали редкие кебы и проходили по своим делам одинокие прохожие. Окинув взглядом съёжившуюся Анну, Кристоф заметил, что она дрожит. — Тебе холодно? — спросил он. — Немного, — ответила Анна. Лучше так, чем признаться, что на самом деле её трясет от нервного напряжения. — Так не пойдет. Тебе нужна одежда потеплее. — Да, наверное. Я не ожидала, что так резко похолодает. Но я надеюсь, что смогу вернуться домой сегодня. — Почему вы с сестрой живете отдельно? — спросил Кристоф, но видя, что Анна ничего не отвечает, добавил: — Это ничего, что я спрашиваю? — Конечно, ничего, — Анна еще немного помолчала, обдумывая ответ. — Эльза давно переехала в Нью-Йорк. Они с советом директоров решили, что после расширения компании удобнее будет вести дела оттуда. — Не понял, — Кристоф даже слегка притормозил. — Совет директоров? — Ну да… Я не люблю жизнь в мегаполисе, поэтому предпочла остаться здесь, — сказала Анна, задумчиво наблюдая за паром, выходящим с каждым выдохом и слегка ускоряя шаг, чтобы немного согреться. — Я удивился, не думал что ты… Ну… — пробормотал Кристоф, с легкостью догоняя её. — Я не богатая, если ты об этом, — Анна улыбнулась, чувствуя наконец-то, что дрожь понемногу отпускает. — Это родители были богатые. — Все богачи так отвечают, — пошутил он. Анна засмеялась. Она украдкой взглянула на Кристофа и снова, против её воли появилось то же самое чувство. Чувство, с которым она вчера безуспешно пыталась разобраться. Может из-за его роста и внушительной фигуры, может из-за доброго, внимательного взгляда, так контрастирующего с резким тоном голоса, может из-за чего-то другого, но ей показалось, что сегодня в его компании она расслабляется и обретает спокойствие, которого очень давно не ощущала. Правда, это сопровождалось сильным сердцебиением и покрасневшими щеками. Таких непонятных и запутанных чувств она ещё не испытывала. — Как твои родители… Ну… ушли? — спросил Кристоф, с трудом подбирая слова. — Их самолет потерпел крушение над Атлантикой. Нам сказали, что это был грозовой фронт плюс человеческий фактор, — ответила Анна, вздыхая и глядя себе под ноги. Об аварии больше говорить не хотелось. — Знаешь, они были самые лучшие! Мама обожала играть с нами в разные игры. Моя любимая была, когда мы придумывали истории и наряжались в самую необычную и странную одежду, иногда просто что-то делали из подручных материалов, картона, блёсток, цветов. Потом бежали к буфету в поисках вкусностей. Анна сунула руки в карманы и снова глубоко вздохнула, переводя дыхание и борясь с внезапно подступившим к горлу комком. Боже, лучше бы она не вспоминала об этом! Кристоф остановился, и Анна подняла на него удивленный взгляд. — Пришли, — он кивнул на массивные дубовые двери с надписью «Полиция» на стекле. — Спасибо большое. — Пожалуйста. Я зайду за тобой через час. — Слушай, тебе не обязательно. Я же могу взять кеб. — Да ничего, мне всё равно сейчас на перевязку надо, а потом мимо буду идти. — Тогда до встречи! — Да, пока. Анна поднялась на высокое крыльцо. Открыв тяжелые двери и зайдя внутрь, она уже не видела, что Кристоф долго и задумчиво смотрит ей вслед.