Strange Little Stories

Донна с визгом носится по прихваченной первым крепким морозцем речке. Сначала летит надо льдом, стремительная, яркая, смеющаяся, набирая скорость, потом разворачивается, касается ногами льда и скользит по нему, оглашая окрестности радостным хохотом. Санни бегает за ней в бесплодных попытках уже даже не поймать — просто догнать. И поймать при необходимости, да. Несмотря на то, что у неё есть крылья, а у него — нет. Впрочем, это никого из них не смущает. — Эх, молодость, — ностальгически вздыхает король Георг, потягивая горячий цветочный мёд, который он мастерски варит в любых условиях. Даже в таких непривычных, как сейчас: в пещере, образованной корнями упавшего дерева, на костерке из хвороста, в компании вдовствующей королевы-матери Тёмного Леса. — Они такие славные все, — Гризельда с умилением смотрит на резвящуюся на льду молодёжь: феи, гномы, те гоблины, что ещё не впали в спячку, носятся по замёрзшей речке во всех направлениях сразу, сталкиваются, падают, хохочут… Словно и не было всех этих лет вражды. — Так, посиди-ка здесь, — Марианна едва ли не на себе втаскивает Богга в пещеру, усаживает в самом тёмном углу, заботливо оглаживает плотно сомкнутые веки. — Знаешь же, что свет слишком яркий, зачем прилетел? Богг так выразительно молчит в ответ, что Георг и Гризельда переглядываются и дружно фыркают. — Что? — оборачивается к ним Марианна, густо краснеет и, бросив невнятное «я спрошу у Сливовой, можно ли что-нибудь сделать», чуть ли не кубарем выкатывается прочь. И спустя минуту уже помогает разделившимся на команды гномам и гоблинам придумать правила для новой забавы: перебрасывания друг другу гладкого камешка при помощи палок. — Я не умею смотреть закрытыми глазами, — недовольно ворчит Богг. Гризельда всплёскивает руками и бросается к сыну с утешениями, но Георг останавливает её. Нечего причитать над взрослым парнем, способным удержать рушащийся замок, пусть даже и ненадолго. Гризельда хмурится, недовольная вмешательством в семейные дела, но замирает, с недоверием глядя, как Георг подбирает принесённый в пещеру осенними ветрами ивовый лист, делает в нём горизонтальную прорезь и вручает Боггу: — Попробуйте так, юноша. Богг фыркает, но лист принимает, прикладывает к глазам и потрясённо охает: — Так лучше! — кое-как скрепляет лист на затылке не то щепкой, не то вообще собственными шипами, и вылетает наружу вслед за Марианной, забыв посох. — Эх, молодость, — со вздохом повторяет Георг, снимает с костра дымящийся котелок. — Вам ещё налить, любезная Гризельда? Вдовствующая королева кивает, протягивает кружку, пытаясь подобрать слова. — Мы обсуждали продолжение сотрудничества после того, как оба наших королевства выйдут из спячки, — помогает Георг. — И замок ваш нужно достроить, всё-таки это мой подданный виновен в том, что вы лишились крова. И широкая душевная улыбка Гризельды уже не заставляет его вздрагивать. В конце концов, никто не может напугать его больше, чем собственные дочери. Да и с сыновьями, как оказалось, не настолько проще, как он думал.