Хозяин острова

      Мотор сдох.       Эдди выругался и попробовал завести снова, но получил лишь режущий уши скрип, что означало одно ― теперь он точно влип. Майк ведь предупреждал: лучшее, что можно придумать для этой рухляди ― сдать на металлолом. Но Эдди не слушал. Ради лодки ему пришлось пять месяцев проторчать за прилавком в бакалейной лавке, изнывая от жары. Это инвестиция в будущее, убеждал он себя, сдерживаясь, чтобы не обхамить очередного клиента в ответ на очередную надуманную жалобу или нытьё, которые вывели бы из себя даже самого стойкого работника.       Без лодки у него почти не было шансов найти себе подружку. Правда, Эдди не разменивался на простых девчонок, он замахнулся на Эшли Портер, поэтому без лодки у него не было никаких шансов. Но скоро должно было всё измениться. Он много раз представлял себе, как они выйдут в море вечером, прихватив с собой сэндвичи и бутылку вина. И тогда всё случится. Кузен Саймон постоянно повторял, что на качающейся воде ощущения совершенно другие ― в стократ лучше ― и от одной только мысли Эдди вздрагивал от возбуждения.       Собственно, из-за неё ― не Эшли Портер, а этой треклятой лодки ― он и поругался с матерью. Как только она её увидела, подняла вой, мол даже ноги твоей там не будет и разве ты не помнишь, что дядя утонул. Эдди зачем-то упомянул, что дядя был пьян, как чёрт, и утонул бы даже в ванне, попадись она ему на пути.       А потом ушёл, громко хлопнув дверью.       Море было спокойным, и он решил, что покататься и остудить мысли ему не помешает. Глядишь, мать немного успокоится до вечера. А потом они смогут сесть и спокойно обсудить, что делать дальше. Поначалу всё было отлично, но потом откуда-то налетел ветер и поднял волны, которые, бушуя вокруг, заливали дно. Должно быть тогда Эдди поскользнулся и, ударившись о бортик головой, потерял сознание. Ему казалось, что всего на мгновение, но когда он очнулся, то увидел, что уже стемнело, а лодка упёрлась носом в каменистый берег.       Мотор не заводился, на затылке вздулась большая шишка, одежда промокла и его знобило. Он со всей силы стукнул кулаком по сидению, будто это должно было всё исправить, но в итоге сделал только хуже. Дело дрянь. Большая-большая дрянь. Эдди считал себя человеком, для которого стакан наполовину полон, но всегда бывали случаи, доходящие до крайней точки, когда уже невозможно просто пожать плечами и уйти. Особенно, когда ты застрял неизвестно где с неработающей лодкой.       Море вновь стихло, словно не вело себя, как беснующийся ребёнок, некоторое время назад. У Эдди заурчало в животе ― с самого утра ничего не ел. По средам у них обычно была мясная подлива и печёный картофель. Боже, ты в полном дерьме, а думаешь о жратве, мелькнуло у него в голове, и от этого почему-то стало легче. Зря он наговорил матери гадостей, ведь прекрасно знал, как сильно она любила брата. Просто разозлился, что вместо похвалы за старания на него накинулись с упрёками. Надо будет обязательно извиниться, когда вернётся домой.       Эдди рассеянно осмотрелся вокруг, прищурив глаза. Зрение у него было неважное, но носить очки не хотелось. Вдобавок с астмой ― пусть приступы были очень редкие ― это стопроцентно вписало бы его в лигу дрыщеватых ботаников, популярность которых среди девчонок измерялась цифрами с минусовым значением. Тогда даже никакая лодка не вывела бы его на нужный уровень.       Чуть поодаль мерцал свет, и сердце ёкнуло в радостном предчувствии. Где свет ― там люди. Именно то, что сейчас требуется. Может, они смогут связаться с городом и вызвать спасательную службу. Или же сами подкинут его к ближайшему населённому пункту.       Он торопливо выскочил на берег и побежал. Мокрые камни скользили под ногами, и едва удавалось удерживать равновесие.       Это оказались фонарики.       Целая куча небольших фигурных фонариков, которые были почти всюду, куда достигал взгляд. Они висели на деревьях, стояли на камнях и торчали между зарослями травы. Некоторые сияли ярко, некоторые ― тускло, некоторые мигали из последних сил, несколько были совершенно чёрными. Что за... Кому только понадобилось делать тут инсталляцию диснеевского мультика? Эдди вспомнил о чудаках, у которых было столько денег, что они творили всякую ерунду, вроде покупок золотых унитазов или аренд островов для празднований дней рождений. Позади послышался странный звук, напоминающий вкрадчивый шёпот. Он быстро оглянулся, но ничего не увидел. Наверняка показалось.       А вот окажись тут вечеринка ― было бы здорово. Много еды, выпивки, веселья и интересных людей. Главное, чтобы на него не натравили собак или не подстрелили за то, что он незаконно пролез туда, куда его не приглашали. Эдди нашёл узкую дорогу ― с обеих сторон она была вымощена фонариками, которые отбрасывали длинные тени. Да я же почти чёртова Дороти из страны Оз, подумал он и чуть не рассмеялся от нелепости своего предположения. И поёжился от внезапного порыва ледяного ветра, который пробрал его до костей. Огоньки затрепетали, словно испуганные кролики.       И вновь послышался шёпот.       Эдди почти взлетел на небольшой холм, тяжело дыша. Глупые мысли, которыми он себя утешал, уже не справлялись со своей задачей, и ему пришлось обхватить себя руками, чтобы унять дрожь. Здесь творилось что-то очень и очень странное. И единственное, чего Эдди хотел ― поскорее отсюда убраться.       Вместо предполагаемого особняка, который он недавно рисовал в воображении, перед ним оказалась небольшая хижина. Вернее, хижиной её можно было бы назвать лет пятьдесят назад, а сейчас это была покосившаяся развалина с прохудившейся крышей и разбитым окном.       Сквозь которое лился яркий свет.       Эдди недолго думал. Нет, не думал вообще, инстинктивно забарабанив в дверь двумя кулаками. Позади что-то было, почти дыша ему в спину, но от одной мысли, чтобы обернуться и посмотреть, его замутило.       ― Откройте, откройте, мать вашу! ― заорал он, и показалось, что эхо от его крика разнеслось на мили.       По ощущениям прошла целая вечность, прежде чем дверь открылась и на пороге появился старик. В вытянутой руке он держал такой же фонарик и махал им, словно пытался отпугнуть нечто. Эдди даже не хотел знать, что именно. От накатившего страха он уже готов был расплакаться, хотя последний раз это случилось в младшей школе, когда ему случайно сломали руку во время драки.       ― Слава Богу! ― выпалил он, пытаясь выровнять дыхание. ― Не знаю, что за чёртовщина тут творится, но я чуть не обделался.       Его смерили тяжёлым взглядом, и у Эдди пересохло в горле. Старик был не старым ― древним, словно вылепленный из пересушенной на солнце глины. Казалось, стоит только подуть, и он рассыплется в пыль.       ― Э-э-э... мистер, ― промямлил Эдди. ― Извините за беспокойство, но у меня сломалась лодка, и было бы здорово её починить. Или как-то связаться с теми, кто смог бы её починить...       ― Фонарики должны гореть! ― рявкнул старик, заставив Эдди присесть от неожиданности.       ― Что?..       ― Фонарики должны гореть! Фонарики должны гореть! Фонарики долж... ― он замолчал на полуслове и втупился в Эдди слезящимися глазами. ― Мотыльки улетают, когда нет пламени, чтобы их удерживать и отвлекать. Они тоже все уйдут. Они должны быть тут. Всегда. Иначе...       ― Иначе? ― переспросил Эдди, не отводя взгляда от рта старика. Нет, ему только показалось. Это не может быть правдой.       ― Иначе они убьют всех. Всех!       У Эдди что-то оборвалось внутри. Он умел читать по губам, потому что провёл много ночей перед теликом с отключённым звуком, чтобы не разбудить маму. Это было, как в фильмах с дешёвым дубляжем, когда слова и мимика актёра совершенно не совпадают, ведь на самом деле за него говорит кто-то другой.       Он медленно сделал шаг назад, готовясь бежать. Но старик с неожиданной ловкостью схватил его за запястье и сжал так сильно, что Эдди застонал.       ― Фонарики должны гореть! Фонарики должны гореть! Фонарики должны гореть! ― запричитал он скрипучим голосом ― своим голосом. ― Фонарики...       Теперь он замолчал, потому что Эдди резко ударил его в лицо другой рукой. Старик удивлённо моргнул, и на его лице появилась обиженная гримаса. Потом ― едва заметная беззубая улыбка.       Потом он рассыпался, словно песочный замок, неосторожно пнутый чей-то ногой.       Эдди заорал так, как ни орал никогда в жизни.       Он орал, пока бежал так, как ни бегал никогда в жизни.       Он впервые испугался так, что описался.       Деревья угрожающе шелестели, и в этом шелесте ему слышалась угроза. Слышался мягкий шёпот, блуждающий между ветвями. Эдди начал задыхаться и, упав на колени, понял, что забыл ингалятор в лодке. Он прижал руку к груди, глотая слезы, и попытался ползти, хотя знал, что это ему не поможет.       Он попытался молиться, но не мог вспомнить ни одной молитвы.       А потом всё исчезло.       Эдди почувствовал себя так хорошо, как на той тусовке, когда он впервые накурился травки и несколько часов рассматривал разноцветные круги, плавающие перед ним.       Не было мыслей. Не было волнений. Не было больше никаких страхов.       Было легко.       Эдди поднялся и понял, что может свободно дышать. И больше не надо было щуриться, чтобы увидеть вон тот потухший фонарик на камне.       «Давно пора было найти замену. Прости, парень, ― послышался голос. ― Но фонарики должны гореть».       ― Фонарики должны гореть, ― послушно повторил Эдди и улыбнулся.       «Тогда за работу».       Он посмотрел на лодку, пожал плечами и, насвистывая себе под нос, пошёл к хижине.