Танцуй под мои слова

Просторную столовую, в которой порой проводились приемы на пятьдесят-семьдесят человек, заливало непривычно яркое для марта в Москве солнце. В джазовую мелодию, играющую из беспроводной колонки на камине, порой вплетался стук ножа по фарфоровой тарелке, плеск сока в стеклянный стакан или комментарии Олеси на очередное фото отеля на Мале, которое она показывала мужу. Все это могло бы называться идиллической картинкой позднего завтрака в кругу семьи, если бы только Яна смогла отделаться от мысли, что эта семья — не ее. Папа — ее, а вот семья — нет. И, наверное, она уже слишком долго злоупотребляла его гостеприимством и радушием Олеси (пусть и искренним). Ей пора было что-то решать. Вот только решить ничего не получалось, поэтому Яна с каждым днем становилась все более мрачной и замкнутой. И уже с утра едва ли могла выдавить из себя больше пары фраз. Даже сегодня. Или особенно сегодня. — Милая, ты уверена, что ничего не хочешь рассказать? — поинтересовался папа, прикончив остатки омлета и устремив на Яну внимательный взгляд из-за тонких стекол очков, которые всегда надевал для чтения. Яна покачала головой, цедя томатный сок. Хотя понимала, что бесконечно отговариваться фразой «соскучилась по семье» не выйдет. Все же, она слишком долго выпрашивала возможность жить самостоятельно, чтобы отец поверил, будто внезапно ей стало некомфортно в таком режиме. Настолько некомфортно, что она уже месяц оставалась на Новой Риге. С последнего блока Чемпионатов и Первенств Москвы прошли три недели, календарь показывал шестое марта, а Яна пока даже не думала собирать чемоданы. Точнее, не могла найти в себе смелость для этого. За эти три недели она ни разу не видела Игоря. Ей казалось, его фигура промелькнула тогда в Крокусе, но она вполне могла его спутать с кем-то под влиянием стресса. К залу он не приезжал — ну, или не показывался. А в других местах у них не было шансов столкнуться. Однако это не означало, что он не пытался, например, попытаться навестить ее квартиру. Прекрасно понимающая, что так дальше нельзя, иначе она вскоре начнет пугаться собственной тени, Яна старалась что-нибудь придумать. Но пока ее идей хватило только на то, чтобы купить наружное видеонаблюдение и договориться с рабочими установить его. Ей хотелось понять, являлся ли или будет ли вообще являться к ее дверям Игорь, прежде чем продумывать дальнейшие действия. Возможно, бесконечно бегать — не вариант, но, быть может, он все же скоро сдастся? Продавать квартиру очень не хотелось. — Просто никак не могу решить, хочу ли сегодня куда-то выбираться кроме зала, — наконец нашла подходящий ответ Яна, опустошив узкий стакан и устремив расфокусированный взгляд на остывший омлет. — Не хочешь выбираться — давай устроим праздник здесь, — предложила ненадолго замолчавшая Олеся, размешивающая в своем стакане зеленый смузи, один вид которого отбивал у Яны последние намеки на аппетит. Мачеха следила за питанием даже жестче, чем Яна. Иногда Яне даже казалась, что и тренировалась даже интенсивнее. Примерно до момента, пока не вспоминались адские самостоятельные практики с Глебом. — Не думаю, что это хорошая идея, — отказалась Яна, все же отрезая маленький кусочек омлета и накалывая на вилку. — Не очень хорошая идея — вообще не отмечать день рождения, — парировала Олеся. Мысленно Яна закатила глаза. Мачеха всегда была за то, чтобы устроить веселье. Казалось, дай ей волю, она все праздники будет отмечать с тем же размахом, что и свадьбу. На которой, к слову, было сто сорок шесть человек. Яна такой любви к торжествам не питала. Она была не против куда-то выбраться с друзьями, но в последние годы ей этого почти не хотелось. А уж праздников — тем более. Последние три года она вообще не отмечала ничего, в том числе и день рождения. Три года до этого, когда встречалась с Игорем, обычно отмечала в его компании: день рождения вообще только с ним, а остальные, вроде Нового Года, с его друзьями. Сегодня она бы, возможно, согласилась устроить вечеринку для самых близких в «Плазе», но фактор в лице Игоря делал эту затею опасной. Он абсолютно точно додумается там ее искать. — Мне надо ехать, — ставя точку в бесполезной беседе, Яна поднялась из-за стола; завтрак остался практически нетронутым. — Ты с Женей? — тут же поинтересовался отец. — Он скоро решит, что мой водитель, а не твой, — слабо улыбнулась Яна. — Меня Лика заберет. Быть пассажиром ей очень не нравилось, но позавчера не повезло попасть в ДТП. Ничего критичного, однако передний бампер оказался неплохо снесен, и машину пришлось отогнать в сервис. На пять дней — если сроки не нарушатся — Яна осталась без транспорта, поэтому пришлось сначала эксплуатировать водителя отца, а сегодня договориться с подругой. Когда Яна была уже в коридоре, в спину донесся вопрос отца: — Во сколько вернешься? — Я напишу! — крикнула она, не зная, что сейчас ответить. И, подхватив уже собранную сумку и толстое шерстяное пальто, вышла из дома. Пока что у нее и вправду не было никакого понимания, как сложится этот день. Сейчас нужно было заехать в квартиру, передать работникам систему видеонаблюдения и ехать в зал. В двенадцать у них с Глебом был индив, потом сама Яна проводила индив у юниорской пары, решив хоть немного подзаработать. После обеда она планировала съездить поплавать, а потом на индив уже к ДэЭс. И либо часов в шесть она освободится и поедет домой, либо поддастся уговорам Лики — в том, что они будут, не было ни капли сомнения — и поедет куда-нибудь в бар. Преодолевая расстояние от главного входа до железных ворот, за которыми уже ждала машина подруги, Яна думала, что она уже почти не против где-то посидеть вечером. Главное, чтобы не в «Плазе» и не в каком-то знакомом Игорю месте. Шумный праздник в планы точно не входил, но просто приятно провести время в маленькой компании, наверное, не такая плохая идея. Нельзя все время сидеть в своей раковине. Ярко-голубой Мини Купер, похоже, только-только выбравшийся с мойки, слепил глаза под начавшим набирать силу мартовским солнцем. Вышедшая за пределы территории дома и сощурившаяся Яна, пытаясь обойти участки непроходимой грязи от тающего снега, зигзагами приблизилась к машине и, закинув объемную сумку на заднее сиденье, забралась внутрь. Снова ловя себя на отголосках клаустрофобии. Лика владела этим голубым малышом уже года два, и все два года Яна никак не могла привыкнуть к габаритам салона. После собственного просторного кроссовера Мини Купер казался какой-то игрушечной машинкой, в которой нельзя развернуться, не заехав куда-нибудь локтем или ногой. А если сюда сгрузить пару пакетов, все, сразу кажется, что уже и воздуха нет. Лика постоянно посмеивалась над реакцией Яны, и сейчас тоже не удержалась. — Поменьше страдания, именинница, — прощебетала Лика, клюнув Яну в подставленную щеку для приветствия. — Твой подарок там, — она мотнула головой в сторону заднего сиденья. Не заметившая сразу, что на нем что-то есть, Яна тревожно оглянулась: сумку она забрасывала не слишком аккуратно. Но нет: узнаваемый оранжевый пакет стоял, не задетый ничем. Привычно отодвинув, насколько это было возможно, кресло назад, чтобы ноги нормально уместились впереди, Яна пристегнулась. Впереди был почти час не самой комфортной поездки.

***

Одно преимущество у маленьких машин все же было и глупо было его не признавать — это шансы пролезть в любую дыру, чтобы припарковаться. Не то чтобы совсем в любую, конечно, но все же аккуратно поставить на пятачке асфальта Мини Купер было куда проще, чем Кайен. И хотя это не примиряло Яну с существованием маленьких машин, то, что Лике удалось поставить машину во дворе, а не за километр до дома, немного подняло настроение. Дождавшись, когда Лика включит сигнализацию, Яна направилась к подъезду в сопровождении подруги. Не то чтобы она боялась, но все же в свой день рождения очень рисковала столкнуться с Игорем. И это была главная причина мрачного настроения с самого пробуждения. — Может все же поговоришь с отцом об охране? — снова завела любимую тему Лика, когда за спиной закрылась тяжелая подъездная дверь. Направляющаяся к лестнице Яна покачала головой. Подруга предлагала эту идею уже в шестой раз, и в шестой раз Яна отвечала отказом. Она не была готова просить отца о большей помощи, чем уже получила — в виде возможности пожить у него. Вообще он, конечно, был бы не против, даже если бы Яна совсем переехала к нему за город, но еще много лет назад она ответила отказом, и сейчас его предложение вполне могло измениться. Олеся с Настей привыкли жить втроем, и четвертый человек в доме им не особо нужен. Но если временно пожить у отца Яна могла, то просить его выделить охрану — нет. Только в самом крайнем случае, который, как она надеялась, не наступит. — Будешь до конца жизни кататься с Новорижского? — фыркнула Лика. — И избегать всех привычных мест? Прислушивающаяся к звукам в подъезде Яна, но не слышащая ничего, кроме цоканья каблуков Лики, ее же голоса, и своего шумного дыхания, снова покачала головой. До конца жизни бегать она точно не собиралась. Просто… пока у нее вариантов не было. — Перееду, в конце концов, — наконец ответила она; нос уловил запах дыма, в горле засвербело. Какая-то скотина додумалась курить в подъезде. На кого-то из постоянных жильцов не похоже, у этих с культурой все было в порядке. Прикрыв нос и рот ладонью, Яна молча преодолела еще два пролета и наконец оказалась на своем этаже. И застыла. Перед дверью квартиры стояла огромная корзина с алыми розами. Абсолютно инстаграмный букет — вероятно, та самая сотня, если не больше. Тревожно окинув взглядом площадку, Яна подсознательно ожидала увидеть здесь Игоря, но обнаружила только двух мужчин в спецовках, сидящих на ступенях, ведущих на технический этаж — к чердаку. Мужчины держали в руках телефоны и, похоже, были чем-то увлечены. Прочистив горло, она привлекла их внимание. Мужчины оторвали взгляд от экранов и спешно поднялись. — Добрый день, — быстро заговорил тот, что был полнее: по возрасту они казались примерно ровесниками, но явно старше самой Яны лет так на десять. — Яна Владимировна? — Она самая, — кивнула Яна. Лика замерла где-то за ее спиной и молчала. — Мы с вами сегодня договаривались на одиннадцать, на установку видеонаблюдения. Меня зовут Игорь. Яна едва не подавилась воздухом. Попытавшись не показать своей реакции на прозвучавшее имя, она выудила из висящей на плече сумки крупную картонную коробку. — Держите. Полагаю, мое присутствие здесь не нужно? — Ну, нам надо будет подписать акт о выполнении работ… — Сколько времени все займет? — оборвала его объяснения Яна. — У вас две камеры, да? Часа три-четыре, наверное. Три-четыре. Видимо, бассейн накрылся. Вместо того, чтобы разгрузить спину, придется ехать сюда, принимать работу, отпускать монтажников и потом ехать обратно в зал. Сидеть здесь все эти три-четыре часа Яна бы точно не стала, а вместо себя никого не отправить — договор-то с ней подписывался. Знала бы заранее точно, сколько времени уйдет, вероятно, назначила бы на другой день. Но черт теперь с этим. Трястись и дальше в неведении Яна не могла. — Я приеду к половине третьего, — сообщила она. — Либо можем с вами созвониться в половине второго, чтобы никому не пришлось ждать без дела. Мужчины переглянулись между собой растеряно, но все же тот, что назвался Игорем, кивнул. — Разрешения от жильцов есть, от УК тоже, — оповестила их Яна. — Так что работайте спокойно. И еще, — она скосила взгляд на раздражающе-яркое пятно у двери: — не видели случайно, кто это принес? — Не, оно уже было, когда мы приехали, — покачал головой монтажник. Значит, вряд-ли-очень-загадочный-отправитель был ранним утром. Ну, или курьер от него. Неохотно приблизившись к букету, Яна аккуратно прочесала рукой цветы, чтобы выцепить из них маленькую белую карточку. Она догадывалась, чье имя там увидит. Потому что папа бы поздравил дома, да и он знал, что она равнодушна к розам — как и к цветам в целом. Глеб вообще вряд ли был в курсе. А среди ее друзей мужского пола никто б не додумался прислать такой пошлый букет, тем более ни разу не дружеский. Логика не подвела. «Ты ведь знаешь, что любовь побеждает. Всегда. С днем рождения, любовь моя». Поборов желание смять карточку, потому что у ее реакции были посторонние зрители, Яна подхватила корзину и направилась вместе с ней вниз по лестнице. Заносить этот вызывающий отвращение подарок в квартиру не хотелось. Он заслуживал только мусорного бака — вместе с отправителем. Безмолвная Лика, все это время чем-то занятая в телефоне, последовала за ней.

***

Уговаривать Лика умела, особенно когда Яна сама не была так уж категорически против ее идей. Поэтому без десяти семь голубой Мини Купер уже парковался около небольшого бара в Спиридоньевском переулке, и Яна поправляла наспех нанесенную темную помаду. Лика клятвенно заверила, что никакой шумной вечеринки не будет — так, посидят человек на восемь-десять и все. Она даже забронировала всего лишь одну зону на втором этаже, где располагались диванчики, а не целый этаж или целый бар. Махнув рукой, Яна дала добро, так что, заскочив к подруге, чтобы освежиться после двух интенсивных тренировок и хотя бы взять какой-то топ на замену худи, в которой была весь день, она позволила себя отвезти до места назначения и вообще всячески устраивать сюрприз. Она до последнего даже не знала, где они будут: Лика уверила, что это не «Плаза» и не что-то, о чем может знать Игорь. Значит, об этом месте и Яна не в курсе. Потому до последнего, пока машина не свернула со Спиридоновки налево, и Яна не увидела название, которое ей было смутно знакомо, она не понимала, куда они едут. Хотя до последнего сомневалась, потому что количество баров и ресторанов на квадратный метр здесь зашкаливало. Погружаясь в уютный полумрак с освещением в золотисто-коричневых тонах, оставляя позади просторный основной зал и поднимаясь вслед за Ликой под подсвеченной узкой лестнице на недо-второй этаж, Яна не то чтобы чего-то конкретного ожидала. Однако определенно думала, что компания окажется поменьше. В индивидуальной зоне, огороженной стеклянными панелями вместо стен, с четырьмя просторными кожаными диванчиками, собралось десять человек — по трое на диванчик. И беглым взглядом Яна насчитала почти половину незнакомых лиц. Вскочивший с диванчика Юра с огромным букетом белых роз и ирисов помешал точно рассмотреть собравшихся, но определенно это не походило на «посидеть близким кругом». — Лика-таки тебя уговорила, — радостно произнес Юра, приветственно обнимая ее и вручая букет. К его чести, этот веник был куда симпатичнее, чем присланный (или привезенный?) Игорем. По крайней мере, не такой яркий и пах слабее. А еще был поменьше размером. — Ей просто повезло, что у меня не было планов на вечер, — отозвалась Яна, принимая букет и отыскивая взглядом кнопку вызова кого-нибудь из персонала: просидят они явно не пятнадцать минут, цветы стоило поставить в воду. Вазами же на низком мраморном столике даже не пахло — исключительно парой бутылок газированной минералки. Но даже если слить минералку в какой-нибудь бокал, цветы слишком тяжелые: не поставить. — И что в тебе не включилось баранье упрямство, — прощебетала все слышащая Лика и добавила: — Давай, садись, именинница, — она махнула рукой в сторону единственного диванчика, на котором сидел всего один человек. Сощурившись, чтобы убедиться, не обманывает ли ее зрение в полутьме, Яна внутренне вздрогнула от неожиданности. Интересно, по какому принципу Лика собирала ребят? Аккуратно пробравшись через узкое пространство между диванчиками, чужими ногами и столиком, параллельно получая приветствия-поздравления или с кем-то обмениваясь клевками в воздух, Яна напряженно присела на свободной половине предназначенного ей диванчика. Рядом с человеком, которого после Игоря меньше всего ожидала увидеть здесь. С Максом. — Рад тебя видеть, — казалось, даже вполне искренне улыбнулся он. Правда, Яне не очень в это верилось. Просто потому что очень сложно радоваться встрече с партнершей, которая тебя кинула без объяснений. Потом, конечно, скупо разъяснила ситуацию, но у нее бы вот точно осадок остался, и очень весомый. Макс не был злопамятным, но слабо верилось, что он так просто отошел. С другой стороны, зачем бы он иначе приехал? Мстить в день рождения? Бред. В отличие от Игоря, с головой он всегда дружил. Хотя, бывший жених все же настолько сильно неприятно удивил, что Яна начала полагать, что она плохо разбирается в людях. — Взаимно, — ее ответная улыбка вышла нервной. — Как ты? Самый распространенный вопрос. Самый простой. И самый сложный для ответа. Потому что вряд ли Макс хотел услышать нейтральное и неинформативное «нормально» — он вопросы для проформы никогда не задавал. Но и вываливать ему сейчас всю жизнь за последние три года было глупо. Как минимум не место для этого. Они вроде веселиться приехали. Праздновать. Только она какого-то черта продолжает чуть ли не ежеминутно вспоминать бывшего жениха и отравлять себе вечер. Подошедшая, видимо, по просьбе Юры или Лики — сама Яна кнопку так и не обнаружила — официантка забрала наконец объемный букет. Сплетя пальцы освободившихся рук в замок на коленях, Яна слабо пожала плечами. — Понемногу восстанавливаюсь, — выдала она частичную правду. Никаких подробностей. Ничего лишнего. Но вполне актуальная информация. — Видел вас на Москве, — Макс кивнул. — А я тебя, кстати, не видела. Эта мысль Яну посетила еще в день, когда они танцевали латину: технически, Макс должен был быть. Тем более раз сейчас он здесь, в Москве, а не где-то за границей — вряд ли просто совпадение, что он прилетел на пару дней, а тут ее день рождения и приглашение в бар. В том, что он партнершу за три года не нашел, Яна тоже сомневалась. У Макса был хороший уровень и такая же хорошая репутация, все шансы после их расставания быстро продолжить карьеру. Но на Москве у Яны было слишком много проблем, чтобы задумываться, почему она не пересекалась на паркете с бывшим партнером. И потом, собственно, они никуда не делись, так что спонтанная мысль истерлась из памяти. А сейчас опять нарисовалась. Пристально глядя в его лицо, Яна заметила легкую нервозность, которая, впрочем, быстро сменилась прежней улыбкой. Разве что теперь — не радостной, а скорее дежурной. — Теперь у меня перерыв, — он развел руками. — Лена в больнице, мы, похоже, на половину сезона вылетели. — Что-то серьезное? — про его новую партнершу Яна слышала впервые (эти три года ей было не до новостей танцевального мира), даже не догадывалась, кто эта Лена такая, но не уточнить было как-то невежливо. Макс поджал губы. — Относительно. В ДТП попала, двойной перелом. Пока восстановится, уже и Блэкпул пройдет. В лучшем случае на Штутгарт успеем. Не зная, что тут сказать, Яна неловко дотронулась до плеча Макса ладонью в привычном жесте поддержки. Она не знала их результатов, чтобы оценить в полной мере масштаб проблемы. Но в целом все же вылет до конца лета — это достаточно серьезно. И в действительности могло быть, что Макс еще слишком позитивно оценивает ситуацию, как делал всегда. Возможно, Яна бы что-то еще спросила или нашла какие-то слова поддержки, но их обмен новостями прервала Лика, которая плюхнулась на этот же диванчик с другой стороны от Макса и вдохновленно подняла бокал с молочно-розовым коктейлем. Как оказалось, пока Яна предавалась ностальгии и отходила от удивления, вызванного встречей с бывшим партнером, появилась еще одна официантка, которая принесла напитки. Похоже, Лика или Юра сделали заказ на всех. Но если коктейли в количестве скольки-то порций Яну не смущали, то вот пять разных бутылок — очень даже. — За именинницу! — задорно провозгласила Лика и кинула на Яну лукавый взгляд. — И за ее возвращение! Пространство наполнилось звоном стеклянных краев друг о друга (Яна наугад взяла ближайший к ней светлый коктейль в треугольном бокале) и перемежающимися восклицаниями «за именинницу» и «с днем рождения». Даже то, что половина из поздравляющих была почти незнакомцами, сейчас Яну не особо смущало — ей было… комфортно. Наверное, стоило себя отпустить на вечер, если получится. Особенно тревогу, с которой она уже сроднилась за месяц. И просто позволить отпраздновать. Тем более что последние три года день рождения она не праздновала совсем. Сделав маленький глоток и распознав смесь водки с ананасовым соком и чем-то еще, Яна хотела было вернуться к разговору с Максом, который персонально чокнулся с ней бокалом, но слева, со стороны другого диванчика, раздалось насмешливое: — И чего ты в обед ничего не сказала? Обернувшись через плечо, потому что сидела она вполоборота вправо к Максу, Яна уставилась на любопытствующего Глеба, который крутил в пальцах минералку. Удивительно даже — в прошлые их разы в барах он стабильно виски пил. Правда еще удивительнее было его увидеть рядом: вроде бы сидел на другой половине диванчика. А здесь был тот незнакомый блондинистый парень, который сейчас оказался дальше. — А я думала, ты детально изучил мой профайл, прежде чем мы стали пробоваться, — откинув ненужные сейчас размышления об этой рокировке, отозвалась Яна. — Год меня интересовал больше, чем дата. — Не удивлена, — с намеком на то, что его едва ли волновали такие мелочи о потенциальной партнёрше, тихо фыркнула Яна. Как бы они нормально ни взаимодействовали на соревнованиях, вне коммуникация шла туго. Отчасти Яна даже не знала, чье присутствие здесь вызывает у нее больше вопросов — малознакомых ребят или Глеба. Тем более не выглядящего ну очень заинтересованным в том, чтобы ее поздравлять. — Мне в итоге пришлось уточнять у твоей подруги, на чей это день рождения она меня так настойчиво тащит и выясняет, купил ли я подарок. Представив эту картину, где Лика недоуменно таращится на Глеба, который сообщает, что ни о каких днях рождения и подарках сегодня даже не думал, а потом высказывает свое ценное мнение о нормальных отношениях в паре, Яна тихо хихикнула. — И как? — уточнила она со смешком. — Купил подарок? Прежде чем Глеб успел что-либо ответить, внимание Яны привлек новый восторженный женский возглас. Только на этот раз с противоположного конца стола. — О! Я пропустила твое появление, — сияющая тысячей солнц Полина стремительно проскользнула между столом и собравшимися, чтобы крепко обнять вынужденно привставшую Яну. — Прости-прости, позвонили не вовремя, я пока нашла тут тихое место, и чтоб связь не глушилась… С днем рождения! Она радостно щебетала, а Яну снова накрывало недоумение — как на Москве. Почему Полина, черт возьми, ей так рада? Что она здесь делает, можно было не спрашивать: явно «плюс один» Глеба. Ну и в целом-то Яна была не против ее видеть на празднике. Но такое теплое отношение практически незнакомой девушки для нее все еще было категорически странным. Даже если брать в расчет то, что Полина была близка с Глебом, а Яна вроде как временно оказалась его партнершей. Пошарив по карманам длинного кардигана, наброшенного поверх кроп-топа и ультракоротких шорт, Полина вытянула плоскую голубую коробочку и протянула Яне. — С днем рождения! — повторила она восторженно. — О, — озадаченно таращась на знакомые черные тонкие буквы, Яна все же приняла подарок — просто потому что было невежливо отказываться, но покачала головой. — Не стоило. Вместо ответа звонко поцеловав ее в щеку, Полина уселась на диванчик между Глебом и незнакомым блондинистым парнем. Яна села обратно на свое место, убирая коробочку в лежащий рядом клатч: благо, это было что-то мелкое. В голове пробежала мысль, что это вполне может быть подарок от них обоих — раз Лика потопталась по Глебу правилами приличия. Так что в теории никаких неожиданных жестов от Полины нет. И все равно было неудобно принимать подарки от чужого человека. Тем более не копеечные, хоть и, конечно, по их меркам — не баснословно дорогие. Ну, если, конечно, там не белое золото. Яна успела сделать еще один глоток коктейля, оказавшегося даже очень неплохим, прежде чем Лика поднялась на ноги и заявила: — Чтоб не глушить алкоголь просто так, предлагаю устроить фанты. А вот и начинаются любимые развлечения подруги. Кажется, Яна догадывалась, к чему были эти бутылки и позже принесенные закуски: орехи, нарезанные дольки лайма, лимона, какие-то канапе и оливки. Если к концу этих посиделок останется кто-то трезвый, это будет чудом. Лика тем временем продолжала: — Юра озвучивает задание, кто-то крутит вон ту пустую бутылку, и на кого укажет — тот и исполняет. Не исполняет — штрафной большой глоток текилы. Похоже, один человек все же может оказаться трезвым: Юра, которому выпала честь стать ведущим. Впрочем, так происходило часто: Лика держала при себе трезвого водителя. Хотя вроде как Юра возмущений никогда не выражал — большого восторга при виде алкоголя не испытывал. Яна тоже себя едва ли назвала бы заядлым любителем спиртного, но сегодня ей точно придется подчиняться. Тем более маловероятно, что трезвой она перестанет прокручивать в голове возможное дальнейшее поведение Игоря. Это уже становилось паранойей, и Яна начинала тревожиться за свою психику. — Первой бутылку крутит именинница, — наконец, закончила объяснения Лика и села, подмигнув Яне. Что это должно было означать, та не поняла. Но пожала плечами и потянулась к пустой бутылке на середине стола. — Этот фант должен перепеть любую песню в поздравление имениннице, — торжественно произнес Юра. Совершившая шесть оборотов бутылка, подрагивая, остановилась, неуверенно — покачиваясь — указывая на Полину. Та хихикнула. Выудила айфон из лежащей рядом сумочки, что-то стала искать. А потом вскочила и включила на полную громкость минусовку «Корней». Яну начал разбирать смех, еще до того, как Полина запела: к слову, запела очень даже прилично, попадая в ноты и тональность. И плевать, что рифма не особо рифмовалась, пока Полина переделывала «Вику» в «Яну», ребята все равно подключились уже на второй части первого припева. И сама Яна, смеясь, едва сдерживалась не подпеть — странно было бы поздравлять саму себя. Это было мило, определенно. Почти как раньше. — Кажется, это стоило петь мне, — усмехнулся Макс ей на ухо, когда ребята закончили хоровое выступление и Полина получила заслуженные аплодисменты. Яна качнула головой. Никуда она не уезжала. И никто ее ждать не должен был. Она глупо сбежала, уничтожила свою и чужую карьеру. И теперь пыталась все построить заново. — Этот фант должен креативно выпить шот текилы, задействуя соседа. Просто с локтя — не креативно, — пригрозил пальцем Юра, продолжая игру. Бутылка снова засверкала в приглушенном свете, пущенная рукой Полины. Яна наблюдала за тем, как она вращается, и пыталась сообразить, какие вообще креативные способы приговорить алкоголь она знает. Выходило, что никаких. Вообще. Так что, пока бутылка замедляла вращение, она отчаянно молилась, чтоб ее пронесло. Вытворять что-то импровизационное она очень не любила. Бутылка постепенно тормозила, опасно приближаясь к тому, чтобы указать на Яну. Та едва подавила порыв как-нибудь подальше сдвинуться. К Глебу на колени пересесть, например. Его-то то точно пронесет. Но прежде чем Яна успела совершить что-то крайне необдуманное, горлышко бутылки указало на Макса. С плеч свалилась гранитная плита. Что бы он там ни накреативил и кого бы из соседок ни задействовал — ее или Лику, это лучше, чем придумывать что-то самой. Так Яна думала, пока Макс изучал несколько секунд смотрел на Лику, а потом обернулся к Яне. Проскользил оценивающим взглядом по свободному жакету, который она взяла у подруги, и неожиданным движением поддел его за правый борт и спустил с плеча. Все еще не вернувшая прежнюю фигуру Яна подавила порыв накинуть жакет обратно — под него она надела плотный топ-бандо, поэтому плечо и ключица оказались обнажены. Тем не менее, она была вынуждена наблюдать: сама ж решила, что все лучше, чем креативить самой. Правда разворачивающая картина заставляла ее засомневаться. Подхвативший со столика крупную соль Макс насыпал щепотку в ложбинку над правой ключицей Яны. Та вздрогнула от неожиданного ощущения и закрадывающихся предположений о дальнейшем развитии событий. Но старалась сохранять непринужденный вид, словно это не за ними как в цирке наблюдали собравшиеся. Взяв со столика порцию текилы и толстый ломтик лайма, Макс развернулся к Яне — тут же окаменевшей внутри, но пытающейся держаться расслабленно снаружи. И склонился, чтобы губами собрать соль с ее ключицы. Против воли Яна вздрогнула. Кто-то из собравшихся захлопал. Макс залпом осушил шот, надкусил лайм, широко улыбнулся и картинно поклонился собравшимся. Яна с трудом выдавила из себя кривую улыбку и мельком оглядела довольно аплодирующих ребят. Частично аплодирующих. Глеб сидел, сощурившись, и не выпускал из напряженных пальцев минералку. На мгновение их взгляды пересеклись, и от этого стало еще некомфортнее, чем полминуты назад. Хотя объективно причин не было. Резко отвернувшись, Яна забрала наполовину недопитый коктейль со столика и прикончила двумя большими глотками. — Прости, с Ликой этот финт я бы провернуть не решился — мне Юрец голову снесет, — склонившись к ней, покаялся Макс, правда, не особо искренне. — А за тебя вроде меня никто из собравшихся не расстреляет. Или нет? Вроде. Технически — никто. Практически — Яну настораживала реакция Глеба. Абсолютно необоснованная реакция. — А чего-то менее провокационного в твоем запасе трюков с алкоголем не было? Или хотя бы просто менее смущающего ее саму. Дело было не в прикосновениях как таковых — в сущности, они даже были вполне невинны. А в эффекте неожиданности и в том, что это все же бывший партнер, с которым у нее в прошлом еще и история романтических отношений. Был бы кто-то совсем незнакомый, ощущалось бы проще. — Вообще в оригинале этого трюка еще и лайм из губ партнера забирают. — Ну, это меняет дело, — хмыкнула Яна и пошарила взглядом по столику в поисках нового коктейля. План по затуманиванию сознания алкоголем исполнялся очень плохо, двух слабеньких коктейлей ей явно не хватало. С другой стороны, она никогда не любила напиваться. И не представляла, сможет ли в итоге влить в себя больше, чем еще один-два коктейля. А их вряд ли хватит для мало-мальски приличного забытья. Впрочем, игра и вправду немного отвлекала. Макс крутил бутылочку, Юра зачитывал очередное задание, а Яна загипнотизировано смотрела на блики, танцующие на вращающемся стекле. И даже могла признать, что благодаря Лике за устроенный праздник. Полностью отключиться не удавалось, но она уже начала улыбаться и на редкие минуты все же забывала обо всем, что происходит за стенами этого маленького бара. И эти люди, половина из которых ей почти не знакома, совсем не раздражают. Ребята взорвались дружным смехом, пока тому самому блондину, что сидел раньше рядом с Яной, Полина, на которую указала бутылочка, расстегивала рубашку, чтобы алой помадой на груди оставить огромную надпись «мой мужик» — блондину предстояло так проходить до конца вечера. Усердно выводящая буквы Полина загадочно улыбалась и периодически кидала хитрые взгляды на Глеба. Яна хмыкнула и сняла со столика третий коктейль. Но насладиться им помешала вибрация айфона в кармане пиджака — долгая и настойчивая. Недоумевая, кому могла понадобиться в такое время, поскольку для звонков папы рано, Яна вынула айфон наполовину, чтобы рассмотреть имя, и замерла. К горлу подкатила тошнота, определенно не связанная с коктейлями. Нажав на кнопку блокировки, она сбросила вызов и медленно вдохнула, чтобы еще медленнее выдохнуть. Сделала маленький глоток коктейля — тошнота не усилилась. Облегченно выдохнув, Яна перевела взгляд на незнакомую парочку на другом конце столика, которой пришлось целоваться. Ребята подбадривающе зааплодировали — похоже, парочка парочкой в том самом смысле не была: слишком уж мило они смущались и оттягивали момент. Айфон в кармане снова завибрировал. Яна непроизвольно стиснула тонкую ножку бокала в пальцах. Она была готова поспорить на все сегодняшние подарки, что это тот же абонент. Считая до четырех, она сделала вдох. Считая до шести, — выдох. Отпила еще немного коктейля. Вибрация не прекращалась. Поджав губы, Яна поднялась с диванчика. Лика тут же обернулась к ней. — Что такое? — Надо освежиться, — успокоила подругу Яна, надеясь, что ее улыбка не похожа на гримасу. Сжимая айфон через ткань жакета в кармане, она аккуратно пробралась мимо собравшихся и направилась в небольшой закуток перед уборными. Там не играла так громко музыка, но что более важно — там не было людей. Айфон продолжал вибрировать, и Яна тяжело сглотнула. Прислонившись плечом к обшитой деревянными панелями стене, она онемевшей рукой вынула айфон из кармана и с задержкой все же ткнула пальцем в зеленую кнопку. Сенсор не сразу распознал касание, ответить на вызов удалось только со второго раза. — Что тебе нужно? — сдавленным голосом произнесла Яна, поднеся айфон к уху и игнорируя любые вежливые фразы. — Поздравить тебя, любовь моя. Тебе понравились цветы? — Это все? — Очень хотел передать подарок тебе лично, но не смог дождаться. Дела, прости. — Лучшим подарком будет, если ты оставишь меня в покое. Ее тошнило. Теперь уже куда более ощутимо. От каждого нового слова Игоря в нее словно впрыскивали новую порцию яда. Ноги слабели, лицо покалывало как перед обмороком. С каждой новой минутой ей становилось страшнее. — Как я могу оставить тебя? Ты мое все, Янчик. — Ты болен, Игорь. Она не понимала, каким чудом еще может говорить ровно. Как еще не срывается на крик. Она была уже на грани. Горло сжимало так, что она ожидала увидеть там фиолетовые отметины. Но это все лишь психосоматика — она знала. Иллюзии. Шансы на спокойную жизнь теперь тоже иллюзии. — Я просто тебя люблю. По-настоящему. Поэтому готов простить и принять обратно. Поэтому не могу сдаться. Прекрати упрямиться, Янчик, ты достаточно меня наказала. — Оставь меня в покое, — одеревеневшими губами повторила она, сверля мутным взглядом стену перед собой. — Просто оставь меня в покое. Ты за эти полгода уничтожил все, что еще было живо. Прекрати. Просто прекрати, черт возьми! Выдержка или ее подобие все же отказали Яне. Сорвавшись на крик на последних словах, она под волной накрывающей истерики швырнула айфон в стену, не желая слушать следующих тошнотворных фраз бывшего жениха. Нелюбовь к чехлам сыграла ей на руку: встреча с деревом, а потом и с бетонным полом успешно завершили разговор. По экрану поползли длинные трещины и зеленые вертикальные полосы. Трясущейся, словно у алкоголика, рукой Яна вмазала в стену, которую подпирала плечом, и все же позволила ногам подкоситься — ей уже не хватало сил стоять. Правда, рухнуть на пол ей не дали. Чьи-то пальцы жестко сжали ее плечи, которые, кажется, тряслись уже не меньше, чем рука. Медленно, вероятно, опасаясь, что она все же упадет, ее развернули на сто восемьдесят: перед мутным взглядом появилось темное пятно, в котором спустя несколько мгновений стали вырисовываться контуры знакомой рубашки. Впрочем, стоило моргнуть, они опять размазались. Ноги теряли чувствительность, в голове шумело и все внутри умоляло просто взорвать к чертям весь мир. Остервенело вцепившись в рубашку Глеба, Яна уткнулась лбом ему в ключицу и, не способная себя контролировать, беззвучно зарыдала. Она ненавидела абсолютно все. Себя и свои решения шесть лет назад. Игоря и его больную одержимость. Этот момент. Этот день. Этот город. Она мечтала оказаться где-нибудь на другой планете, куда руки Игоря и его папаши никогда не дотянутся. Где она будет в безопасности. Сейчас ей казалось, что «безопасность» для нее абсолютно нереалистичное понятие. И от непонимания, что ей делать, Яна начинала ненавидеть все еще сильнее. Это была абсолютная, неконтролируемая истерика. Щеки обжигали потоки слез. Хотелось выть и орать — от этого останавливало лишь понимание «не того места» где-то на краю подсознания. Но еще немного, и, вероятно, не остановит и это. Глеб переместил руки с ее плеч на спину, и Яна инстинктивно прижалась ближе. И вцепилась крепче: казалось, она способна порвать ему рубашку. Или как минимум оторвать несколько пуговиц — с такой силой она сжимала плотную ткань. И никак не могла совладать со скрюченными пальцами. Ее трясло: не только внутри — она четко ощущала, как дрожат ее спина и плечи. Ей было отвратительно от себя — глупо ревущей в руках чужого человека. Но было отвратительно — где-то потом, когда она анализировала этот вечер. Сейчас она не ощущала ничего, кроме дикого, животного страха, усталости и ненависти. И желания скрыться от всего мира. Поднимающая голову паранойя поинтересовалась, какие шансы, что Игорь задействовал связи и выяснил, где она находится? Может, даже приедет сюда? Он же мог. Вполне мог. А она, такая дура, даже телефон не удосужилась поменять за это время. Первое, черт возьми, что стоило сделать. Вздрогнув, Яна вскинула голову. Туманным взглядом уставившись на Глеба, она с трудом выдавила: — Пил? — Что? — Ты что-то пил? — нетерпеливо, с нотами новой волны истерики уточнила она. Ее память сейчас не могла подсказать ничего. В начале вечера она видела минералку. Потом — провал. Глеб качнул головой. Счастье какое. Черт. — За рулем? С некоторой задержкой, которая Яну нервировала — ей хотелось бежать, прямо сейчас, провалиться сквозь землю, — Глеб кивнул. — Поехали. Сбежать. Срочно сбежать отсюда. Пока еще прошло… а сколько прошло? Она абсолютно потерялась во времени. Но надеялась, что Игорь если и собрался, то еще не приехал. Еще не рядом. Она успеет. Сделав дрожащий шаг назад, она потянула Глеба на себя — все так же за рубашку: пальцы не хотели разогнуться. — Куда? — уточнил он, накрывая одну ее ладонь своей (второй рукой предусмотрительно продолжал придерживать ее спину) и аккуратно, что было очень странно, но это она проанализирует потом, отцепляя ее онемевшие пальцы от рубашки. — Подальше. Пожалуйста. Быстрее. Одна наконец отцепленная рука безвольно рухнула вдоль тела. Яна продолжала умоляющим, безумным взглядом смотреть на Глеба, чье лицо все так же расплывалось: она не могла понять его эмоций. Она не знала, как до него донести ситуацию. Как объяснить, что ей нужно срочно отсюда сбежать — губы и язык почти не слушались. Едва ли она могла бы сформулировать связные фразы. Он наконец отцепил вторую ее руку, и Яна тут же коснулась ей лица Глеба. Она не могла ничего нормально объяснить, и пыталась передать степень необходимости исключительно взглядом. Жестами. Глеб отступил на шаг, и ее рука повисла в воздухе, прежде чем упасть. Обхватив себя руками, Яна наблюдала, как он обходит ее, и сжимала губы до онемения. Черт. Черт! Очень наивно было думать, что в нем проснется что-то похожее на понимание или на сострадание. Адекватности Глебу хватало только на соревнования. Что стоило сюда заявиться не ему, а Максу? Может они и разошлись не на лучшей ноте, но во внимательности Максу нельзя было отказать. Черт! Яна сделала нетвердый шаг вперед, пытаясь понять степень своей неустойчивости. Может, разуться? Без этих шпилек она явно будет тверже стоять на земле. Она сделала еще один шаг. И третий. Кажется, идти можно. Только адски медленно. Иначе мир начинал устраивать адский калейдоскоп. Но можно. Главное, выйти на улицу. Нет. Сначала клатч, а потом на улицу. Налички должно хватить… Более-менее ровная цепочка мыслей разлетелась, когда Глеб подхватил ее на руки и прижал к себе. Мир снова завертелся, но теперь хотя бы картинка стала сменяться быстрее: Глеб шагал не с той скоростью мертвой улитки. Стоило им пройти мимо зоны, которую занимала их компания, раздался недоуменный оклик Лики: — Глеб? Вы куда? — На воздух, — сухо кинул он, не оборачиваясь и не замедляясь. — Подожди, — сиплым голосом пробормотала Яна, которой из-за бешеного калейдоскопа вокруг пришлось снова вцепиться в рубашку Глеба — только на этот раз лишь одной рукой. — Клатч. Пусть Лика отдаст. Глеб неохотно остановился. Полуобернулся корпусом и бросил достаточно громко: — Полин, клатч принеси! — Белый? — тут же откликнулась Полина. Чувствуя затылком обращенный к ней вопросительный взгляд Глеба сверху, Яна кивнула. Спустя полминуты рядом зацокали каблуки и в поле зрения появился обшитый шелком прямоугольный клатч. — Все в порядке? — обеспокоено уточнила Полина. Яна ощущала необходимость как-то отстраниться, заверить, что ей просто стало плохо, а Глеб неудачно подвернулся под руку, но сил не было. Она едва держалась, чтобы не позволить истерике снова накрыть ее и не залить Глебу рубашку слезами. Да и просто не позориться еще сильнее. Вероятно, Глеб ответил жестом, потому что каблуки Полины снова стукнули по полу — она отошла, а сам Глеб спешно направился прочь со второго этажа, а потом и из бара. Холодный мартовский вечерний воздух тут же вызвал мурашки по открытым ключицам, но воздуха все так же не хватало. Пока Глеб шагал по переулку, прижимая ее к себе, Яна пыталась мутным взглядом сканировать пространство, чтобы убедиться — Игоря еще нет. Они успевают. Они уедут раньше, чем он появится. Паранойя и ужас были уже настолько сильны, что если минут десять назад Яна только предполагала — на уровне бредовой идеи, то сейчас была твердо убеждена, что Игорь уже в пути. Что он скоро будет. Что ей срочно надо убраться отсюда. И с каждым мгновением ощущение дикой паники становилось все сильнее. Яна не чувствовала ни ветра, ни холода, хотя весь день на улице куталась в шерстяное пальто, а сейчас была лишь в жакете на топ. Звук отозвавшегося на отключение сигнализации автомобиля стал едва ли не лучшим, что она слышала сегодня. Глеб медленно спустил ее на землю, придерживая за талию, чтобы открыть переднюю пассажирскую дверь, и Яна считала секунды до момента, когда смогла неуклюже, стукнувшись локтем о край, но все же нырнуть в салон. И тут же захлопнуть — возможно, слишком сильно — дверь, и пытаться найти блокировку. Зрение подводило, поэтому Яна просто скользнула ниже по сиденью, чтобы ее не было видно через стекло, и закрыла лицо ладонями. Ее колотило. Но теперь — от ожидания момента свободы. Глеб, казалось, слишком медленно обходил машину. Раздражающе медленно заводил мотор, бесяще неторопливо пристегивался и блокировал двери. К моменту, когда автомобиль наконец все же тронулся с места, Яна была в шаге от взрыва и требования ехать уже наконец. Но этого не потребовалось. Почувствовав движение, она выровнялась на сиденье и, сложившись пополам, уткнувшись лицом в колени, разрыдалась. Но на этот раз — от облегчения. Они сбежали. Она сбежала. Наконец-то. Прошло, наверное, полторы или две минуты, прежде чем она смогла хотя бы немного успокоиться и выпрямиться. Пристегнуть ремень безопасности. И даже полу-автоматически потянуться к бардачку, чтобы открыть его в поисках салфеток, которые всегда держала под рукой — прежде чем сообразила, что сейчас не в своей машине. С задержкой закрыв бардачок, она откинулась на спинку сиденья. Перед глазами появилась протянутая рука с вскрытой пачкой бумажных платков. — Вода слева, — уронил Глеб, когда она по инерции приняла платки и попыталась убрать остатки слез с лица. Не то чтобы ее безумно заботил внешний вид, хотя осознание реальности постепенно возвращалось, но ощущения на лице сейчас были отвратительные. Умывание это конечно не заменит, но хоть что-то. Опустив взгляд, Яна обнаружила в подстаканнике между ними упомянутую бутылку. Справившись с крышкой (ранее уже откручивавшейся) только с четвертого раза, она сделала несколько мелких глотков. Легче не стало. Но паника постепенно ослабевала. — Куда мы едем? — ровным голосом спросил Глеб. Автомобиль съехал с Никитского бульвара на Новый Арбат и, по всей видимости, Глеб намеревался отвезти ее в родные Хамовники, но все же решил уточнить. При мысли о доме Яна оцепенела. — Куда-нибудь. Не туда. Он может приехать. — Есть варианты? — без лишних расспросов о том, кто и почему может приехать, поинтересовался Глеб. Скользнув все еще нечетким взглядом по своим коленям, Яна обнаружила слева лежащий клатч. Совсем не запомнила, что положила рядом. Непослушными руками она раскрыла клатч и напряженно перебрала все, что в нем лежало. Блеск. Четыре тысячных бумажки. Карта. Еще одна. Таблетки от укачивания. Антисептик. Ключи от папиного дома. Все. Черт. Ни паспорта, ни водительских прав. Отель не вариант. К папе — тоже не вариант. Она не сможет скрыть свое состояние. Не сможет привести себя в порядок в дороге достаточно, чтобы папа ничего не заподозрил. Вернуться можно только после двух, когда все будут спать. В конце концов, папа знает, что она поехала праздновать, будет поздно. — Нет, — выдавила Яна. — Можешь высадить на Воробьевых. Нет. Игорь знает. На… эм. В Сокольниках. Черт. Тоже. Она сдавила ладонями виски. Игорь знал все места, которые она любила в Москве, где часто гуляла. Он может найти ее везде. Абсолютно. Где еще можно побродить несколько часов? Гулять по незнакомым барам она не была готова. Зависать в ресторанах до часу — тоже. Может, надо было все же Макса вытащить? — Паспорт с собой? Можешь на себя мне номер в Рэдиссоне снять? Автомобиль заезжал на Новоарбатский мост и это был самый простой вариант, который пришел Яне в голову. Кого там в Рэдиссоне будет волновать, останется постоялец или пойдет погулять, пока второй гость будет спать в номере. — Паспорта нет, — отозвался Глеб, перестраиваясь в правый ряд и поглядывая на навигатор. Яна стиснула зубы и мысленно застонала. Можно, конечно, по Кутузовскому погулять, навернуть кругов этак сто вокруг Башен, но все равно до часу ночи план так себе. Она хотела выудить из кармана айфон, чтобы открыть карту Москвы и подумать, куда поехать, но вспомнила, что расправилась с ним в баре. Плюс одна статья расходов — купить новый. Утром, да. Наверное, даже перед тренировкой. И придется опять воспользоваться услугами водителя папы, потому что ей даже такси не с чего вызвать теперь. — А мы во сколько завтра? — сообразив, что проблема не только в утреннем такси, но и в другой коммуникации, уточнила Яна, сделав еще глоток из бутылки с водой. — Завтра решим. — Я без телефона пока. — Я в курсе. — И как мы решать будем? Автомобиль вырулил на набережную Шевченко, за окном со стороны Глеба поплыли многочисленные огни высоток. Сливаясь в яркие пятна, они резали глаза. Яна отвернулась к своему окну, за которым было куда меньше света. Глеб не спешил отвечать на ее вопрос: он спокойно вел машину, набережная Шевченко сменялась Бережковской, которая постепенно перетекла в кусок Воробьевского шоссе. Глеб молчал. Яна тоже. Все десять минут, что автомобиль проезжал одну улицу за другой, в салоне висела плотная тишина. Яна уже давно убедилась, что если Глеб мог не тратить лишнюю энергию на слова, он этого не делал. Но вопросы без ответа он оставлял редко. И причина стала ясна, когда Мичуринский проспект сменился узкой улочкой, а потом впереди выросли знакомые бело-голубые свечки. Если Глеб мог ответить не словами, а действиями, он это делал. Очень наглядно.

***

Покидая небольшую ванную, в которой скопился пар за те сорок минут, что она отмокала в горячем душе и отчаянно отказывалась выходить, завернутая в безразмерный халат с эмблемой FS, Яна пыталась решить, что дальше. Горячая вода, одиночество и безопасное (в разрезе того, знает ли о нем Игорь) место немного успокоили психику и позволили приобрести некоторое подобие ясности ума. Не сказать чтобы Яна моментально пришла в себя, забыла про тревогу и начала радоваться жизни, но ее уже не колошматило как заправского алкоголика и она не пыталась спрятаться где-нибудь на Луне. Только хотела никуда не выходить из ванной — просто потому что это означало две вещи. Первая — объяснения, с чего она вообще решила сбежать. Вторая — какая-то коммуникация относительно ее пребывания здесь. Ей одинаково не нравилось ни то, ни другое. С учетом их абсолютно кривых отношений любые разговоры на не рабочие темы были опасны. И не нужны. Глеб обнаружился в гостиной: вытянулся на широком двухместном диване и что-то серфил или печатал — неясно — в планшете. Свет в комнате не горел, единственным источником был экран. Тем не менее, сейчас Яна достаточно четко видела все. И обстановку гостиной — крайне минималистичную, с диваном, телевизором на стене и длинной тумбой под ним. И хмурое лицо Глеба, что выглядело еще мрачнее из-за глубоких теней. Стоило ей показаться в арочном проеме, Глеб отвел взгляд от планшета. — Голодная? Попытавшись прислушаться к себе, чтобы честно ответить на вопрос, Яна поняла, что вообще ничего не ощущает. Она перекусывала перед баром, у Лики. В баре были какие-то канапе — пара штук. Но назвать себя голодной она не могла. Покачав головой, Яна сделала несколько неуверенных шагов вперед, осмотрелась и присела на край дивана. Больше тут садиться было, увы, некуда. — Спасибо, — тяжело произнесла она. Проклятые семь букв дались сложно, но какие бы между ними ни были отношения, Яна все же пыталась соблюдать банальную вежливость. Глеб не был обязан с ней возиться и тем более отвозить к себе. Тем не менее, он это сделал. Возможно, рассчитался за тот вечер, когда ему пришлось остаться у нее — опять же из-за Игоря. Но все-таки. Куда-то тапнув на планшете, Глеб его отложил, а в гостиной зажегся нижний точечный свет. После этого Глеб убрал ноги, позволяя Яне более свободно расположиться на диване, и принял сидячее положение. — Тебе не кажется, что пора уже использовать какие-то силовые методы? — осведомился он, прямо смотря на Яну. Та недоуменно моргнула. — Что? — Твое состояние ненормально. И поведение твоего бывшего — тоже. Это все Яна и так знала. А что делать — нет. Ну кроме варианта «рассказать папе», что было все еще для нее неприемлемо. Видимо, слишком активно в ней взращивали ответственность. Или ей просто было слишком стыдно признаться, что она была неправа, зря настаивала на своем выборе мужчины, и теперь ей нужна помощь. Правда, при этом она в итоге втягивала в историю не причастных ко всему людей. — У меня нет рычагов воздействия, — вздохнула Яна, подбирая ноги под себя и пряча под длинные полы огромного халата. — И не знаю, у кого есть. Он сын Юдина. Со стороны Глеба раздалось понимающее хмыканье. По всей видимости, в дополнительных пояснениях он не нуждался. — Спальня по коридору до конца, — после недолгого молчания произнес он. — Отдыхай. Несколько секунд Яна сверлила его взглядом: Глеб снова взял в руки планшет и, чем бы он там ни занимался, погрузился обратно в это. Но понимая, что обсуждать и дальше бывшего она сейчас действительно не готова, все же поднялась на ноги. Ей определенно был нужен полноценный сон. Если на него повезет.