В погоне за прошлым ради будущего

Ребята как завороженные смотрели на заколку, а Тамаки даже зачем-то потрогал её пальцем, словно желая убедиться в действительности происходящего.  — Но… но этого не может быть… — сказал он, — Джун… там быть не могло… Да, точно! А заколка попала туда случайно… И Милорд, отвернувшись к машине, тихо заплакал, закрыв лицо руками. Фудзиока хотела подойти к нему, но Кёя, нахмурившись, отрицательно покачал головой, показывая, что это горе лучше перенести в одиночку. Раздался визг колёс, подъехала машина со съёмочной группой. И как только они всегда успевают так быстро добраться? К ребятам подошла хрупкая девушка-журналист. Она задумчиво осмотрела руины и, заправив за ухо черную прядь, сказала ребятам:  — Мне сказали, что в пожаре погибла девушка. Вы, наверно, её друзья? Молчаливый кивок.  — Понимаю, что у вас сейчас горе и искренне соболезную, но хотелось бы попросить вас сказать пару слов о покойной. Всегда лучше, если это сделают те, кто хорошо знал человека. При слове «покойная» ребята болезненно напряглись. Они никак не могли осознать, что Джун, их Джун, больше нет. Эту молчаливую тишину прервал голос Отори.  — Простите, я не могу сейчас говорить о ней, — сказал парень, сжимая пальцы в кулак до побелевших костяшек, — Но может быть ребята захотят… Давайте мы всё обсудим и подойдем к вам.  — Кёя, ты кажешься слишком спокойным, — упрекнул друга Тамаки, фиалковые глаза которого были наполнены слезами, когда ребята отошли обсудить предложение журналистки — Почему? Разве только что не погибла твоя любимая девушка?  — Да потому что хоть КТО-ТО должен оставаться спокойным! — вспылил Отори, указывая на остальных ребят. Близнецы рыдали друг у друга на плече, в обнимку плакали и сестрички Куранума. Хани стоял, опустивши голову. На землю беззвучно капали слезы. Мори переживал горе, глядя куда-то вдаль. Фудзиока нервно покусывала костяшки пальцев, а Кайто, стоявший поодаль у дерева, уже пару раз саданул по нему кулаком.  — Кто-то должен оставаться спокойным, — уже более мягко повторил Кёя, — Потому что сейчас не время для горя: убийца всё ещё на свободе. Кто-то должен его поймать и отомстить за Джун… — его пальцы разжались, а голова опустилась, как будто бы он сам не верил в то, что сейчас говорил.  — Прости… — сказал Суо, опустив глаза, — Я должен был уже привыкнуть, что ты все переживаешь глубоко внутри, не показывая своих чувств… Ты прав, мы должны взять себя в руки и отомстить за Джун. Я пойду дам это чёртово интервью, чтобы все знали, каким ангелом была Джун!  — Мы тоже пойдём, — вытирая слёзы сказали братья Хиточин.  — И мы, — сказал Хани.  — Тогда и я, — сказал было Кайто, но был остановлен Отори, отрицательно качающим головой. Шатен удивлённо посмотрел на Кёю, а тот сказал:  — Кайто, я знаю, что у тебя самые лучшие намерения, но тебе нельзя светиться на экране. Убийца Джун может узнать, что ты здесь и охота начнется уже на тебя. Да и вам, ребята, нужно быть осторожнее. Не нужно сейчас ничего говорить о прошлом Джун. Только о том, какой она была с момента знакомства. Ребята переглянулись и молчаливо кивнули. *** Оказалось, Кёя уже успел позаботиться о том, чтобы снять домик в этой местности. Хорошо, когда у кого-то голова всегда остаётся холодной, несмотря на обстоятельства. В домике было достаточно уютно и, хотя там было несколько комнат, ребята не спешили расходиться из гостиной, словно боясь остаться со своими мыслями наедине. За окном уже стемнело и Отори, глядя на часы сказал:  — Неплохо бы позаботиться об ужине, нам нужны силы.  — Ты серьёзно думаешь, что кому-то сейчас кусок в горло полезет? — нервно усмехнулся Хикару.  — Вам может и нет, а вот гость, я думаю, придет голодный, — спокойно откликнулся Кёя. Ребята зашептались. — Может, он детектива пригласил? — предположил шепотом Каору. Словно в ответ на его вопрос, в дверь осторожно постучали. Отори поспешил открыть. На пороге стояла фигурка в плаще с капюшоном. Она сделала несколько шагов в середину комнаты и откинула ткань с лица. Ребята ахнули: перед ними живая и здоровая (правда слегка измазанная в саже), улыбаясь во все тридцать два, стояла Джун Джонсон собственной персоной. Никто не мог вымолвить ни слова. Ну почти никто…  — Джун, ты можешь объяснить, какого художника ты там вытворяла?! — накинулся на девушку Кёя, — Я тебе что сказал?! Поговорила с дядей и быстро лезь в погреб! Так какого ты по комнате как подстреленная металась и глотала дым?! Я с тобой поседею скоро!  — Ну извини, — Джонсон нервно привстала на носочки и опустилась обратно, — Я когда по телефону поговорила, камеру прямо перед собой увидела. Поэтому не могла я сразу комнату покинуть, подождала пока помещение дымом заволокёт…  — А если б ты отключилась раньше, чем в погреб залезла?! — вздохнул Отори, — Мои люди, конечно, тебя бы вытащили (иначе я бы им головы поотрывал), но искать тебя в задымленном помещении было бы проблематично. Ребята, всё ещё онемев, наблюдали за перепалкой. Исключение составляли сестрички Куронума, радостно отбросившие платочки и Фудзиока, спокойно за всем наблюдающая. Девочки явно были в теме.  — Ладно, — немного успокоился Кёя, — Сейчас всем нужно отдохнуть, а завтра вызову врача, чтобы на всякий случай тебя осмотрел… Хотя, наверно, лучше сегодня, — добавил он задумчиво, наблюдая как Тамаки с грохотом свалился в обморок. *** Тамаки пришел в себя, но не стал сразу открывать глаза. Действительность ранила слишком больно. В памяти услужливо возникли события прошедшего дня: остатки обгорелого дома, оплавленная заколка Джун, интервью… Неудивительно, что ему потом привиделась и сама девушка. Из глаз снова потекли слёзы.  — Тамаки, не плачь. Всё хорошо, я рядом, — услышал парень до боли знакомый голос. Неужели он ещё спит? Страшно открывать глаза: откроешь и прекрасное видение исчезнет. Рядом будут только пустота и боль…  — Тамаки, — настойчиво звал голос, а затем кто-то стал аккуратно вытирать слёзы с его щек подушечками пальцев. Это прикосновение было настолько реальным, настолько осязаемым, что блондин открыл глаза. И первое, что он увидел, было обеспокоенное лицо Джун. Она заулыбалась и сказала:  — Тамаки, это правда я, живая и невредимая. Она протянула ему руку и тот сжал её, ощущая, что перед ним не призрак, а вот она Джун, НАСТОЯЩАЯ. Тамаки неожиданно протянул руку и провел по её волосам. Девушка замерла от неожиданности, в ответ на её вопросительный взгляд Суо неловко заулыбался и сказал:  — Заколка… она на месте…  — Ну конечно на месте, я бы ни за что не отдала своё драгоценное сокровище на сожжение, — с теплой улыбкой заверила его Джун — Мы просто заказали точно такую же, чтобы все поверили, что меня больше нет…  — Мы?  — Ну да, вообще-то это план Кёи был, — замялась девушка . *** Днём ранее Полдесятого вечера. Не лучшее время для визитов. Но до завтра откладывать было нельзя. Джун должна знать. Вот только… как бы ей поделикатней обо всем сообщить? Хорошо хоть будить не пришлось, в комнате горел свет. Кёя вышел из машины и постучал. Дверь тут же отворилась.  — Джун, ты когда уже спрашивать начнёшь, кто пришёл? А вдруг это не я, а кто-то посторонний, — тут Отори внимательным взглядом окинул девушку, — Джун, что с тобой? Джонсон, стоящая перед ним, казалась окончательно вымотанной. Темные круги под глазами довершали картину.  — Я тебя в окно видела, — сказала она явно на автомате, игнорируя вопрос, — Проходи, я чайник поставлю. Кёя закрыл дверь и прошел за ней на кухню.  — Джун, повторю свой вопрос, что случилось? Тебя кто-то обидел?  — Кёя, — девушка подняла на него лихорадочно блестящие глаза и заговорила срывающимся голосом, — Убийца ведь мой дядя, да?  — Откуда ты… — Отори всю дорогу ломал голову, как сообщить об этом Джун и тут на тебе… Она сама обо всем догадалась.  — Кайто сказал, откуда был звонок, — сдавленным голосом ответила девушка, на так и не произнесенный вопрос, — Сначала я не поняла, что это значит. Думала кто-то из коллег отца. А после школы всё думала и думала… Ты как-то сказал, что искать нужно того, у кого был мотив, а потом во время игры в шахматы был разговор про просчёт с самого начала… Больше некому, Кёя, только дядя мог знать, куда слать этот проклятый кофе. Только у него, если подумать, был мотив…  — Вот только… — сглотнув, продолжила она, — Я не знаю, как мне с этим жить дальше. Мне все эти годы казалось, что он на моей стороне… А теперь… у меня как будто опору из-под ног выбили… — девушка всхлипнула.  — Джун… — Кёя шагнул к ней и порывисто прижал к себе, — Я знаю, что тебе больно. Хотя мне и сложно представить насколько, — честно говоря он, кажется, впервые так лихорадочно подбирал слова, — Но и я, и ребята всегда на твоей стороне. Джун уткнулась носом в свитер парня и всхлипнув громче, дала волю слезам. Вскоре всхлипы перешли в рыдания. Кёя вздохнул и стал бережно гладить девушку по голове, потом сказал:  — Слушай, ты извини, конечно, но я сниму эту дурацкую резинку с твоих волос. Ужасно мешает… И не дожидаясь ответа Джун, он аккуратно распустил её хвостик. Рыжие пряди рассыпались по плечам девушки, в них отражались золотистые блики от лампы на кухне. Парень принялся ласково гладить её по голове и плечам, шепча что-то утешительное. Наконец поток слёз иссяк и Джун судорожно вздохнув, сказала, не отрывая лицо от свитера парня:  — Спасибо, Кёя. Без тебя я бы пропала… На плите засвистел чайник. Джун, ещё раз вздохнув, выскользнула из объятий и направилась к плите.  — Подожди, ты в таком состоянии чайник, пожалуй, на себя опрокинешь, — преградил ей дорогу Отори, — Давай лучше я. Девушка, у которой не было никаких моральных сил спорить, послушно села за стол. «Что-то притихшая Джун меня немного пугает. Странно видеть её в таком состоянии», — подумал парень, разливая чай.  — Кёя, — донёсся до него голос Джонсон, — Как ты обо всем догадался и что ты узнал?  — Ты уверена, что в состоянии сейчас об этом разговаривать?  — Да… иначе я с ума сойду. Мне нужно во всем разобраться и закончить уже эту кошмарную историю. Иначе… я просто не смогу дышать свободно, — девушка опустила голову, её рыжие пряди скользнули вниз, занавешивая глаза.  — Хорошо, Джун, — кивнул Кёя, ставя перед ней чашку с чаем, — Правда тут и рассказывать-то особо нечего. Я просто своими глазами убедился, где стоит этот телефонный аппарат, из которого был сделан звонок.  — Ну и где же? Не рядом же с издательством? — Джонсон резко подняла голову, кажется, начиная понемногу приходить в себя.  — Нет, — покачал головой Отори, — Но и издательство, и телефонная будка находятся неподалеку от станций метро. Согласись, удобно? Девушка отхлебнула чай, поморщилась (он был слишком сладкий) и сказала:  — Да, дорога не займет много времени, даже если ты вышел посреди рабочего дня, скажем, на обед. А учитывая, что график работы в издательстве ненормированный, ни у кого не возникнет вопросов…  — Точно.  — А что же ты понял, проглядывая мои записи? — спросила Джун. Парень подпер рукой подбородок и сказал:  — Ничего хорошего. Только то, что тебя старательно водили за нос и отвлекали от основного расследования.  — То есть?..  — Половина людей из твоего списка не имели к твоему отцу никакого отношения, — вздохнул Отори, — Я проверил списки всех работающих в то время в издательстве. А также проживал ли кто-то из твоего списка ранее в Нью-Йорке. Джун, я кажется могу не спрашивать, кто дал тебе этот список на проверку. Девушка вновь опустила голову. Неприятно чувствовать себя полной дурой. Разумеется, у неё не было доступа к архивам издательства и данным из отдела кадров. Эти сведения предоставил ей дядя. И, конечно, узнав, что она собирается в Оран, он подкинул ещё с десяток фамилий, чтобы она окончательно была сбита с толку и дольше проверяла информацию.  — И ещё, — Кёя осторожно взял девушку за руку, слегка сжимая её в знаке поддержки, — Твой дядя во время убийства не был ни на какой конференции. Он купил билеты, подсунул их тебе, но на самом мероприятии не появлялся. А знаешь кем он работал до знакомства с вашей семьей? Рука Джун дрогнула, она подняла глаза, в которых плескались боль и отчаяние.  — Я ведь ничего о нем не знаю, — прошептала она, — Совсем ничего… Он только отшучивался, когда я спрашивала его о прошлом. Говорил, что работал то там, то сям…  — Он был специалистом по видеомонтажу, — вздохнул Кёя. Джун вспомнила тот день, когда они зашли к отцу в грозу. Она схватилась за голову, запуская пальцы в рыжие пряди, когда осознала, что же произошло на самом деле. Вот почему камера забарахлила, не показав, как отец повесился и чудесным образом заработала, когда они с мамой вошли в кабинет отца. А дядю камера не показала, потому что тот закольцевал пленку. Теперь всё становилось на свои места.  — Кёя, — когда Джун подняла голову, в её глазах вновь загорелся хорошо знакомый парню огонёк, обычно толкающий девушку на активные действия, — У тебя же есть план?  — Вообще-то есть, но не скажу, что я сам от него в восторге, — вздохнул Отори.  — Лучше что-то, чем ничего, — твердо сказала Джонсон и Кёя понял, что переубедить её можно даже не пытаться. В тот вечер она сделала два звонка. ***  — Получается, в тот же вечер ты позвонила дяде? — спросил Тамаки, уже в общем-то пришедший в себя и теперь жадно слушающий эту историю.  — Да, мы решили его спровоцировать, — кивнула Джун, — Чтобы он приступил к активным действиям. А так как за дядей уже была установлена слежка, то отследить его встречу с подкупленным им наркоманом не составило труда. Вот только… мы просчитались.  — Что-то пошло не так? — спросил парень. Та грустно кивнула: — Угу. То есть вначале всё шло по плану. Погреб дома обработали антигорючим веществом, в нем меня ждали подготовленные люди с кислородными баллонами, чтобы я не задохнулась от дыма. А я должна была позвонить дяде и он, думая, что его план удался, должен был признаться в убийстве… Тамаки погладил её по голове: — Он что? Не признался?  — Признался, только говорил через изменитель голоса. Эту запись ни к чему не пришьёшь. Ни один суд её не примет. Остаётся только надеяться на показания наркомана…  — Джун, а кому был второй звонок? Девушка слабо улыбнулась:  — Акире. Кто бы мог подумать, что он окажется полезен. Девушка-журналист, бравшая у вас интервью — его родственница. Это был наш путь к отступлению, на случай, если план провалится. Если я мертва, то и охота закончена. У нас будет возможность хорошо обдумать дальнейший план действий.  — Да, я видел в фильмах, что преступники часто допускают ошибки, когда расслабляются, — просиял было Тамаки и вдруг снова сник, — Вот только… мы все ТАКОЕ пережили, думая что ты там… Джун поспешила опередить выступающие слёзы на глазах Суо:  — Тамаки, не плачь, всё теперь хорошо. Я знаю, это было жестоко по отношению к вам. Просто Кёя побоялся, что вы не сможете сыграть на камеру так, чтобы дядя поверил. Поэтому предупредили только мою маму, семью Зури и девочек. Ну и Акиру… Тамаки, — девушка сама не смогла сдержать слез, — Спасибо тебе! Спасибо, что плакал обо мне. Это очень ценно… Ну разумеется, Джун не избежала обнимашек от Милорда. Прервало их, правда, деликатное покашливание.  — Я не помешал? — спросил Кёя, опершись о косяк, — Впрочем, я рад, что Тамаки на нас не сердится. Чего не скажешь о близнецах…  — Эх, пойду поговорю с ними, — сказала Джонсон, — Но чувствую, мне дорого обойдется их прощение. В итоге, с близнецами после долгих споров и извинений, они сговорились на том, что когда вся эта дикая история закончится, Джун побудет моделью для новой коллекции их мамы. Та обречённо вздохнула, но понимая, что это не такая уж великая цена за причиненные им душевные страдания, покорно согласилась.  — Интересно, что обо мне в новостях показывают? — спросила Джун.  — Так давайте включим телик и посмотрим, — предложил Кайто, потянувшись к пульту. Но того, что они услышали, не ожидал никто. Молоденькая ведущая новостей объявила: «А теперь к последним событиям. Все мы помним о сегодняшнем приключившемся пожаре, в котором сгорела племянница известного издателя. Недавно был найден виновник пожара. Им оказался молодой человек из неблагополучной семьи. Полиция нашла его, когда он покончил с собой, введя себе смертельную дозу наркотика. Вот записка, которую он оставил: «Я не знал, что в этом доме кто-то был. Я не могу с этим жить дальше… Пожалуйста, простите меня!»» Дальнейшие слова диктора ребята уже не слушали. Они во все глаза смотрели на Джун, которая резко встала, опрокинув стул, при этом не обратив на это совершенно никакого внимания. Девушка тяжело дышала, как будто ей не хватало воздуха, а в её глазах тлеющими углями горела ярость. «Немезида», — уже во второй раз это сравнение пришло в голову Кёи. Наверно, так бы и выглядело правосудие и жажда справедливости в чистом виде. И, кажется, ей было всё равно, что этот самый наркоман, не посчитался с тем, что в доме кто-то был. Для девушки это была ещё одна загубленная душа.  — Ну, дядя Джонни, — медленно произнося слова, решительно сказала Джун, — Ты превысил свой кредит на этой земле. Твой счёт закрыт. Я буду не я, если не засажу тебя за решётку!