Куколка

— Итак, дети, — прервал тишину мистер Харгривз. — Я принял трудное для меня, но крайне необходимое решение, — он дождался абсолютной тишины, когда его не будет прерывать даже звон столовых приборов. — Я отправляю вас всех, включая номер Семь, в обычную старшую школу, где вы будете получать образование следующие два года.       Когда их отец, сэр Реджинальд Харгривз, сидя за завтраком, сообщил это своим детям, он не ожидал, что новость примут гробовым молчанием. Да, он прекрасно помнил об установленных правилах касательно тишины за приемом пищи, но ему казалось, что его капризные, местами недисциплинированные дети хоть как-то отреагируют.       — Какого хрена? — выразил, как ему казалось, общую мысль Диего.       Все же реакция не заставила себя долго ждать. А он уж было подумал, что плохо знает своих детей. Внутренне ухмыльнувшись, их отец продолжил.       — Следи за свои языком, молодой человек. Это вынужденная мера. Как показал опыт, вы совершенно не умеете контактировать с людьми. Ваши навыки социализации просто ужасают. Вы ведёте себя как наглые, невоспитанные смутьяны. К сожалению, это мое упущение в вашем воспитании.       — Старик впервые признает свои ошибки, — с ухмылкой прошептал Клаус Бену так, что услышали все, кто сидел за столом. Дети не смогли сдержать улыбки и смеха.       — Тихо! Вот именно об этом я и говорил. Теперь я вижу, что решение верное. Потому оно окончательное, не подлежащее обсуждению, — резко оборвал смех детей отец. — Через неделю вы отправитесь в старшую школу, советую подготовиться к этому событию, — хмыкнул мужчина. Он дождался. Поднявшись из-за стола, он стремительно покинул столовую, оставив последнее слово за собой.       Подростки еще пару минут ошарашенно переглядывались друг с другом. После чего, резко завершив завтрак, стали по одному покидать столовую, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию. Положительно отреагировала лишь Ваня, она слишком устала от одиночества.       — Я смотрю, ты рада? — прошипел ей на ухо Пятый, стоя за ее спиной и удерживая на месте. — Конечно, ты будешь как рыба в воде среди обычных людишек. Думаю, ты с нетерпением ждешь этого дня, — оттолкнув Седьмую, Пятый тоже поспешил покинуть столовую.       Он был просто в ярости. В какой-то мере он прекрасно понимал решение старшего Харгривза, но его жутко бесила эта пустая трата времени. Сидеть за партой, учить то, что уже было выучено несколько лет назад, но к сожалению, против отца Пятый не мог пойти. Пока не мог.

*+*+*+       Номер Семь тихо вошла в общую гостиную, как раз в момент бурного обсуждения нововведений отца остальными подростками. Как она и подозревала, некоторые были абсолютно не в восторге. Лишь Пятый молчал, слушая своих родственников, он бросил презрительной, как ей казалось, взгляд, на Ваню, когда она присела рядом с Клаусом на диван.       Ничего, она уже давно привыкла к такому его отношению, даже уже не обижается. Только в глубине души грустно осознавать, что человек, который был когда-то самым близким другом, теперь стал никем.       — Да как ему такое могло в голову прийти, — бушевала Эллисон, наматывая круги по гостиной.       — Прекрати, Эллисон, папа не просто так отправляет нас в школу, — вступился за отца Лютер, на что все остальные просто закатили глаза: Первый никогда не видел ошибок отца.       — Да, Эллисон, не вижу в этом ничего плохого, — меланхолично протянул Клаус, развалившись на диване и потягивая холодный лимонад. «Эх, а хотелось бы чего-нибудь повеселее!»       — Ох, ну конечно ты этому рад, Клаус. Где, как не в старшей школе, ты можешь продолжишь свою разгульную жизнь, которой отец так «доволен». Наверное, надоело втихую курить сигареты в окошко своей комнаты и таскать из отцовского бара алкоголь? Но ты подумай еще вот над чем. Я очень сомневаюсь, что отец сократит наши тренировки, а с этой учебой и домашними заданиями, у нас совершенно не останется времени на личную жизнь, — рассерженной кошкой шипела Эллисон, тыкая пальцем в брата, на что тот лишь фыркнул.       — Милая Эллисон, я совершенно не понимаю, чего ты переживаешь, учитывая, что любовь всей твоей жизни сидит в этой комнате. Мое почтение, Лютер, — комично поклонился Клаус. — Что касается остальных, думаю, как раз в этой школе мы и будем строить свою личную жизнь, потому что, не в обиду вам всем, ребята, нам не с кем обмениваться слюной, как это делаете вы с Лютером вечерами, когда думаете, что никто вас не видит, — глумливо хихикнул парень, а остальные подхватили. — Оу, фууу, простите, я просто представил вас и себя, — скривился Клаус, в отвращении высунув язык. Остальные подхватили реакцию брата. Иногда фантазия подростков работала против них.       — Заткнись, Клаус, — резко выкрикнула парочка, которую высмеивал Четвертый, умильно зардевшись.       — Мы можем воспринять это как обычное задание отца, — тихо предложила Ваня. Вообще, она не надеялась на понимание родственников, но она, все же, хотела избежать конфликта.       — Ох, заткнись, Ваня, тебе-то откуда знать каково это, — подал голос Диего, все это время метавший свои ножи в стену.       — Успокойся, Диего. Ваня права. К тому же, мы все давно мечтаем, чтобы отец чуть ослабил поводок на наших шеях, так почему бы не воспользоваться этим? — дипломатично предложил Бен, успокаивая своих родственников.       — Да заткнитесь вы уже наконец, — не выдержал всей этой суматохи Пятый, устало потерев переносицу. — Как бы мне не хотелось признаваться в этом, но отец прав. Мы совершенно не приспособлены к жизни вне академии, в случае, например, смерти отца. Как Академия Амбрелла мы не продержаться и месяц. И что будем делать дальше, если разбежимся? Мы даже не знаем куда обратиться, где искать работу. Вряд ли наши «геройства» будут приниматься с такой же радостью, как их рекламирует отец. Также не думаю, что он нам хоть что-то завещает. Поэтому стоит хотя бы разузнать, что творится в мире вне этих стен.       Все резко замолчали, обдумывая слова брата. Ведь верно, об этом они не думали, все сразу поддались своим эмоциям. Для них это было совершенно новой ситуацией, повод для размышлений. Хотя Ваня очень удивилась, тому что Пятый одобрил решение отца, учитывая то, что он сам недавно ясно выразил свое недовольство.       «Как же быстро меняется мнение подростков, тем более мальчишек» — отстранено думала Ваня, слушая речи своих братьев и сестры.       — Почему-то я думаю, что Реджи просто не оставит нас в покое даже в школе, для него послабление контроля над детьми не допустимо. Придумает очередное задание, — всё не успокаивалась Эллисон, с чем все остальные ребята согласились.       — Не вижу смысла, обсуждать то, что уже неизбежно, — перебив свою сестру, Пятый исчез в вспышке голубого света.       — Вот говнюк, — выразил общую мысль Диего, посмотрев на место, где недавно сидел его брат.       Тем не менее, все начали расходиться по свои комнатам. Пятый снова был прав, ничего не изменится. Если отец что-то решил, то его уже не переубедить.

*+*+*+       Через неделю, 1 сентября, одергивая новую неудобную школьную форму, семеро подростков стояли перед воротами школы, куда устроил их отец. Они не могли набраться смелости войти в нее. Было слишком волнительно. Неизвестное всегда пугало. Каждый из подростков испытывал разные эмоции. Лютер неуверенно переминался с ноги на ногу, разглядывая остальных подростков, которые спешили в школу. Эллисон взяла его за руку, оказывая поддержку и получая ее в ответ. Пятый, как всегда ухмылялся, показывая свое презрение к происходящему. Диего нервно оглядывался по сторонам, готовый в любой момент схватить свои ножи. И лишь Клаус, Бен и Ваня улыбались, предвкушая что-то новое. Клаус авантюрист, а Бен его лучший друг, куда Клаус — туда и он. Ваня просто мечтала найти себе друзей среди обычных людей, таких же, как и она. Быть изгоем в выдающейся семье по-настоящему трудно.       — Ну, вперед, — прокричал Клаус и с бешенной улыбкой, закинув свои руки на плечи Бена и Вани, потянул их в сторону школы. Пятый презрительно поморщившись их действиям, двинулся вслед за ними, остальные потянулись следом.

*+*+*+       Стоило только подросткам переступить порог школы, они не сговариваясь, разбрелись в поисках своих шкафчиков. Благо, они додумались заранее изучить карту территории школы, с отмеченными для новичков месторасположением классов и их личных шкафчиков.       Когда Ваня все же отыскала его, она с облегчением выдохнула. Ей не хотелось в первый же день оплошать на такой мелочи, как поиск шкафчиков. Тяжело вздохнув, она ввела код и раскрыла его, сразу же начав тихо перекладывать учебники, когда       — И как же зовут такую прекрасную куколку? — громко раздалось над головой Вани, как гром среди ясного дня. От незнакомого голоса девушка вздрогнула и неосознанно втянула голову и лишь потом повернулась к предполагаемому собеседнику. На неё с ухмылкой смотрел какой-то старшеклассник, буквально нависая. Из-за чего девушке стало жутко неуютно.       — Эй, если не скажешь, то так и буду называть тебя куколкой, — продолжил допытываться, до смущенной Вани, парень, не потерявший надежду познакомиться с девушкой.       — Эмм… Яааа… — она совершенно не знала, как себя вести в такой ситуации, но все же решила представиться. Ведь именно так заводятся друзья, разве нет? С ней никогда не знакомились, да и она ни с кем не общалась, не выходила за пределы школы, чтобы хоть как-то ориентироваться в ситуации.       — Её зовут «не твоё собачье дело», — вдруг ехидно прошипел знакомый голос за спиной Вани.       Перед лицом Вани резко захлопнулась дверь шкафчика, чуть не прищемив ей пальцы. Узнав голос брата, она испуганно воззрилась на него, не зная, чего ожидать. Его агрессия иногда выходила из-под контроля. Ей стало страшно, от волнения она начала теребить рукав, следя за разворачивающимися перед ней событиями.        — Ого, у кого-то есть защитник, — ухмыльнулся незнакомец. — К ноге, ты должен быть ручным песиком, — ехидно проговорил старшеклассник, отчего-то чувствуя свое превосходство.       — Считаешь себя остроумным? — прошипел ничуть не впечатлённый выпадами парня, Пятый. Он и не таких ломал. Жаль, этот идиот не знает об этом.       Старшеклассник с усмешкой наблюдал, как подросток, оттолкнув смущенную девушку за спину, вплотную угрожающе приблизился к нему. Вот только насмехался он не долго, его нос пронзило адской болью, по ладони потекла горячая кровь, которой он схватился за переносицу.       — Теперь слушай сюда, придурок, — Пятый схватив за галстук этого идиота и намотав ткань на кулак, приблизился к его лицу и прошипел. — Если ты ещё раз подойдёшь к ней или к кому-то из моей семьи. Если ещё раз назовёшь её…       — Пятый, пожалуйста, перестань, — вдруг тихо, набравшись смелости и перебив брата, взмолилась Ваня. Ее брат был выше ее почти на голову, поэтому сейчас она просто повисла на его руке, пытаясь расцепить парней. Она скорее хотела покинуть коридор, они всего первый день в школе, а уже успели привлечь к себе внимание. — Что на тебя нашло, он же ничего не сделал…       Ох, не стоило ей этого говорить, это словно красной тряпкой помахать перед быком.       — Конечно, как будет угодно, куколка, — сквозь сжатые зубы, ехидно прошипел Пятый, сверля злым взглядом свою сестру, из-за чего Ваня отшатнулась. А Пятый лишь усмехнувшись, оттолкнул парня от себя. — Он весь твой, — и взяв ранее брошенную им сумку с пола направился на первый урок.       Ваня, проводив шокированным взглядом брата, повернулась в стонущему от боли старшекласснику, чтобы оказать хоть какую-то помощь, но её перехватили Эллисон с Клаусом.       — Ваня, пошли на урок, — с силой сжав руку Вани, Клаус потянул ее прочь.       — Но там… Нужно ему помочь, — пыталась облагоразумить сестру с братом Ваня, сопротивляясь всем телом. Она оглядывалась на толпу, которая окружила пострадавшего парня. Девушка даже имя его не узнала, чтобы позже его найти и извиниться.       — С ним ничего страшного не случилось, а тебе лучше пойти в класс и не отсвечивать, если не хочешь остаться куколкой на всю оставшуюся жизнь. Ты очень разозлила Пятого, — уводила Ваню за руку Эллисон из оживленного коридора, где подростки с неподдельным интересом наблюдали за этим цирком.       — Да уж, социализация идёт полным ходом, папа будет гордиться, — пробормотал Клаус.       Слава всем Богам, остаток дня прошел без происшествий для нее. Но она все еще боязливо оглядывалась по сторонам, восьмым чувством ощущая дискомфорт, словно за ней наблюдают. Она никак не могла освободиться от этого чувства.

*+*+*+ /Lemaitre, Maty Noyes — Higher/       Черт, черт, черт!       Куколка, блядь, куколка. Не будь никого рядом, он бы ему шею свернул.       Чистая злость буквально кипела в Пятом, его руки просто чесались от желания вернуться и закончить начатое, спустить пар. Его собственничество иногда не знало границ. Какого хрена, они только переступили порог школы, а Ваня уже успела привлечь к себе внимание. Иногда ему казалось, что на спине этой девушки наклеено «Возьми меня», иначе как объяснить все стороннее внимание к ней: в магазинах, супермаркетах, кинотеатрах. Эллисон часто говорит, что у него паранойя, но он же видит, ему не может казаться. А теперь что? Теперь станет в сто крат хуже. Единственное что радовало и успокаивало его сейчас, что сама Ваня не замечает этого всестороннего внимания. Пока.       Черт, в последнее время он крайне раздражителен, особенно после того, как папочка объявил о своих воспитательных нововведениях. Его ревность вышла на новый уровень, он знал это, но ничего не мог с собой поделать.       Да, он любил Ваню, любил всем свои черствым сердцем. Он прекрасно это осознавал. Она была слишком нежной, чувственной, умной, красивой, робкой, понимающей и еще миллион причин, которые Пятый мог бы назвать, если кто спросит у него. Когда она морщила носик, он внутри просто умирал от умиления, от желания прикоснуться к ней, обнять, хотя внешне и виду не подавал. Раньше он без зазрения совести мог это сделать. Иногда все эти причины его любви казались для него слишком ничтожными и маленькими, в эти моменты он просто не понимал, что в ней нашел, а иногда просто огромными, от чего сердце просто разрывалось. Единственное, что Пятый мог с уверенностью утверждать, он никогда не был к ней равнодушен. Даже последние пару лет, когда все скатилось в Тартарары.       Он вспомнил, как раньше все было хорошо. А потом он вспомнил как два года назад бегал за Ваней, не понимая почему она отстранилась от него, закрылась за семь замков.       — Ваня, ты не поверишь, что со мной случилось на тренировке, — однажды вбежал запыхавшийся, тогда еще пятнадцатилетний, Пятый в комнату сестры.       Ваня продолжала читать книгу как ни в чем не бывало, словно рядом никого нет, только напряженное тело выдавало ее в том, что она знает о присутствии брата. Она всеми силами старалась его игнорировать.       — Ваня? Что-то случилось? Почему ты молчишь? — сбитый с толку, пытался всеми силами расшевелить сестру Пятый. Подойдя к ее кровати он уселся рядом с ней, но Ваня просто отвернулась от него, не произнеся ни слова. — Эм, ладно, зайду позже, когда ты успокоишься.       Но ни позже, ни через месяц он не смог с ней поговорить. Она не позволила. Да и остальные родственники вели себя странно, наблюдали за ним через чур внимательно.       — Ваня, скажи, что я натворил, из-за чего ты со мной не разговариваешь? — предпринимал попытки разговорить сестру раз за разом подросток, но все безуспешно.       Девушка всеми силами не замечала его, зато Пятый замечал слезы на глазах сестры, ее большую отстраненность ото всех, она будто закрылась еще сильнее в своей раковине. Это разрывало ему сердце, а бессилие и незнание убивало, из-за чего он чаще начал впадать в неконтролируемую ярость. Доставалось всем: братьям, сестре на тренировках, иногда он просто не рассчитывал свои силы, а уж на заданиях отца он отыгрывался по полной, не щадя никого. Для него это стало отдушиной, способом выпустить пар, расслабиться.       А Ваня всё не замечала его. Тогда он решил, что просто надоел ей, а своим молчанием она пытается отвязаться от него. Когда он это осознал, было нестерпимо больно и обидно, что с ним поступили так же как остальные поступают с ней. А ведь он с детства делал все, чтобы она не чувствовала себя обделенной в любви и внимании хотя бы с его стороны. А теперь выяснилось, что она ничем не лучше всех остальных — этих эгоистичных подростков.       Когда он это разгадал, Пятый не придумал ничего умнее, чем выводить ее из себя, обижать словами, чтобы добиться от нее хоть какой-то реакции. А появляющаяся боль в ее глазах облегчала его душевные метания. Если страдает он, то и она будет страдать. Вот такое эгоистичное решение принял Пятый когда-то. Юноша это прекрасно понимал, но только так Ваня обращала на него хоть какое-то внимание.       Он продолжал любить ее, но она его — нет. Эта безысходность выводила из себя, вводила в полное отчаяние и тихую ярость.       Он чувствует, чувствует всем свои нутром, что теряет Ваню, как терял все эти два года. А сейчас это чувство обострилось в сто крат, как у хищника обостряется чутье на опасной территории, так и у него. Он прекрасно понимал, что своим поведением он убивает, все то светлое, что между ними было раньше.       А теперь? Теперь все стало намного опаснее. В академии он незримо контролировал каждый ее шаг, сейчас это будет намного — намного труднее.       В мысленном раздрае, он пнул от злости чей-то шкафчик. Резкая отрезвляющая боль прошила пятку и распространилась по всей ноге, но Пятый лишь поморщился, словно это не доставило ему никакого неудобства. Тяжело вздохнув, Пятый попытался унять разбушевавшуюся память и эмоции.       — Мистер Харгривз, немедленно пройдите в директора Дэниэлса. Он Вас ожидает, — раздалось за спиной подростка. Женщина престарелого возраста, которая в последние пару минут наблюдала за ним, а он и не замечал, явно обращалась к нему. Звонок давно прозвенел.       — С бутылкой виски, я надеюсь? — усмехнулся Пятый, благодарный женщине, за то, что она отвлекла его. Выпить он бы не отказался, раз фамилия этого директора слишком говорящая.       — Что? — нахмурилась она. Этот невоспитанный, агрессивный юноша ей сразу не понравился. Она всем нутром надеялась, что директор безжалостно исключит его.       — Ничего, — устало потер свое лицо подросток. — Ведите.       Черт, у отца везде свои шестерки, нужно быть осторожнее!

*+*+*+       Ваня слишком рано вздохнула с облегчением, когда оказалась в стенах родной Академии. Ужин в кругу семьи был достаточно напряженным, даже больше чем обычно. Отец ждал от своих детей отчета о первом учебном дне, но никто не спешил делиться с ним.       — Какими новостями вы хотите со мной поделиться? — вновь нарушил традицию молчания за столом старший Харгривз. — Я бы хотел услышать от своих детей, как прошел из первый день учебы.       Ответом ему было все то же напряженное молчание.       — Ну… Первый день был спокойным, наши одноклассники приняли нас приветливо, — все же ответила Эллисон общими фразами, надеясь, что отец удовлетворится ответом и отстанет от своих детей.       — О да-а-а, а я набрал кучу листовок у ребят, которые рекламируют внеклассные факультативы. Все хотят ви-и-идеть Клауса в своих рядах, — глумливо пропел Клаус, решивший поддержать беседу. Он ненавидел все эти общие завтраки и ужины, слишком скучные и тихие, хоть застрелиться. Поэтому он радуется разговору за столом, пока отец это разрешил.       — Заткнись, Клаус, — прошипел Лютер, опасливо поглядывая на отца.       — Ой, какие мы злые, — послал воздушный поцелуй брату, Клаус.       — Факультативы? — задумался отец. — Вы можете заниматься там, только в том случае, если это не будет мешать основным тренировкам и вашим заданиям. Вы всегда будете ставить на первое место Академию. В противном случае, вам придется попрощаться со свободным временем, — перебил перепалку своих детей сэр Реджинальд.       — Как будто оно у нас есть, — тихо прошептал Бен.       — Больше никто ничего не хочет сказать? — разрезая сочный стейк, интересовался отец. — Номер Пять? За столом образовалась звенящая тишина, перебиваемая лишь звяканьем столовых приборов. Все сразу сделали вид, что увлечены традиционным ужином.       — Пфффф, — отреагировал Пятый, бросая столовые приборы на стол. Издевательски посмотрев на отца, сцепил руки перед лицом, всем своим видом показывая «заинтересованность». Все дети так же отложили столовые приборы, боясь лишний раз пошевелиться, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание. Никто не хотел на себе почувствовать его гнев.       — Мне сообщили, что ты уже успел посетить кабинет директора. Ваня шокировано посмотрела на отца, она не знала, что у той драки были такие последствия. На Пятого она не смела смотреть. — Мне казалось, я воспитал тебя цивилизованным человеком. Твоя нетерпеливость и вспыльчивость до добра не доведут. Я хотел, чтобы вы все охраняли и защищали людей, а не калечили их, — начал отчитывать сына мистер Харгривз, пронзая того недовольным взглядом.       — Хотел он, видите ли. Я расстрою тебя, папа, но мы не роботы.       — Не дерзи мне, я еще не закончил, — отчеканил отец семейства. — Я знаю, чего ты добиваешься. Добиваешься исключения? Этого никогда не будет. Вы все доучитесь в старшей общественной школе, вне зависимости от вашего поведения. За любую жалобу, полученную от директора школы, вы будете наказаны мной. Поэтому я надеюсь на ваше благоразумие. Ужин окончен, — промокнув губы салфеткой, завершил свою речь отец.       Дети, не смея перечить отцу, послушно встали со своих мест и направились по своим комнатам. Лишь Ваню Реджинальд окликнул, заставив ее вернуться в столовую.       — Ты слышала Клауса? Запишись на факультатив. Не забывай, номер Семь, что ты обычная, всю жизнь держать тебя на своем попечении я не намерен. Учись быть самостоятельной. Надеюсь, мои пожелания услышаны. Ступай.       — Да, папа, — тихо ответила Ваня, и почти также незаметно покинула отца.       Сэр Реджинальд проводил задумчивым взглядом свою младшую дочь. Конечно же, он не собирался ослаблять контроль, но, к его сожалению, невозможно держать ее всю жизнь взаперти. Ее сила могла вырваться при любой вспышке ярости. Как говорится, обиды имеют свойство накапливаться, когда таблетки не помогают.

*+*+*+       — Ребята, ребята, — кричал Клаус, врываясь на кухню, где сидели братья с Эллисон и спокойно ужинали без надзора папочки, обсуждая прошедший день. За исключением Пятого и Вани. — У меня есть 20 долларов, предлагаю устроить тотализатор, — размахивая деньгами перед носом Эллисон, разбрызгивал свой энтузиазм Четвёртый.       — М-да? И какой предмет спора? — скептически оглядела брата Третья, не отрываясь от своего ужина.       — Ахахах, я знал, что ты заинтересуешься. Да и у тебя точно найдутся деньги.       — Да неужели, а где ты взял свои деньги, умник? — как обычно, сочился ядом Диего.       — Милый, там, где я нашёл, их больше нет, — помахал он деньгами перед носом взбесившегося брата.       — Клаус! — не выдержал Бен. — Предмет спора.       — А, да, точно. Ставлю 20 баксов на то, что Пятый, как минимум до совершеннолетия, не признается в любви Ване, — победно хлопнул ладонью с двадцаткой по столу, тем самым открывая тотализатор. Все присутствующие в столовой засмеялась над энтузиазмом Клауса и над предметом тотализатора.       — Стоп, стоп, стоп, — поторопился успокоить брата Лютер. — С чего ты вообще взял, что Пятый влюблен в Ваню? Ну это же Ваня, в смысле, как ее можно любить. Она же скучная. Слишком тихая, послушная, не интересная.       Все в шоке уставились на своего не слишком умного брата.       — Господи, какой ты поверхностный, Лютер. Поверить не могу, что Эллисон повелась на тебя, определенно в этом заслуга твоих мускулов. Девочки такое любят, когда парни ничем другим не могут похвастаться…       — Ты это при Пятом не вздумай сказать, он не посмотрит, что ты его брат…       — Ты идиот?!       Вскричали одновременно Клаус, Эллисон и Диего.       — Эммм, — промямлил Лютер, не ожидавший такого отпора, он тут же уткнулся взглядом в свою тарелку.       — Если бы Пятый не облажался два года назад перед Ваней, то у нас в семье уже было две влюбленных парочки, вместо одной. Я это могу сказать со сто процентной гарантией, — съехидничал Диего.       — В смысле облажался? — не понял Лютер. Кажется, он в семье единственный не знал причину конфликта между Ваней и Пятым. Ему в общем то, было все равно.       — Ты издеваешься? Об этом уже все знают, кроме самого Пятого, конечно. Даже отец, — театрально хлопнул по лицу Диего, а все соглашаясь покивали брату.       — Ну, так что случилось? — все же полюбопытствовал Лютер.       — Ох, — пустился в рассказ Клаус. — Это был дождливый день, было достаточно холодно…       — Заткнись, Клаус, — закатил глаза Диего. — Года два назад я поругался с Пятым до такой степени, что дошло до драки. Я начал дразнить его этой дурацкой считалочкой «Тили-тили тесто, жених и невеста», из-за его дружбы с Ваней. Тогда я еще не знал, что ты на Эллисон положил глаз. Тебе бы тоже досталось. В общем, я долго и нудно напевал эту песню при нем, он разозлился и сказал, что дружит с Ваней только из жалости, в здравом уме с ней никто бы не стал дружить. К его сожалению, все это услышала Ваня, точнее подслушала. Разочаровавшись в нем, она оборвала все контакты с ним и игнорирует его по сей день.       — А почему Пятый просто не извинится перед ней. Ваня добрая, она бы его поняла и простила, — недоумевал Лютер. Не такая уж страшная причина конфликта, когда он ссорился с братьями, в порыве ярости и не такие обидные факты прилетали. Лишь бы обидеть и выиграть спор.       — Потому что он не знает, почему Ваня игнорирует его, — ответила вместо Диего Эллисон. — Ваня просто перестала с ним общаться. Помнишь, когда он ходил сам не свой, а Ваня была подавлена больше чем обычно. Так вот, Ваня думала, что он издевается над ней, когда Пятый как не в чем не бывало пытался общаться с ней, потом пытался узнать в чем дело, поэтому она просто делала вид что его нет в принципе.       — А почему вы не объяснили Пятому и Ване в чем дело? — все еще недоумевал Лютер.       — Какое от этого веселье. Обожаю смотреть на несчастного Пятого, он так мило бесится. Хотя Ваню жалко, но она привыкла к разочарованиям, — отмахнулся как от назойливой мухи Клаус, театрально сложив руки на груди из-за чего остальные засмеялись. — К тому же, тебе разве не говорили, чтобы тебя ни в чем не обвиняли, не нужно лезть в чужие отношения. Вот мы и не лезли, — высказался Четвертый, на что все остальные покачали головами в знак согласия.       — Как-то это очень жестоко, я думаю нужно все же им сообщить. Они же все-таки наши родственники, — попытался вразумить остальных Лютер.       — Ну началось…       — Уже поздно…       — Да, какое тебе дело…       Вскричали подростки, взмахнув руками, а Клаус на прыгнул со спины на брата, усаживая его обратно на место.       — Если ты скажешь Пятому, мы все скажем, что это ты нас заставил молчать, — пригрозил брату Диего, под суровым взглядом которого, Лютер потерял всю свою воинственность. Зная вспыльчивость Пятого, он разбираться не будет, поэтому на рожон лезть не стоит. Лютеру оставалось лишь согласиться на молчание.       — Ну-с, продолжаем принимать ставки, — в предвкушении потер руками Клаус.       — Я бы лучше поставил на то, сколько человек успеет запугать Пятый, прежде чем он признается Ване. На его Куколку сегодня обратили внимание, — с ухмылкой на губах протянул Диего.       — Твою мать, ты гений, черт возьми, — крикнул Клаус, слегка обиженный тем, что эта ошеломительная идея пришла не ему в голову. — Тогда ставлю 20 баксов на то, что Пятый запугает угрозами или изобьет минимум 10 человек, прежде чем он признается Ване. Или Ваня сама не догадается.       — Ваня в жизни не догадается. Она слишком обижена на Пятого из-за их разговора с Диего. — осуждающе посмотрела на Диего Эллисон.       — Что? Он сам виноват, я не тянул его за язык, — оправдался Диего. — Оке-е-ей, — потирая руки, протянул Диего. — Ставлю 20 баксов на то, что Пятый никогда не признается Ване. Слишком труслив.       — 20 баксов на то, что признается на выпускном, вне зависимости от жертв его террора, — вытащила из кармана пиджака двадцатку Эллисон.       — Я верю в его благоразумие, поэтому 20 долларов на, то что он признается Ване никого не запугав и никому не навредив, — кинул свою помятую двадцатку Бен, все это время отмалчивающийся. Он также был категорически против замалчивания конфликта между Пятым и Ваней, но его мнение было в меньшинстве.       — Бе-е-ен, — протянул Клаус. — Ты уже проиграл, Пятый сегодня чуть не убил какого-то пацана.       — Что? Какого черта ты молчал? — возмутился Бен. — Я думал, все знают об этом, — смущенно ответил Клаус.       — А ты думаешь почему он посетил кабинет директора.       — Черт, тогда ставлю на пятерых запуганных, я все еще верю в Пятого, — не унимался Бен.       — Как же плохо ты знаешь своих братьев, поверить не могу, а ведь ты был моим любимчиком, — плаксиво простонал Клаус. — Я даже позволял гладить меня по волосам, когда меня выворачивало, после того как перебрал папиным виски.       — Заткнись, Клаус, — зарделся Бен. Такими подробностями своей личной жизни он ни с кем не собирался делиться.       — Пфффф, я ставлю на то, что Пятый не влюблен в Ваню, вот вам 20 долларов, — упрямо протянул Лютер, кидая двадцатку в общий банк. Слова братьев его не убедили, все-таки не мог Пятый влюбиться Ваню, не за что в нее влюбляться. Вот Эллисон другое дело, умная, смелая, а еще красивая, а Ваня… Ваня — это Ваня.       — Ты только, что потерял свои деньги, друг мой, — фыркнул Клаус, собирая банк. Было принято решение передать кассу Бену, как самому честному. Стоило только ЕМУ спрятать деньги у себя в кармане, на кухню вплыла Грейс и отправила детей спать. Подростки беспрекословно послушались свою маму, они были уставшими, день был достаточно насыщенным. Пожелав друг другу спокойной ночи, они с хитрыми улыбками на устах разбрелись по комнатам.       — Чувствую, меня ждёт тяжёлый год, — прошептал подросток, тихо пробираясь в пустующую кухню, попить, наконец, свой любимый кофе. Он услышал лишь конец разговора, но ему и этого хватило чтобы понять, о чем идет речь.