Однажды вечером

Тишина безлюдного переулка завораживает и пугает одновременно. Много ли в этом городе таких же любителей ночи и тишины, как она? Наото негромко хмыкает и тщательнее укутывается в шарф: погода в этом проклятом городишке ничерта не радует, сплошной пробирающий до костей холод. Вечная зима, что тут еще сказать? На некоторое время она так и застывает, любуясь постепенно гаснущими фонарями посреди почти безлюдной улочки. Почти. Вот только спину просверливает чей-то слишком пристальный взгляд, Наото чувствует, как он перемещается по ее телу: путешествует по спине, очерчивая линии выступающих лопаток, легко касается тонкой шеи, едва виднеющейся под длинным шарфом, и теряется в растрепанных черных прядях. Ей остается только вздохнуть поглубже и внимательнее вглядеться в небо. Вот уже месяц прошел после того безумства в храме. Никто никого ни в чем не винит, только Бадоу, пошло хихикая, продолжает утверждать, что это вовсе не драка была, а прелюдия. Вот только он никак не может внятно закончить свою мысль - после упоминания слова «прелюдия» Хайне с рычанием гоняет рыжую занозу по всей церкви под аккомпанемент ехидных замечаний и смешков зачастившей к ним Мими. На тонких губах Наото сама собой появляется слабая улыбка. После того случая ее постоянно стараются держать в поле зрения, ну, мало ли, вдруг опять «приступ одержимости» случится. Падре даже, как бы невзначай, предложил ей пожить при храме, вместе с Нилл, но она отказалась, едва дослушав предложение до конца. Развалившийся на лавке неподалеку Нейлз сказал, что фиг вам, падре, а не два соблазнительных ангела под одной крышей, за что и незамедлительно получил. Наото лишь хмыкнула, но с тех пор старается как можно меньше времени проводить со всей компанией или уходить до того, как начнутся вопросы о месте ее проживания. Эта тактика работала буквально до прошлой недели. Пока она не начала ощущать чье-то постоянное присутствие и эти слишком внимательные взгляды. Выяснить, кто за ней следит, не составило труда. Подопечные мисс Лизы слишком трусили, чтобы в одиночку следить за всеми ее передвижениями, Михай натолкнулся бы на нее в первой же подворотне, а про ходячую никотиноперерабатывающую фабрикупо имени Бадоу Нейлз и говорить даже не стоило - его даже безносый мог унюхать. Так что оставался только один вариант – Раммштайнер, вот только как и почему он на это согласился? Ответа нет до сих пор, поэтому они уже который день безмолвно и якобы в тайне друг от друга кружат по ночным трущобам. Наото не двигается с места, да и куда ей спешить? Своего постоянного жилья у нее нет, а заброшенные полуразвалившиеся склады никуда не денутся. Мрачная усмешка появляется на ее бледных губах: такой широкий выбор, что она могла бы и растеряться ради разнообразия, но, то ли к счастью, то ли к сожалению, подобная черта ей совершенно не свойственна. Поэтому остается только вдохнуть поглубже да полюбоваться ночным небом. Огромная полная луна кокетливо выглядывает из-за рваных облаков, клочками освещая на удивление тихий переулок. Ночь прекрасна своей безмолвной порочностью в любом виде: будь ты в одиночестве или с компанией. Вот только Фуюмине очень сомневается, что Раммштайнер сейчас тоже любуется полнолунием. Хотя кто ж его знает. Ей очень интересно чем же он сейчас занят, потому что буквально несколько минут назад она перестала ощущать на себе его тяжелый взгляд. Уже ушел? Убедился, что жива-здорова и относительно вменяема, а значит, миссия выполнена, и с облегчением утопал по своим делам? Непонятное чувство, каким-то непостижимым образом напоминающее досаду, неожиданно отзывается колотьем где-то в груди. Ну ничего, вот узнает об этом падре Эрнест, (а он узнает обязательно, вот только интересно - как?), и для его трости найдется новенький футляр, резное изголовье которой будет чинно покоиться аккурат между гландами Хайне. Усмехнувшись своим мыслям, Наото неспеша идет по переулку. В конце концов, подобные ночи лучше проводить бродя в одиночестве, потому что если уж и так в голову всякая ерунда лезет, то в компании с кем-то она явно могла бы сболтнуть какую-нибудь несвойственную ей глупость. Однако только лишь зайдя за поворот, она понимает, что поторопилась с выводами о пустынной улице. Аккурат под единственным почему-то еще работающим фонарем стоит сбитая в тесную кучку компания парней, которые на удивление очень тихо себя ведут: может, поджидают какого-то неосторожного и беззащитного позднего прохожего, может, обсуждают какой-то стратегически важный план вдали от любопытных ушей. Может, и то, и другое вместе. Наото досадливо морщится. Такие вот мини-шайки — одно из самых мерзких явлений этого города. Изгнанные из своих прежних банд за различные провинности, они сбиваются в стайки и нападают на одиноких прохожих с целью мелкой наживы, будто озлобленные трусливые шавки. Вот и сейчас, едва услышав ее тихие шаги, они, все как один, поворачиваются лицом к дороге, хищно впиваясь взглядами в ее силуэт. Она едва сдерживает тяжелый вздох. Сейчас начнутся приставания и угрозы. Сколько раз уже такое было и все по одному и тому же сценарию, совсем никакого разнообразия. Ску-ко-та. Ведь не ее же вина, что у большинства людей очень туго с воображением, и при виде девушки с длинным футляром на плече девяносто процентов из ста предполагают, что в нем находится зонт, а вовсе не смертоносная катана. И это ее раздражает и забавляет одновременно, ведь в умелых руках даже зубочистка превращается в смертоносное оружие, а уж о зонте и говорить не стоит. Чем ближе она подходит к этому злосчастному фонарю, тем громче становятся смешки и похабные замечания. Раздражает. Расслабиться бы ей сейчас. Принять горячую ароматную ванну, добавив в воду несколько капелек сладковатого жасминового масла, надеть новое платье да отполировать катану. А это значит, что нужно наведаться к бабушке Лизе. Вот уж кто понимает ее без слов и не лезет с нравоучениями, ну, исключая критику ее одежды, но это терпимо. Да еще к Нилл можно зайти, с ней всегда приятно обо всем помолчать, посмотреть, как она рисует и, возможно, даже стать счастливым обладателем рисунка-другого, а то вдруг и почитать получится, Нилл очень любит, когда ей читают вслух. Однако додумать распорядок завтрашнего дня ей не дают отвратительные писклявые голоса, словно штопором ввинчивающиеся ей в голову. - Эй-эй, красотка, ну-ка убавь шаг! - Да-да, составь компанию скучающим мужчинам. Мы тебя не обидим, ну разве что совсем чуть-чуть. Мерзкий гогот разносится по пустынной улице, Наото продолжает неспеша идти мимо, как будто это сейчас не к ней обращались и она совершенно не замечает, что не одна в этом переулке. - Сука, ты что, совсем охренела? Или ты глухая и тупая? В твоих же интересах остановиться сейчас, и тогда ты, может быть, доживешь до утра. Наото постепенно замедляет шаг и, пройдя еще несколько метров, останавливается. Ну вот, даже слова из раза в раз одни и те же. Хорошо хоть количество этих тугодумов разное, ведь какая-никакая, а разрядка получается, пусть и противник далеко не самый лучший. Она терпеливо ждет, когда «джентльмены» решат, кто первый будет забавляться с «дамой», совершенно не вслушиваясь в их ругань, рука на автомате неуловимым жестом достает прикрепленный к бедру нож, все-таки очень жаль пачкать свою катану о таких придурков. Ну вот, решение наконец-то принято, и к ней вальяжной походкой направляется, скорее всего, самопровозглашенный главарь, негромко рассказывая под одобрительные смешки дружков, что и как он сейчас будет с ней делать. Наото молчит и не оборачивается, лишь только ждет, когда он подойдет на расстояние удара, а дальше - дело техники. Фуюмине буквально чувствует, как он заносит над ней руку, чтобы схватить за плечо и развернуть лицом к себе, и только ждет первого касания как сигнала, но тут… - Ну-ка опустил свои грабли и медленно отошел. Дама явно не рада подобной компании. Голос у Хайне спокойный и насмешливый, как будто он сейчас не на драку нарывается, а развлекается на вечеринке, что для него, по сути, практически одно и то же. Он стоит, засунув руки в карманы, и расслабленно подпирает плечом стену. Никто не заметил, откуда он пришел и как долго здесь находится. Но злобный блеск в его глазах говорит о том, что он услышал достаточно и это услышанное ему крайне не понравилось. - Да ты никак благородный рыцарь в сияющих доспехах? Так мы тебе сейчас забрало-то начистим, чтобы знал свое место и не геройствовал в одиночку. После этих слов наполовину укрытый темнотой Раммштайнер делает шаг вперед, позволяя фонарю осветить его белоснежные волосы, горящие красные глаза и злобный оскал. - А кто сказал, что я один? Со мной всегда мой верный друг. – Мелодично звякает цепочка, оповещая окружающих о том, что сейчас их взору явится оружие. По дулу маузера вовсю пляшут лунные блики, акцентируя внимание на уверенных пальцах, в любой момент готовых нажать на спусковой крючок. Спустя пару секунд пустынную улицу буквально разрывает истеричный вопль: - Да это же тот больной на голову альбинос, что пару месяцев назад откусил кусок щеки у местного авторитета! Ну нахуй ту бабу, она того явно не стоит. Хайне довольно скалится, наблюдая за позорным бегством этих, определено, «бравых» парней, особенно его радует, что Наото они стараются оббежать особо тщательно, не приближаясь к ней ближе, чем на пару метров. Кстати, о Наото. Он переводит на нее свой внимательный взгляд и не разрывает зрительный контакт даже когда возвращает пистолет обратно в карман. Она раздраженно фыркает и прячет нож в крепление на бедре. - Ну и кто тебя просил? - А что? – Ему определенно нравится раздражать ее, о чем свидетельствует наглая улыбка, появившаяся на его лице. - Ты все испортил. - Да ну? - Я бы справилась сама! - Ну да. - Раммштайнер! - Ее голос пропитан недовольством. – Я уже не маленькая девочка, чтобы ты меня опекал! Ну надо же, а в голосе слышится обида, именно как у маленькой девочки. Он улыбается еще шире и делает несколько шагов на встречу к ней. Подойдя вплотную к Наото, он делает глубокий вдох, ловя практически на грани обоняния почти выветрившийся аромат жасмина. - Ну да, ты уже девочка большая, поэтому тебя нужно опекать еще тщательнее. – Слова, произнесенные ей практически на ухо, будоражат и так неспокойные мысли и вызывают странную дрожь во всем теле. – Пошли. - Куда? - На свидание, блин! Переночуешь сегодня у меня, а дальше видно будет. Они медленным шагом идут по переулку, выход-то из него всего один. - Ну нет. С тобой в одной квартире я ночевать не буду, лучше Магато поищу. Он хоть и пытается периодически потыкать в меня ножом, но с ним как-то спокойней. - Ну да, конечно, он бы в тебя потыкал с радостью, вот только точно не ножом. - Что ты сказал? - Налево, говорю, поворачивай, налево. Нечего ночевать с этим психом вдвоем. Наото с удивлением смотрит на его ладонь, покоящуюся на ее тонком запястье. Хайне крепко держит ее за руку и непреклонно, словно на буксире, тащит за собой, чему-то вполголоса возмущаясь. - Это еще вопрос, кто из вас настоящий псих. Наото улыбается: ночь – прекрасное время суток и лучше всего ею любоваться вдвоем.