Наш первый закат вместе.

Закат растворился, поглощая их в мягкой, бархатной тени. Они стояли на крыше, словно парили над городом, и весь этот пыльный, туманный мир на мгновение исчез, оставив лишь их двоих в тишине и тайне. Фёдор смотрел на Аме, и его взгляд выражал не просто восхищение, но что-то более глубокое, неуловимое. Её лицо, холодное и серьёзное, вдруг казалось уязвимым в этом свете. Она была загадкой, которую он, возможно, никогда не разгадает до конца, но которой тянулся всем своим существом. Аме, не говоря ни слова, подошла ещё ближе, и он ощутил её присутствие совсем рядом, услышал её тихое дыхание. В этом сближении было что-то почти пугающее. Они оба стояли на краю неизвестности, зная, что одного шага хватит, чтобы разрушить ту хрупкую грань, за которой ожидало неизведанное. Фёдор осторожно коснулся её руки, почувствовав её прохладную, едва дрожащую кожу под своими пальцами. Его касание было лёгким, как перо, и всё же в этом жесте была какая-то решительность, которую он сам не мог бы объяснить. Её взгляд — глубокий, полуприкрытый, безмолвный — застыл на его лице. Она позволила ему остаться рядом, не отстраняясь, и именно в этом моменте он нашёл ответ на свои сомнения. Их губы встретились в поцелуе, который, несмотря на всю осторожность, был полон внутренней силы. Сначала он был тихим, почти невесомым, но с каждым мгновением становился глубже и отчаяннее, пока их души, казалось, не сплелись воедино. Аме провела пальцами по его щеке, её руки, казалось, знали его лицо, словно это было что-то родное. Она закрыла глаза, погружаясь в этот момент, в его тепло и странную, притягательную тяжесть его присутствия. Её холодное выражение исчезло, уступив место некой скрытой нежности, которую она берегла за многими слоями. Они отстранились ненадолго, и он увидел, как она смотрит на него с чем-то вроде едва уловимого, но тёплого принятия. Она не была из тех, кто раскрывается легко, но сейчас, здесь, под этим потемневшим небом, что-то в ней открылось, и она позволила ему заглянуть в эту бездну. — Ты для меня... что-то большее, чем просто встреча, — тихо сказала она, её голос был глубоким и хрипловатым. — Это словно... странное предчувствие, будто мы всегда знали друг друга. Фёдор улыбнулся, его усталое лицо вдруг ожило. Её слова отозвались в нём, наполняя его новым чувством, как будто все тревоги и неразрешённые вопросы могли, наконец, обрести смысл. — Тогда что это, Аме? — Он смотрел на неё, уже зная ответ, но желая услышать это из её уст. Она не ответила сразу, лишь посмотрела на него, будто взвешивала его слова. Их взгляды встретились, и, хотя она могла бы отвести глаза, она этого не сделала. — Это то, что делает нас живыми, — прошептала она, а потом, медленно и тягуче, снова прижалась к его губам, отдаваясь этому моменту, словно всему миру больше не было места. Так они и остались — двое на крыше, под пологом ночи, потерявшиеся, но найденные друг в друге.