Не души мою душу*

Не души мою душу,

Словно солью на рану.

Без меня будет лучше,

И другим я не стану.

SHAMAN

Он приехал, как всегда, за полночь. Немного уставший и совсем не празднично одетый, но такой родной и любимый. Небольшой нежный букет в мужских руках – в Москве можно купить что угодно и в любое время суток. Он улыбается, я улыбаюсь в ответ. Проходим на кухню, я ставлю цветы в вазу, предлагаю разогреть ужин, мужчина привычно отказывается. Наливаю чай в красивую белую чашку с золотым ободком, достаю любимое печенье; улыбка на его немного бледном лице становится шире и заставляет меня смутиться. Себе – немного вина, совсем чуть-чуть, так проще снова выкинуть из головы мысли, что мой любовник – тот самый певец SHAMAN… *** Эта история настолько простая, что в нее сложно поверить. На одном из концертов я передала фан-клубу подарок для артиста – книгу русской классики с красивой фотообложкой, черкнув на форзаце пару строк и телефон. Не знаю, зачем. Я даже не была уверена, что у меня получится передать что-то, и до последнего не хотела брать с собой книгу на концерт, но подруга убеждала меня не сдаваться и верила, что все получится. И каким-то невероятным чудом все действительно получилось! Я была счастлива от одной мысли, что он хоть мгновение подержал подарок в руках, даже если потом просто оставил его в гримерке. Мне и не нужно было большего: просто наслаждаться концертом и его улыбкой так близко. И уж тем более, я не думала и не ждала, что спустя пару недель раздастся тот самый судьбоносный звонок. Ярослав действительно позвонил сам, а не его пресс-служба, как это бывает обычно, если хотят организовать встречу. Он поблагодарил за подарок и внимательность. Мы немного поговорили, и на этом все. Сказать, что я была удивлена – ничего не сказать! Было приятно и отчего-то неловко, долгое время мне вообще казался сном этот звонок. Но все повторилось спустя неделю. И потом еще и еще. Он всегда звонил сам, поздними вечерами, говорил тихо, как будто не хотел, чтобы кто-то слышал наши разговоры. И это легко объяснить: когда вся твоя жизнь на виду, когда каждый твой шаг и каждое слово обсуждается неделями, хочется хоть что-то оставить только для себя. Я не знала, зачем артисту разговоры со мной, и к чему они приведут, и приведут ли вообще, но ждала с волнением следующего звонка и боялась, что этого больше не случится. К хорошему быстро привыкаешь, тем больнее потом это терять, но сейчас я не хотела думать о будущем. Пусть все идет, как идет. И вот однажды, в один из таких вечеров, вместо телефонного звонка кто-то постучал в мою дверь. На пороге стоял Ярослав Дронов собственной персоной с букетом цветов и без охраны. Когда первое потрясение прошло, я пригласила его войти, налила горячего чаю; коробка овсяного печенья оказалась случайно в моем шкафу, но с тех пор я непременно покупала одну про запас. Он был таким уязвимым, трогательным и настоящим в тот вечер, смущался, был невероятно обаятельным; а еще тогда он впервые поцеловал меня перед тем, как уйти. Я же долго не могла заснуть и все думала, что мужчина, который ушел от меня сегодня и артист SHAMAN – это два совершенно разных человека… С того дня прошло уже полгода, но Ярослав также приезжал ко мне поздними вечерами, когда было время в его сумасшедшем графике, с неизменным букетом цветов, оставался на ночь и уезжал с рассветом. Мы никогда не говорили о чувствах, хотя говорили обо все на свете: он доверял мне свои радости и печали, свои планы и задумки, как будто ожидая одобрения, которое ему было не нужно. Я делилась в ответ, ничего не ждала и не просила, у меня не было даже мысли кому-то рассказать об этих встречах, предать его. Я прекрасно понимала, что однажды ему надоест приезжать ко мне, говорить, пить чай с печеньем и встречать рассветы в моих объятиях. Я слишком взрослая, чтобы верить в сказки, но пусть эта сказка продлится еще немного, даже если в конце нас с ним совсем не ждет «долго и счастливо». *** Вот и сегодня он снова в моей маленькой кухне, привычный чай и печенье. Я много раз пыталась накормить его ужином, но Ярославговорил, что не голоден. Это заставляло меня переживать за его здоровье – нагрузки были невероятными, усталость копилась, а на яблоках и печенье далеко не уедешь. Но спорить я ним было бесполезно. Иногда я позволяла себе немного вина, буквально полбокала, для легкости в голове и настроения. Яр был не против, но сам никогда не пил. Серые глаза снова смотрят в мои нежностью и страстью, руки обнимают за талию. Я запрокидываю голову, и в который раз понимаю, какой он высокий по сравнению со мной. Яр берет меня за руку и ведет в мою же спальню так уверенно, будто это вовсе не мой дом, а его. Послушно позволяю ему стянуть с себя футболку, ловкие пальцы легко справляются с застежкой бюстгальтера, ладони накрывают холмики грудей. Темнота спальни скрывает смущение. Отвечаю на нежный поцелуй, запускаю руки под толстовку – глажу крепкий мужской торс сквозь хлопковую майку. Мне всегда нравилось, что он носит этот простой предмет под основную одежду, как это делали раньше почти все мужчины. Мужская майка мне всегда казалась очень сексуальной… Толстовка летит на пол, как и майка. Мои пальцы невесомо касаются его нежной кожи, гладкой и теплой, лишенной малейшей растительности, за пальцами следуют легкие поцелуи, нетерпеливо стягиваю вниз штаны и оглаживаю приличную выпуклость в плотно облегающем белье. До моих ушей доносится глубокий выдох-стон, когда я касаюсь губами большого красивого, подрагивающего от возбуждения члена, провожу языком по всей длине, слегка дразню влажную головку; затем беру в рот целиком, глубоко; ласкаю медленно, постепенно ускоряя движения. Яр стонет громче, кладет мне руки на затылок, запрокидывает голову и закрывает глаза – я знаю, что ему нравится то, что я делаю. Но все же, отстраняет меня от этого занятия и увлекает на постель, целует – долго, страстно, что перестает хватать дыхания. Губы ласкают изгиб шеи, линии ключиц, влажный язык игриво обводит ореолы сосков, руки бесстыдно блуждают по бедрам. Прерывисто вздыхаю, запуская пальцы в его короткие платиновые волосы. На мгновение Ярослав замирает и смотрит мне в глаза, лукавая улыбка озаряет его лицо, и я догадываюсь, что он задумал. Мои щеки краснеют, как в первый раз. Он снимает с меня оставшиеся шорты и трусики и властно разводит мои бедра, склоняясь между ними. Уверенные, умелые движения губ и языка сводят меня с ума, стоны срываются с моих губ, руки комкают простыни… Не хочу думать о том, как долго он учился доставлять женщине невероятное удовольствие в постели. А может, это еще один из его талантов? За те несколько мгновений, что Яр надевает презерватив, я успеваю соскучиться по его ласкам и поцелуям. Я скучаю по нему всегда, когда его нет рядом, но ему не обязательно знать. Взаимные ласки становятся жарче и откровеннее, он входит медленно, сдерживая себя, шепчет мне на ушко нежно, но требовательно, как умеет только он один: - Давай, скажи мне это… Скажи то, что я хочу услышать… - Я твоя, только твоя, Яр… - Ты моя, – почти эхом выдыхает он, и ураган страсти, так долго сдерживаемый, рвется наружу, сметая все на своем пути. В этот момент в нем больше от SHAMAN'а, чем от Ярослава Дронова, но это уже не имеет никакого значения. Толчки его бедер становятся все быстрее и резче, я выгибаюсь ему навстречу, стараясь стать еще ближе, отчаянно цепляясь за широкие плечи и скользя ладонями по покрытой потом спине. Напряжение растет в моем теле, я чувствую, как пульсирует во мне его плоть, наше дыхание сбивается, а стоны становятся громче, я шепчу что-то совершенно бессвязное и безумное. Оргазма мы достигаем одновременно, его красивое имя снова срывается с моих губ и тонет в глубоком поцелуе… *** Я сижу на постели и смотрю, как брезжит рассвет, который снова украдет мужчину, что так безмятежно спит в моей постели. От урагана не осталось и следа: спокойное лицо, красивые черты, приоткрытые губы – он так прекрасен сейчас, и я совсем не хочу его отпускать… Вот он, как обычно, стоит у дверей, привычно целует меня в припухшие губы. Я вдруг крепко обнимаю его, упираясь лбом в грудь, вдыхаю глубоко его родной запах, и впервые за все эти месяцы прошу:«Яр, останься со мной, пожалуйста», – и испуганно добавляю: «Хотя бы сегодня… не уходи». Поднимаю глаза и… Он стоит рядом, все такой же красивый, как и всегда, но совсем чужой – во взгляде серых глаз больше нет нежности, лишь безразличие и скука: как будто не было вчерашней ночи, как будто не было всех этих встреч и разговоров на кухне. Вместо привычного: «Увидимся», молчание. Мне все понятно без слов. Я всегда скучала по нему, когда он уходил, но оставалась надежда на новую встречу. Сегодня Ярослав забрал надежду с собой. Я знала, что он не вернется, и больше не позвонит. Сказка закончилась также внезапно, как и началась. Разве я не знала об этом? Я понимаю, что при встрече на концерте он сделает вид, что мы не знакомы, но у меня по-прежнему нет мысли кому-то рассказать о нас, предать его, даже несмотря на то, что сейчас мне очень больно, и горькие слезы текут по моим щекам. Я просто была для него игрушкой, отдыхом, развлечением, а дома его всегда ждала любимая женщина – прекрасная жена Елена, которой будут посвящены все его песни о любви. А мне… мне останутся лишь воспоминания и чай с овсяным печеньем…