О вкусах не спорят

А глаза у Куаны были теплые, глубокие, мудрые, и в них при взгляде на Джейн всегда плескалось спокойствие и доверие. В глазах Джереми таилась искорка лукавого шутовства. Питер смотрел строго, как будто целился взглядом – и в то же время миловал, если цель была того достойна. Взгляд Уильяма был тих, серьезен и чуточку печален. Ральф… он смотрел с упрямой целеустремленностью, хмурился ли, радовался или недоумевал… У Маргарет во взгляде блестело извечное любопытство. Их глаза были такими живыми. Были. Теперь – нет. Они закрылись - навсегда. Боль-но. Господи. Почему их взгляды не удается забыть спустя столько лет? Почему они снятся ей каждую вторую ночь? - Ты думаешь о них опять, - он поднимает взгляд от книги, которую лениво листает, с привычным ему уверенным комфортом развалившись в кресле. Джейн ненавидит его беспощадную прямоту. Но и благодарна за нее. Такой парадокс. Вся их связь - один сплошной парадокс, если подумать. - Не влезай в мою голову без предупреждения, - отрезает мисс Хантер холодно и хлестко, хотя знает, что так – вяло нарывается, а не мстит. Она больше ему не мстит. Это в ней начисто перегорело. Уолтер слегка хмурится и захлопывает книгу. В его глазах, вопреки ожиданию, не сверкает красный отблеск желанного ей сейчас гнева. - О. Просто поверь. Это бессмысленно. Прошлое надо уметь в конце концов оставлять позади. - И это… говоришь мне ты? – она захлебывается истеричным смешком. Больно. - Именно я это и должен говорить, моя дорогая. В его взгляде почти теплится сожаление, намек на сочувствие, иллюзорный и совершенно фальшивый. Джейн знает наверняка – уж он-то на это не способен. Просто за долгие десятилетия научился впитывать и отображать разные человеческие – человечные – реакции. Всегда актер. Никогда не искренен. Но при этом беспощадно правдив. Особенно с ней. - Я никогда не смогу забыть это. Ни ког да, - чеканит Джейн, встречая взгляд холодных глаз, чтобы затем отвести свой собственный. Больно. Как тиканье часов, как пульсация крови в венах и висках. Всегда – спутниками – он и ее боль. «Надеюсь, тебе нравится мое отчаяние. Надеюсь, у него приятный вкус», - мысленно усмехается она. В этот момент за ее спиной слышится неуловимый шелест. Мисс Хантер не оборачивается, но замирает в предвкушении непонятно чего. Когда мягкий плед так знакомо опускается на ее прямые плечи, в горле становится терпко, и в ушах слегка звенит от искрящихся перед внутренним взором ни на йоту не потускневших воспоминаний. - Я уже не люблю вкус твоего отчаяния. Она забывает, как дышать, потому что на ресницах вскипают постыдные слезы минутной слабости. О, как она их ненавидит. - По крайней мере, вкус твоих губ приятнее, когда они не соленые. Он всегда целует так, словно хочет забрать весь воздух из легких, оставив лишь на один выдох – чтобы впитать его вместе с ее тихим стоном. Это не сочувствие. Просто он честен с ней, и всего-то. Просто они принадлежат друг другу больше, чем следовало бы. И это - их общее проклятие. Неизбывное, неизбежное и необходимое.