Жизнь

К огромному несчастью, иногда жизнь ужесточается и преподносит неожиданные повороты, ведущие в бездну. Бездну отчаяния, страданий и мучений. И зачем это ей ― непонятно. Быть может, она так поступает вследствие скуки или желания проверить конкретное существо, насколько оно выдержит её испытания, покинет ли оно этот мир только из-за её бессердечия и безжалостности. Часто жизнь скупится на снисхождение по отношению ко всем группам, и даже детские души обделены её милостью. Лишь мысль об этом вызывает горькие слёзы сострадания: ни в чём неповинные дети вынуждены мучиться от предательских подножек жизни, истекать кровью, порой в полном одиночестве, без крепкого плеча поблизости! Одним из таких безвинных детей оказался семилетний Дюк. Маленький мальчик, в чьём детстве единственным спасительным светом, милосердным ангелом являлась мама, теперь стоит на её похоронах под дождём, оплакивающим смерть самого дорогого человека в жизни малыша. Если бы у него была воля, Дюк бы рыдал, рыдал до тех пор, пока не потерял бы голос и не пал бы дрожащим телом на землю. Но стоящий рядом отец заставлял молча беднягу терпеть, ведь «мужчина никогда не плачет». Поэтому малышу ничего не остаётся, как терзать губы и крепко сжимать ручку чёрного зонтика, опустив печальный взгляд вниз. Сейчас ему кажется, что жизнь решила лишить его последней надежды и втоптать Дюка в землю. Он способен слышать, как она смеётся, смеётся беспощадным истерическим смехом, хватаясь за живот и тыча в него пальцем. ― Ну и как тебе теперь без мамочки, Дюк? Чего ты такой кислый? ― между громкими смешками спрашивала жизнь его. ― Маменькин сыночек больше не радостный? А Дюк не мог ей ничего ответить. Против жизни можно идти путём смерти. Пускай она столкнула его в скользкий, липкий, такой маленький, но такой глубокий овраг, из которого, для того чтобы выбраться, потребуется уйма лет и переживаний, он запомнил наказ своей мамы не идти за ней преждевременно и помнил, с какой любящей улыбкой она это говорила. Так что со всей имеющейся силой мальчик игнорировал насмешки жизни и слушал только последние слова мамы. * * * Годы проходили, мальчик становился взрослее, а к издёвкам жизни присоединились школьные ребята. Каждый раз, когда они к нему приближались, бедняга трясся от испуга и терпел их жестокие удары. Дюк не понимал, за что над ним издеваются и зачем, так как он никого не обижал и не задирал. Прикладывая холодную монетку к больному лбу, он отсиживается за партой во время перемены, не желая хотя на какое-то время превращаться в грушу для битья. Вдруг за его дальнюю и заодно одинокую парту садится новый мальчик. Дюк по выработанной привычке вздрагивает и робко смотрит на него. Однако тот не выглядит агрессивно, что озадачивает черноволосого мальчика. ― Привет! ― добродушно здоровается новый одноклассник. ― Я Брэм. Брэм с мягкой улыбкой протягивает ему ладошку. Убедившись, что он не хочет ударить его, Дюк застенчиво пожимает ему руку. Он не привык к доброжелательности со стороны окружающих, поэтому относится к новенькому с осторожностью. Мальчик отвечает тихим и застенчивым голосом: ― Привет… Меня зовут Дюк. Первым делом ему в глаза бросаются растрёпанные каштановые волосы и необычайно отзывчивый взгляд Брэма. Он не сразу замечает, как нечаянно расплылся в ответной улыбке. ― Давай дружить? ― следует вопрос из уст подсевшего одноклассника. От такого предложения Дюк чуть не теряет дар речи. Когда все кругом враги, и тут выпадает такой желанный шанс обрести друга… Но недоверие держит его в ежовых рукавицах, поэтому тот принимает дружбу аккуратно. ― Я согласен, ― мальчик даже откладывает монетку в сторону и полностью переключает внимание на Брэма, сияющего от радости. * * * Впервые за долгие муки одиночества Дюк встретил настоящего друга. Брэм защищал его от издевательств, поддерживал записками, одна из которых красуется на стене Дюка и гласит: «Я горжусь тобой, чувак». Вместе они проводили много времени, о чём свидетельствует их фотография, сделанная в доме. На ней Брэм и Дюк счастливо улыбается, приобнимая друг друга. С теплотой на обременённой душе Дюк частенько вспоминал их совместные моменты, шутки и походы на концерты. Казалось, что в конечном итоге насмешки коварной жизни затихли, что не могло не радовать беднягу. Но жизни оказалась хитрее и вероломнее, чем следовало ожидать. Брэм связался с сомнительной компанией и постепенно начал отдаляться от Дюка. Поначалу парень относился к этому с пониманием, хоть и с внутренней ревностью, пока Брэм не исчез из его поля зрения на неделю. Дюк искренне беспокоился за друга, чаще задерживался в углу своей комнаты, где он хранил всё то, что напоминало ему о дорогом друге. И вскоре Брэм объявился… Выйдя во двор своего дома, Дюк видит своего друга в компании ещё двоих парней: первый ожидающе бьёт деревянной битой по ладони, а второй под рукой держит мяч для регби. Парень вопросительно вскидывает брови. ― Брэм, я так рад тебя видеть, ― со слабой улыбкой говорит он, протягивая в сторону друга свою ладонь. Но тот отказывается пожимать ему руку. Пусть и Дюк не заметил изменений во внешности Брэма, но его взгляд точно поменялся. Ныне вся доброта испарилась, на смену ей пришла странная злость, несмотря на его широкую ухмылку. ― Соскучился по мне, дружок? ― с явной ехидной ноткой спрашивает светловолосый парень, совершая шаг вперёд. Дюк неуверенно кивает. Он ощущает непривычный холод и напряжённые флюиды, исходящие от него. Может, это просто розыгрыш, и сейчас они дружно посмеются об этом? ― Небось думал, как присунешь мне при встрече, не так ли? ― после его злорадной усмешки парни сзади заливаются смехом. Дюк ошарашенно смотрит на Брэма, не понимая, с чего ему пришла подобная мысль. Откуда взялась вся эта язвительность? Он искренне отвечает: ― Если я скучал, то это не значит, что в таком смысле… Что на тебя нашло? ― По же тебе видно, что ты из этих, ― тот указывает на накрашенные в чёрный лак ногти Дюка, и вновь компания, находящаяся позади Брэма, смеётся. Дюк опускает голову. По манере общения, отношению, сочащемуся в его репликах, становится понятным, что вся их дружба забыта. Карие глаза парня наливаются печалью. Вместе с парнями жестоко хихикает жизнь, возная ему нож в спину. Такое подлое предательство после стольких лет подаренной надежды на сочувствие в этом мире загоняют Дюка в глубокую тоску. Однако следующие слова бывшего друга возвращают того в реальность: ― Твоя мамаша бы перевернулась в гробу, узнав, что её сынок ― просто педик! Мгновенно он ощущает, как желчь разливается внутри него при упоминании его матери в таком ключе. Дюк даже не раздумывает и со всей накопившейся ненавистью ударяет в нос Брэма, чувствуя, как гнев преобладает над ним. Тот болезненно хватается за нос, а его два дружка начинают не из приятных заварушек. * * * Дюку совершенно не жаль сломанной правой руки. Никто не смеет говорить такие вещи про его самого дорогого человека, пусть и давно не живущего на этом свете. Фотография и всё прочее, напоминающее о Брэме, выброшено без капли жалости. ― Извини, мам, я не хотел, чтобы ты это видела, ― с обычно не присущей ему нежностью в голосе произносит он, аккуратно кладя подле надгробия матери красивые, скрупулёзно подобранные цветы. С тоской парень смотрит в её по-прежнему добрые, любящие глаза, изображённые на портрете. Что-то внутри него заставляет Дюка растрогаться и таки пролить слезу глубокой печали. ― Я не справляюсь, мам…