Спасти лейтенанта Селезневу

Лейтенант Селезнева умирала. У лейтенанта Павла Герасимова, одного из военных медиков гарнизона, не было, конечно, нужного опыта, но и без этого было ясно, что долго девушка не протянет. Чудо, что она сумела вывести взвод из окружения, чудо, что сама дошла до медпункта, прежде чем рухнуть на раскалённый песок, судорожно цепляясь за него пальцами. Солнечный удар? Перегрев? Банальный обморок от недоедания и усталости? Последствия ранения? Да, окровавленная и запыленная повязка на правой руке оптимизма не добавляла, но рука была перевязана правильно, и с этим тоже можно было бы справиться. Уложить юного лейтенанта сначала в постель, а затем и в могилу должна была крошечная красная точка за левым ухом. — Дело — дрянь. Девочка, считай, покойница! — со злостью проговорила начальница госпиталя, полковник Плотникова, едва увидев эту точку. — Укус песчаной сколопендры, — объяснила подошедшему Паше и судорожно утерла слезы. Она была хорошим человеком, их полковник Плотникова, и очень опытным врачом. — Противоядия нет. Если бы не рука, то была бы надежда, что сама выкарабкается. Молодая же, здоровая… Но организм очень ослаблен… — Но нужно же провести сканер, — вдруг затароторил Паша, который обычно не спорил со старшими, предпочитая следить за ними, набираться опыта и не встревать с собственными предложениями, но что-то заинтересовало его в умирающей А. И. Селезневой, если судить по нашивке на кителе. — может, есть шанс ее вытащить? — Была бы рада, — сухо ответила Плотникова и тут же обрушилась на роботов-санитаров, которые неловко кружили рядом с упавшей А. И. Селезнёвой. — Ну и чего встали! Отнесите в медпункт! Палата типа 3. И все необходимые обследования. Несмотря на последнюю фразу, Паша Герасимов похолодел. В палаты типа 3 клали умирающих. Безнадежных. Кому осталось совсем чуть-чуть. И так в принципе оно и было, если судить по анализам и степени заражения. Укус песчаной сколопендры в самом деле неприятная вещь. Мало медленного отравления, так перед смертью человек будет долго-долго мучаться, буквально чувствуя, как кипит кровь. Как организм не принимает отравленные клетки и тщетно пытается избавиться от них хоть как-то. Как рушится нервная система, и в свои последние часы человек перестает быть человеком, превращаясь в мечущееся по кровати нечто, которое просто хочет, чтобы прекратилась невыносимая боль, чтобы стало хоть немного прохладнее, чтобы все просто закончилось. И плевать, что ради этого должна закончиться жизнь… Но обычно до такого пациенты не дотягивали. С таким укусом лечили максимально, что могли вылечить. Замедляли действие яда, давали человеку прийти в себя, а потом кратко объясняли ситуацию. Предлагали укол, чтобы сразу. Обычно все выбирали укол, никто не хотел мучаться, а Паша Герасимов достаточно повидал уже смертей, чтобы хорошо понимать их выбор. Ведь и сам выбрал бы так. Но почему казалось отчаянно несправедливым, что А. И. (Алиса Игоревна) Селезнева скоро окажется перед таким выбором? Страшнее было, если не окажется вовсе, если не придет в себя, и укол придется колоть без согласия, а это чревато, но не смотреть же, как человека выгибает в конвульсиях?! Паша, признаться, не понимал свои чувства. Он три года уже военный медик. Он три года как должен привыкнуть к смертям и к несправедливости, но за эту Алису Селезневу обидно и страшно, как ни за кого другого. Паша не понимал, почему. Хотя догадывался, определенно догадывался, но не могло же в мире быть таких совпадений. Нет-нет, не могло! Нужно забыть те истории дедушки об Алисе, гостье из будущего, о предмете, название которого Паша уже и не вспомнит, о пирате У, пирате Глоте, учительнице Маргарите Степановне… Паше хотелось в детстве верить, что это правда, и его дедушка, итак самый лучший на свете, Николай Наумович Герасимов, доктор медицинских наук, когда-то спасал галактики с помощью гостей из будущего. «Того самого будущего, в котором будешь жить ты, — говорил он, ероша Паше непослушные волосы.» А Паше, что тогда, что сейчас хотелось закричать, что дедушка тоже доживет до этого будущего и встретиться со своей гостьей. Но дедушка умер, оставив Пашу круглым сиротой. А сейчас, кажется, умирала та самая Алиса, героиня его рассказов, спасшая когда-то тринадцать галактик. А Паша, дипломированный медик, военный, абсолютно ничем не мог ей помочь. Но помочь — нет, а что-то сделать для пациентки всё ещё было в его силах. Алиса пока не приходила в себя, родственники были далеко и к ней только летели, и Паша свободное от других пациентов время часто проводил рядом с ней. В основном, просто читал или говорил ей что-то. Это было важно, ведь так она сможет скорее очнуться, ведь нервная система должна быть хоть сколько-нибудь в порядке, когда очнувшейся Алисе предстоит делать выбор… Кажется, он так и заснул за какой-то скучнейшей старой книгой, «Туманность Андромеды» что ли, и не сразу ответил чужую руку на своем запястье. И не сразу услышал… нет, даже не голос, а какое-то едва слышное шелестение. — Коля?