Пан Оборотень

      Компания из четырёх парней наконец закончила устанавливать лагерь. Две палатки, костёр, два бревна, Давид напевает песню, по привычке перебирая струны невидимой гитары.       — И пусть полным полно набиты мне в дорогу чемоданы: память, грусть невозвращённые долги... А я еду, а я еду за мечтами, за туманом и за запахом тайги... за туманом и за запахом тайги... — он смолк и посмотрел на Россию, который коленями зажал палку с насаженным на неё кусочком охотничей колбасы.       — А чего ты хрипишь? — спросил его Китай.       — Горло болит. Простыл. — Израиль принял из рук России кружку с горячим чаем, который он всё это время готовил.       — Твой голос идеально подходит для страшных историй. — ЮАР жадно уплетал гречку с тушёнкой.       — Кстати, вы знали, что в этом лесу видели оборотня? — спросил Россия, — Мне пани Варшава рассказала.       — Интересно, что к гражданским версиям можно обращаться как угодно, а к политическим обязательно по фамилии: пани Варшава, фройлен Берлин, товарищ Москва, товарищ Иерусалим, мистер Лондон, сер Вашингтон... — Израиль задумался.       — Ну, да... Но они всё же официальные лица. — прервал его Китай. — Что там с оборотнем, Ивашка?       — Если кто-то ещё раз назовёт меня "Ивашка", я его прибью. — огрызнулся Россия, — Да хрен его знает, что там с ним. Просто видели где-то здесь.       — А это не папашка еёйный? — Израиль шумно выдохнул, сделав большой глоток чая.       — Может и он. — Россия пожал плечами. — Пани ничего не сказала об этом. Сказала остерегаться. Особенно Даве.       — Значит точно он. — Китай поднёс к костру палку с насаженным на неё куском хлеба.       — Тоха жаль с нами не поехал. — Израиль прижался поближе к России.       — У него репетиция. А потом постановка. — тот прижал Давида к себе и надел на него свою куртку, — А тебе сейчас замерзать нельзя. Разболеешься.       Израиль вздохнул и закашлялся. Китай ушёл в палатку, бросив свой хлеб на бревно. Он вскоре вернулся, держа в руках верёвку, связанную из нескольких пар шерстяных носков.       — Это должно сохранить твоё горло в тепле. — он обвязал импровизированный шарф вокруг шеи Давида.       — Почти выживание получается у нас. — ЮАР усмехнулся и наконец убрал миску, — Холодно тут       — Ну да... Ладно, давайте спать ложиться. Завтра нужно камеры просмотреть. Дава, прихватишь с собой "донгу Луиджи"?       — Конечно. Куда же без неё. — Израиль улыбнулся и пошёл в палатку вместе с Россией. Ему хотелось немного отдохнуть.       — Теплее его укутай! — крикнул им вслед ЮАР.       — Не вопрос!       Китай по договору остался следить за костром. ЮАР выволок из палатки спальник и улёгся возле костра. Ему было холодно и совсем не хотелось уходить от костра. Китай подбросил а костёр ещё дров и продолжил жарить свой кусок хлеба.       Ночь выдалась на удивление спокойной. Трое парней спали, пока Сию ломал ветки для костра, сушил свои промокшие ботинки, кипятил воду для чая и готовил завтрак. Где-то глубине леса слышались шорохи, кто-то наступил на ветку, которая с громким треском сломалась, после чего наступила тишина.       Китай поднял ухо и стал вслушиваться в звуки леса. Гробовую тишину разбавляли только треск костра и сопение Адио в паре метров от него. Сию поднял другое ухо и прислушался к палатке. Он слышал шуршание спальников, тихое посапывание Вани и более громкое хрипящее дыхание Давида.       Лес, в котором они находились, всегда был мертвецки тихим — когда-то здесь стоял лагерь смерти Собибор. Конечно, поисковики не стали останавливаться на том самом месте, где находился лагерь — их палатка стояла достаточно далеко, чтобы не оскрернять память погибших.       Где-то заухала сова. Китай замер, надеясь, что ему показалось — в этом лесу не жили животные, насекомые и даже птицы никогда не прилетали. В лесу было холодно, трава колыхалась, хотя ветра не было; всегда ощущалось, что рядом кто-то был, словно кто-то шёл следом, но, оборачиваясь, никого увидеть было невозможно, даже, если внимательно вглядываться.       В глубине снова кто-то ухнул. Сию перестал чистить палку от коры — он делал это, чтобы убить время, пока он ожидал закипания воды — и насторожился. Кто, кроме них, может ходить по этому жуткому месту?       — Кто здесь? — шёпотом спросил Китай. В этому лесу нельзя громко разговаривать.       Некто или нечто, находившееся в лесу не издало ни звука. Сию нервно сглотнул и сел на бревно. Нужно было закончить приготовление завтрака. Завтра они хотели проверить камеры, которые установили в лесу и по периметру места, где был лагерь.       Поисковики рассказывали о странностях, которые происходили по периметру лагеря. Возможно, легенды о духах и призраках вовсе не легенды?       Кто-то рассказывал, что ему снились люди, которые сообщали, где их искать. Кто-то рассказывал, что видел некую сущность вдалеке. Кто-то говорил, что слышал голоса...       Китай отложил палку и стал готовить завтрак. Где-то за деревьями мелькнул похожий на волчий хвост. Кто-то заскулил. Сию вскочил на ноги, держа в одной руке палку, а в другой нож.       — Кто это? — он направил заточенную палку на куст, в который нырнуло это нечто, — оборотень?       В кустах что-то зашипело.       — Выходи, я не боюсь тебя! — Китай медленно пошёл по направлению к существу.       Куст зашевелился и нечто, покрытое чёрной грязью, листьями и ветками высунулось наружу. Оно зарычало. Сию поднял с земли камень и кинул в сторону существа.       — Кто ты? Выходи! — он всё ещё говорил шёпотом.       Нечто пронзительно завизжало и кинулось в глубь леса.       — Баньши! — вскрикнул Китай и тут же услышал, как застонали деревья. Хотя, это наверное души, прятавшиеся за этими деревьями. Сию зажал рот рукой и кинулся к костру.       Шёпот не стихал до конца ночи, почти сведя его с ума. К счастью, ближе к рассвету проснулся Израиль.       Он вышел из палатки и, услышав голоса, сразу понял как их успокоить. Его голос всё ещё хрипел, но он откашлялся и негромко запел какую-то песню на идише. Когда он смолк, шёпота слышно уже не было и Китай, наконец, вздохнул с облегчением.       — Не знал, что ты знаешь идиш... — он повращал в руках палку.       — Ещё бы не знать... — Израиль пил горячий чай. "Шарф" Сию всё ещё был на нём.       — А что это за песня была? — Китай несколько раз толкнул Адио, чтобы разбудить, — Просыпайся, сурок!       — Молитва за упокой, если можно так сказать... — Давид поднял голову и увидел, как побледнело лицо Сию.       — Утречка, парни. — из палатки выполз Россия, — идём к другим поисковикам?       — Ну дай хоть чай допить. — попросил Израиль, — поисковики не убегут. — они могут всё ещё спать.       — М-да, утро раннее... — ЮАР отвесил Китаю затрещину и сел на бревно, всё ещё кутаясь в спальник.       Кроме того, что раннее, утро было очень сырое. На траве формировалась роса и, из-за холода, в лесу стоял густой белый туман.       — Я, кажется видел того оборотня... — Китай отхлебнул горячего чая.       — Думаешь? — Давид отлип от кружки и поднял на него глаза.       — Я видел что-то в кустах. Что-то чёрное в грязи и листьях. И с хвостом. И оно ухало, рычало и визжало.       — Ого... — Россия понимающие кивнул, — похоже, это действительно он.       В лесу послышались шаги. Парни подскочили с мест и направили фонарики в сторону звуков. Китай сжал в руках нож, а Израиль выхватил пистолет.       Из леса вышло тёмное, невысокое, худое существо. Духи были светлыми, так что это было явно что-то недружелюбное.       — Стой, кто идёт! — зашипел Россия, — Руки вверх! — он выхватил пистолет у Израиля и буквально сорвал его с предохранителя.       — Не стреляйте! — застонало существо и вскинуло руки вверх.       — Говори, кто ты! — приказал Россия, не опуская пистолет.       — Макс я! Максимилиан! — существо подняло в вверх руки.       — Это ни о чём мне не говорит! — Россия заслонил собой Израиля и приблизился к существу.       — Броз! Максимилиан Броз! Пан Варшава я! — оно застонало и согнулось.

***

      Макс сидел возле костра, сжимая в руках кружку с горячим чаем. Руки его дрожали, тело изнывало от боли и усталости.       — Да, моя магия — это оборотень... Я могу превращаться в своё тотемное животное. В гиену, то есть... — он прижался губами к кружке, жадно глотая обжигающий рот и горло напиток.       — Что ты здесь делаешь? — спросил его Россия. Почему-то именно он взял на себя обязанность допросить поляка.       — Бежал из Нюрнберга в сорок шестом и заблудился в собственном лесу... Так с тех пор и блуждаю... Боже... Наконец-то нормальная еда... — он тут же принялся за предложенную Израилем тарелку гречки с тушёнкой, оставшейся с ужина. — Спасибо вам... Я так давно не видел тут людей...       — В польские леса ходят только поисковики и дураки. — пошутил Китай.       — Ищите, ищите... — прохрипел Макс, — Там целые братские могилы...       — Мы знаем. — сухо бросил Россия.       — А кого ищите хоть, коль не секрет?       — Родных моих ищем... — Израиль опустил голову, — Хоть из могилы братской их достать, да похоронить нормально... А на большее я даже не надеюсь...       Польская Республика сразу замолчал и перевёл взгляд на Израиля.       — Ев... рей... — проговорил он, — еврей...       Макс кинулся к Давиду и сжал в руках его ладони. Россия едва не выстрелил в поляка, от неожиданности, а Израиль едва не опрокинулся в мокрую траву.       — Мне так жаль, мне так жаль, мне так жаль! — затараторил Польская Республика, — Грешник, грешник, грешник, убийца...       Он всхлипнул и повалился в траву, где его начало трясти в непонятных конвульсиях.       — Так добры, так добры, так добры... А я грешен, понимаете, грешен!       Израиль поднял его с земли и усадил на бревно.       — Вы в порядке, пан Броз? — он легонько встряхнул его.       — Воплощение? — он посмотрел на Израиля, — Отца видел! Видел отца твоего! Видел отца! Видел!       — Успокойтесь, пан Варшава. Скажите, где вы его видели? — ЮАР положил ему на плечи руки.       — В лагере видел. Вон там — в Собиборе. Один раз видел. Больше не видел... — Макс говорил как-то потерянно, словно под гипнозом.       — Когда? Когда вы его видели? — в голосе Израиля мелькнула мольба, глаза вопрошали, ждали ответа.       — Не помню... — голос Макса дрогнул и погас, — один раз видел... больше не видел... в Собиборе видел... больше не помню... когда — не помню...       Польская Республика закрыл лицо руками, согнулся пополам и зарыдал...