За́мок из сусального золота

      Дворец кажется пустым. Эхо шагов далеко разносится по его коридорам. Колдовские лампы горят тускло, — это отец приказал приглушить весь свет, — и по стенам ползут причудливые тени. Кое-где в нишах ещё висят праздничные фонарики, а под потолком тянутся гирлянды цветных флажков, но вид их совсем не радует глаз.       И на душе у Ниты становится совсем паршиво.       Она неохотно прибавляет шаг. Детская половина дворца тоже не принесет радости, но там хотя бы не будет всех этих напоминаний о вчерашнем празднике. Там ее ждёт привычная уже повинность.       Сольвейг предлагала пойти вместе, но Нита отказалась. Незачем им обеим вспоминать о кошмаре и мучиться от чувства вины. В конце концов, это только ее ноша.       Нита болезненно морщится. Нехорошо, наверное, так думать о том, кто совершенно не виноват в… Во всем. Но мысли эти сами лезут в голову. И избавиться от них не выходит.       На детской половине почти ничего не изменилось: будто и не было тех семи лет, что Нита провела в доме того, кого отец назвал ее мужем. Те же цветные витражи. Расписанные зелёной вязью стены. Украшенные сусальным золотом двустворчатые двери…       Перед ними Нита нерешительно останавливается. Открывать их не хочется, и появляется малодушное желание развернуться и уйти. Забыть о детском крыле, об этих дверях, об укутанных красным бархатом покоях, скрытых за этими дверьми, и о том, кто там живёт.       Нита делает глубокий вдох. И, прикрыв на мгновение глаза, решительно распахивает двери.       Мальчик, занятый игрой, замечает ее не сразу. Лишь тогда, когда склонившаяся в поклоне нянька осторожно трогает его за рукав, он отвлекается от сложенного из позолоченных брусочков замка и поднимает голову. Недоверчиво хмурится. Несколько мгновений — и недоверчивость сменяется узнаванием и радостью. Мальчик порывисто вскакивает и со всех ног несётся к Ните.       Она замирает. Кажется, пора бы уже привыкнуть к этому, но каждый раз хочется отпрыгнуть, оттолкнуть от себя мальчишку, только бы он не прикасался к ней. И это тоже неправильно. Приходится в очередной раз напоминать себе, что он ни в чем не виноват. Сделав над собой усилие, Нита неуверенно гладит его по спине.       Мальчик же, кажется, не замечает ее заминки, принимается быстро и восторженно рассказывать о чем-то и тянет за собой. Нита послушно шагает следом.       Вина снова не даёт свободно вдохнуть и горечью оседает на губах.       …Он — ее сын, — ни в чем не виноват. Но что делать если всё в нем — от прозрачно-серых холодных глаз до привычки держать перо — напоминает о том, кто был ее мужем? Что делать, если она видит его в каждом жесте, в каждом движении мальчика?       Того, кто причинил столько боли и превратил ее жизнь в кошмар.       Нита невольно отводит глаза, когда мальчик спрашивает, почему она так долго не приходила. И понимает, насколько жалко звучит ее ответ, когда говорит ему, что была ужасно занята. Но ей, кажется, безоговорочно верят.       …На этом браке настоял отец. Она никогда не мечтала ни о любви, ни о замужестве, хотя и знала, что в этом вопросе ее желание ничего не значит. Княжна должна исполнить долг. Сперва это не слишком тяготило — к чему тревожиться о том, чего не можешь изменить. Вот только… Тот, кого отец пожелал назвать ее мужем, не понравился ей сразу. Этот мужчина был неприятен, резок и ко всему оказался старше ее в два раза. А ещё о нём ходили пугающие и постыдные слухи.       Отец, похоже, о них знал. Но не придал значения: к чему прислушиваться к женским сплетням, когда на кону спокойствие и благополучие целого княжества?       От неловкого движения башенка замка рассыпается цветными брусочками. Мальчик огорчённо вздыхает, морщится, но уже в следующее мгновение, едва не подпрыгнув на месте, радостно улыбается и сует брусочки Ните в руки. Она растерянно перебирает их и неуверенно тянется к замку.       …В том, что слухи о человеке, который назвался ее мужем, правдивы, Нита убедилась в первую же ночь после свадебного пира. И потом, после, когда он запер ее в своем доме, стало только хуже. Поначалу она пыталась поговорить с отцом, только ее не пожелали слушать. Тот, кто назвался ее мужем, был уважаем и почитаем, да и при других уважаемых и почитаемых людях вел себя безупречно. Кто же поверит, что тот, кто на их глазах столь ласков и подчеркнуто-учтив с молодой женой, на самом деле — монстр?       Никто и не верил.       А Нита слишком переживает и тоскует вдали от дома, и оттого придумывает всякое.       Расписанные золотой краской брусочки на прежнее место складываются легко. Башенка растёт. И мальчишка неподдельно восторгается этим. А Ните снова становится не по себе. Хочется закричать, с силой ткнуть в самую середину замка, чтобы он рассыпался на сотню деталей, чтобы мальчик наконец перестал улыбаться ей так, словно она это заслужила.       …О том, что у нее будет ребенок, Нита догадалась не сразу. В доме того, кто назвался ее мужем, дни сливались один с другим, и скоро она потеряла счёт времени. Когда он вдруг перестал приходить ночью и изводить ее днём, она лишь слабо удивилась. Понимание настигло ее тогда, когда начало мутить по утрам. И… Это не принесло радости. Напротив, захотелось шагнуть вниз, с башни, только бы все прекратилось. До этого внутри у Ниты теплилась слабая надежда, что она не сумеет дать наследника тому, кто назвался ее мужем, и он откажется от нее. Отправит обратно к отцу.       Но вышло иначе. Она родила. Мальчика.       И почти сразу возненавидела его.       Башенка почти готова — остаётся только водрузить крошечный флажок на ее вершину. Нита тянется за ним, задумчиво крутит в пальцах и почти уже подносит к башенке, когда различает на деревянном треугольничке знакомое знамя. Кажется, что свернувшаяся на жёлтом фоне черная гадюка вот-вот прыгнет… Прямо на нее. Нита вздрагивает, судорожно отбрасывает флажок и рывком поднимается на ноги. Замок кренится на бок. Цветные брусочки рассыпаются по столу.       Мальчик поначалу не верит в то, что случилось. Хмурясь, он переводит взгляд с Ниты на то, что недавно было замком, кривит губы — совсем как его отец, — и наконец обиженно всхлипывает.       Нита, зажмурившись на мгновение, заполошно разворачивается и торопливо, почти бегом, выходит из покоев.       …Когда тот, кто назвался ее мужем, неожиданно для всех отправился к Создателю, уважаемые и почитаемые люди узнали о нем много нового. Князь… Отец сам читал дневники, в которых тот, кого он назвал мужем Ниты, был очень откровенен. Только ей ничего так и не сказал.       Зато обрывки из этого дневника немного позже отчего-то пропали из запертого кабинета отца и разошлись по всему дворцу.       Мальчика отец забрал под свою опеку и поначалу даже баловал своим вниманием, — пока надеялся, что хотя бы в нём пробудится правильный родовой дар, раз уж с Каем не повезло.       Напрасно. Две дюжины дней назад мальчику исполнилось пять, но ни родовой дар, ни колдовская сила никак не проявили себя. Ребенок оказался обычным ребенком. И отец потерял к нему интерес, — так же, как когда-то к Ните. И это отчего-то очень задевало. Хоть Нита так и не смогла полюбить мальчишку, ей становилось не по себе, стоило только представить, что с ним будут поступать так же, как и с ней.       Она остановилась отдышаться и прислонилась к холодной стене. Праздничные фонарики подмигивал крохотными колдовскими огоньками, и в другое время это бы завораживало. Но сейчас они напоминали о Кине.       …Вчера вместо младшенькой в храме, а потом и за одним столом с каганом на свадебном пиру могла оказаться сама Нита. Нужно было только поговорить с отцом — так, как она теперь умеет. Но в последний момент, перед самой дверью в отцовский кабинет, она струсила. И теперь боялась подумать о том, что будет с младшенькой, если этот степн ой каган окажется не лучше того, кто так долго назывался Ните мужем.