La storia d'amore immortale

Луна зависла в небе бледным, ровным диском. Она серебрила верхушки деревьев, которые постепенно теряли листву под натиском осени. Это был последний вечер октября. Время, когда, согласно старым легендам, нечистая сила приходила в мир смертных и творила свои коварные, злобные дела. Для кого-то это звучало всего лишь страшилкой, которой пугали непослушных детей, или дремучими поверьями недалёких деревенщин. Для современного, городского человека было ясно как день, что не существовало никаких чудовищ, духов и приведений. А тот, кто верил в подобное, являлся либо дураком, либо безумцем. Каталина Эстерхази знала, что древние легенды не лгали. Раньше она сама была такой, как многие, — скептичной натурой, рассудительной с юных лет, подвергающей каждое слово строгой оценке. Каталина только смеялась над предрассудками и сказками о злых существах. Чудовища? Какая глупость. Единственным монстром, который ходил по миру, был сам человек. Каталина в это верила: она видела жестокость людей, их гнусные поступки, слышала жестокие слова. На собственном примере юная девушка сполна прочувствовала низость человеческой сути. Однажды, когда её отцу — Петеру Эстерхази, талантливому венгерскому дипломату — пришлось уехать на несколько месяцев, Каталину отправили к тётке Ирэн. И, пожалуй, сберегло девушку только чудо, что она смогла выжить в доме семьи Сарваш. Однако эти события давно остались в прошлом, и Каталина старалась не вспоминать о былом. Каталина долгое время жила с твёрдой верой, что ничего сверхъестественного не существовало. Однако она ошибалась. Всё изменилось, когда однажды юная Каталина встретила мужчину. В один из совершенно обычных дней она, опаздывая на встречу с подругой, стремительным шагом направлялась в кафе. Вдруг девушка, почувствовав холодок на коже, повернула голову и увидела на другой стороне улицы незнакомца. Одного-единственного взгляда было достаточно, чтобы Каталина потеряла покой. Льдисто-серые глаза мужчины цеплялись за самую душу — они выпивали её, словно вино. Короткая встреча толкала Каталину в грёзы о таинственном незнакомце, которого она заметила случайно. Рациональный, холодный ум твёрдо и упрямо утверждал, что не следовало предаваться фантазиям о том, о ком не знаешь совершенно ничего. Но время шло, и её мысли всё больше занимал незнакомец с пронзительными, незабываемыми глазами. Каталина думала, как найти его, но, увы, даже не зная имя, она не сумела бы это сделать. Все поиски оставались безрезультатны: аккуратный опрос подруг и знакомых не дал ничего, кроме горького разочарования. В какой-то из дней Каталина решила, что незнакомец ей напросто привиделся, но тот холодный взор продолжал её преследовать во снах и наяву. Удача улыбнулась ей на бале-маскараде, устроенным семейством Рёкк. Каталина, одевшись Персефоной, привлекала взгляды гостей своим прекрасным платьем, расшитым розовыми бутонами. Когда перед ней возникла тёмная высокая фигура, облачённая словно в саму тьму, девушка сразу поняла, что это был он. Чёрная маска скрывала лицо, но не глаза — эти льдисто-серые глаза, что оставили неизгладимый отпечаток на её сердце. Каталина всегда была лишена безрассудства. Она не отличалась легкомысленностью, как её подруга Лили, которая бы душу продала, чтобы испытать небольшое романтическое приключение. Но этот мрачный, притягательный незнакомец вызывал в Каталине нечто дикое, необузданное. И она, подхваченная порывом, решилась на безумство и позволила утянуть себя в сад поместья Рёкк. Его звали барон Эрих фон Рифхогель. Его голос был низок и холоден, как взгляд его серых глаз. На лице мужчины вечно находилась странная меланхоличная отстраненность, которая резко таяла под редкими, сухими улыбками. Каталина ощущала необъяснимую тягу к Эриху, а он, видимо, чувствовал то же самое к ней. После маскарада они встречались ещё несколько раз — публично, в городе. Однажды Эрих пригласил её на открытие новой выставки в картинной галерее. Через пару дней Каталина предложила ему сопроводить её до книжной лавки, где она хотела выбрать подарок подруге. Одним чудесным вечером пара гуляла в городском парке — в самом дальном конце, там, где было тихо и росли большие кусты алых роз. Каталина чувствовала, что влюблялась в этого загадочного мужчину, и ей отчаянно хотелось верить, что её чувства были взаимны. И вот на утро после восхитительной прогулки в парке Каталина получила письмо. В нём было написано всего несколько строк: «Если ты готова отдать своё сердце и получить моё в ответ, то спустись сегодня в сад. В полночь.» Каталина весь день нервничала в предвкушении запретного, ночного свидания. Едва часы отбили двенадцать ударов, она тихо, как мышка, юркнула из своей спальни в коридор, бесшумно спустилась вниз и выбежала из дома через заднюю дверь. Тенью Каталина ступала по ночному саду. Её путь закончился у беседки: внутри неё, в столь укромном от посторонних глаз месте, стоял Эрих. Нежный румянец тронул девичьи щёки, и она со скромной улыбкой приблизилась к мужчине. Эрих выглядел на редкость напряженным, его глаза были серьезны как никогда. Каталина интуитивно поняла, что что-то должно произойти. — Пришла… — его голос прозвучал облегчённым шепотом. — Пришла… Каталина засмущалась сильнее. — Но вы же меня позвали, барон. Как я могла не прийти? — Эрих, просто Эрих, — тихо сказал он и, подавшись вперед, взял тёплую руку девушки своей прохладной рукой. — Каталина, я позвал тебя, потому что не могу больше это выносить. Во взгляде Каталины появилось замешательство. — Эрих, о чём вы? — Прекрати эту агонию, — горячо прошептал барон и поцеловал ладонь девушки, не отводя пристальный взор с её смущенного лица. — Я не могу больше сдерживаться. Сердце Каталины застучало быстрее. Неужели произойдет то, о чём она так долго мечтала? — Я не могу представить своё существование без тебя, Каталина. Она задрожала. — Вы мне тоже не безразличны, — пылко призналась Каталина и тут же смутилась, пряча глаза. Эрих улыбнулся, но отчего-то грустно. — Я должен признаться, — в его словах зазвенела обреченность. — Я не человек, а тьма в обличье мужчины. Каталина моргнула. — Я не понимаю. Эрих промолчал. А затем он широко улыбнулся, и красноречивее любого ответа стала пара заостренных длинных клыков. Глаза Каталины округлились от увиденного. Словно завороженная, она смотрела на клыки и не верила происходящему. — Я — вампир, порождение ночи, — взгляд Эриха вспыхнул жёлтым огнем, будто лес, охваченный пожаром. — Ты должна знать это. Она ничего не говорила. Слова никак не могли сорваться с её губ — да и требовались ли они вовсе? — Ты боишься? — тихо спросил Эрих, и его яркие глаза наполнились вечной печалью. По спине пробежал холодок, сердце забилось чаще. Каталина сглотнула, чувствуя, как внезапно в горле пересохло. — Так вы хотите меня… — её голос дрожал, последнее слово никак не давалось. — Выпить? Лицо барона исказила гримаса боли. — Нет, нет… Как я могу убить столь нежное существо? — он провёл костяшками пальцев по румяной щёчке Каталины, и девушка слегка задрожала от волнения. — Я теперь не в силах провести бессмертие без тебя, ты забралась в моё мёртвое сердце. Однако даже со всем моим эгоизмом я не способен отнять у тебя выбор. Ты можешь жить дальше свою прекрасную смертную жизнь, — Эрих склонил голову, наблюдая за ней с едва заметной улыбкой. — Или прийти ко мне во тьму, и мы будем вместе навеки. И Каталина согласилась. Бледные губы Эриха тронула искренняя улыбка — девушка ещё ни разу не видела, чтобы барон так улыбался, и от этого у неё сперло дыхание. Обхватив руками лицо Каталины, Эрих приблизился к девушке и поцеловал её. Затем его губы медленно опустились к линии челюсти, а затем перешли на горло. Острые вампирские клыки впились в тёплую плоть. Это был первый шаг Каталины к вечности. В ту ночь Эрих не обратил её. Процесс превращения отличался медлительностью: вампиру требовалось буквально глотком за глотком отстранять свою возлюбленную от смертной жизни. Теперь каждую ночь Каталина спускалась в сад к Эриху. Он целовал девушку до головокружения и после, насытившись мягкими губами, лакомился её кровью. Их ночные свидания оставили существенный отпечаток: Каталина была бледна лицом, её тонкую шею закрывали шелковые платки и высокие воротники платьев. Петер Эстерхази, увидев ухудшающееся здоровье дочери, встревожился, однако Каталина решительно отказывалась от визита к докторам. Ночи несли моменты сладкого воссоединения влюбленных, и с каждым утром Каталина угасала всё больше. Юная девушка шаг за шагом продвигалась к той тонкой грани, что разделяла жизнь и смерть. Однажды Каталина не смогла подняться с кровати, будучи совершенно без сил. Испугавшись, Петер призвал всех врачей, однако никто не смог определить столь странный недуг, поразивший юную мисс. Объяснение пришло внезапно от неожиданного гостя. Когда мистер Эстерхази растерял всю надежду, на пороге его дома появился мужчина, который назвался просто: Марин Коста. Осмотрев Каталину, Марин мгновенно посуровел. — Вашу дочь губит вампир, — таков был сухой итог. Петер сначала не поверил. Однако Марин, показав две красные точки, что сияли яркими пятнами на мертвенно-бледной шее, разъяснил истинную суть дел. И вскоре девушку начали спасать от вампира. Но ни серебро, ни отвар из багульника, которым поили её, не вызывали должного эффекта. Каталина тянулась к Эриху. Его голос постоянно звучал в её голове, он обещал ей вечную любовь и заботу. Когда наступила очередная ночь, Эрих снова воззвал к Каталине. Девушка, будто в трансе, вышла из дома — на утро она даже не смогла вспомнить, как вернулась обратно в комнату. Но теперь Каталина была обессилена. Её кожа стала холодной, как лёд, и прозрачной, как пергамент. Увидев катастрофичное состояние девушки, Марин Коста стал мрачен. Он понимал, что юная Каталина оказалась в шаге от непоправимого. — Сегодня дурной день, — хмуро начал Марин, сдвигая густые тёмные брови к переносице. — Эту ночь она может не пережить. Нам нужно принять решительные меры. — Какие? — побледнев, спросил Петер. — Мы должны убить кровососа вечером. Иначе девушка умрёт. И мужчины начали готовиться к решающей ночи. Марин призвал своего помощника Ирвинга Торнби, и они весь день планировали ловушку для вампира. Вскоре всё было сделано. Осталось лишь томительное ожидание заката. Луна взошла на небо, и Каталина, словно в бреду, шептала одно имя. — Эрих… Эрих… Эрих… Она молила его прийти и забрать её с собой. Душа Каталины горела, а сердце разрывалось, не выдерживая разлуки с любимым. — Каталина, я приду совсем скоро, — его голос в голове звучал успокаивающе, как бальзам. — Я почти здесь… Каталина чувствовала приближение конца её смертной жизни. Она судорожно ждала барона, безумно шепча его имя, когда Петер, Марин и Ирвинг поджидали вампира. Ловушка должна была сработать идеально и спасти невинную девушку от смерти. Однако они не учли, что барон Рифхогель знал об их плане. Обмануть защитников Каталины было легко: брошенная керосиновая лампа легко пробила окно гостиной и подожгла мягкий ковёр. Звон стекла заставил мужчин спуститься вниз, а вспыхнувший огонь — забыть о Каталине на достаточное время. Потушив небольшой пожар, они спохватились и устремились обратно к девичьей спальне. Комната их встретила полумраком и распахнутым окном. Самой Каталины не было. Как драгоценную ношу, Эрих нёс возлюбленную по коридорам своего поместья. В саду у дома Эстерхази он вновь укусил её, на этот раз подарив укус бессмертия. Девичье сердце больше не билось. Каталина походила на прекрасную, холодную куклу в его сильных руках. Уложив девушку в постель, Эрих принялся ждать. Он держал её ледяную руку, взгляд неотрывно следил за безжизненным лицом. Вскоре её веки слегка дрогнули. Каталина распахнула глаза и посмотрел на Эриха — барон улыбнулся, его клыки влажно блеснули в полумраке спальни. — Добро пожаловать в бессмертие, любовь моя. Каталина улыбнулась в ответ — такими же длинными, острыми клыками. Эрих наклонился и поцеловал её. Теперь у них была целая вечность вместе.