Вердикт: Виновен

      Кажется, это произошло недавно. Фута совсем потерял счёт времени.       Играющий рассудок, шалящие нервы, всё сводилось к надзирателю. Каджияма ненавидел. Терпеть не мог блядского ребёнка. Какое право он имеет?       Ни в жизнь. Ни разу третий заключённый не тронул ни одного человека. Жалкие нытики в сети, школьники, просто лицемерные мрази — все они заслуживали сдохнуть, но ни одного из них Фута не коснулся. Не имел возможности.       И не коснулся бы даже, если б та представилась. Каджияма брезговал. Тогда ему было противно. Сейчас его рвало от любой мысли о каждой из предполагаемых жертв.       Он подрывался ночью, с закрытыми глазами по заученному маршруту полз до душевой, до туалета, — в зависимости от того, куда хватало сил дойти, — сгибался в три погибели и блевал.       Желчью, кровью, болью — всем, на что хватало, ибо желудок был перманентно пуст.       «Убийца, убийца, убийца», — с усмешкой шептали голоса, и третий заключённый захлёбывался в слезах до тех пор, пока научился хохотать вместе с ними.       Убийца, убийца, убийца... В действительности что же мешало им стать? Запрет на насилие по отношению к судье. К тупому подростку под ебаным, окончательно испортившим Футе жизнь пубертатом.       Безысходность. Безысходность. Безысходность. Безысходность. Безысходность. Безысходность.. —Они говорят, что я избил надзирателя, но я же не мог сделать ничего подобного! Ты посмотри на меня! Ну же!       И Каджияма посмотрел. Вовсе не с целью успокоить — с интересом. Разумеется, он слышал о том, что случилось между этими двумя. Однако поверить было тяжело — третий сам был свидетелем неприкосновенности ублюдка. Сбой? Возможно, но.. —Как по мне, ты просто конченый, — Фута скривился, поднимаясь из-за стола и отошёл за угол, оттуда наблюдая за оставшимся в одиночестве Каяно.       Тот, стоило Каджияме скрыться, в недоумении и страхе, с гримасой, отражающей все душевные терзания, взглянул на свои руки, после чего сложил их на обеденном столе и положил голову.       Когда Микото встал, третий уже не видел в зарёванном взгляде того самого Микото. Девятый, схватив стул, с силой швырнул его в сторону, ломая, и, встретившись с новым Каяно взглядом, Фута в ужасе бросился прочь, держась за ноющие рёбра и чувствуя собственное бешено бьющееся сердце.       Микото не гнался, но Каджияма не мог остановиться. Мысли на скорости разбивались друг о друга одна за другой, пока он бежал, устаканившись лишь тогда, когда номер три оказался в своей камере.       Его вновь тошнило, и в этот раз Фута не успел даже подумать о том, чтобы добраться до ванной — мгновенно рухнул на колени и скормил полу всё, что кое-как впихнул в себя за завтраком.       До кровати он так и не дошёл — в попытках дотащить себя упал в половине метра от неё и вырубился.