Хогвартс мне в свидетели

      Впервые Гарри оценил преимущество проживания в семье своей тетушки, магглы Петунии Дурсль, в день, когда его — через два дня после исчезновения Джинни Уизли — пригласили в кабинет директора Дамблдора давать тому объяснения. Подозревал он, если не сказать что чувствовал каким-нибудь… попным мозгом, что приплетут его к этому исчезновению, поэтому еще вчера отправил сову с письмом своей тёте. С просьбой о совете.       И тётя Петуния сразу ему ответила. Хедвиг вернулась с маггловским конвертом, привязанным к её ножке.       Петуния Дурсль подошла к вопросу основательно. Она по мелочам «разжевала» все странности этого учебного года, не концентрируя внимание конкретно на окаменевших учениках. Вместо этого указала она на те особенности поведения окружающих племянника людей — учеников и преподавателей — которые не оставляли поле для колебаний. В общем, всё сводилось к тому, что от него, Гарри Поттера, ожидалась определенная реакция. И новые, если можно было так сказать, свершения. То есть, героизм, связанный с риском для его жизни. По меньшей мере.       «Эти окаменения детей как-то подозрительно связаны с той первоклассницей, о которой ты упомянул, Гарри! — писала миссис Дурсль. — Ты же видел тот необычный дневник именно в её руках, а не в чьих-то других. А ее братья, вместо того, чтобы не отходить взглядом от младшей сестренки, стаей коршунов вокруг тебя вьются, словно ты падаль какая-то. И эти окаменения — от взгляда василиска как ты написал — можно было сразу подлечить, заказав из вашей больницы нужное зелье, да? Но — нет! Надо собственные, школьные мандрагоры чтобы выросли и только тогда этот упырь Снейп сварит из них лечебный отвар… Подозрительно со всех сторон, ты не находишь?       Из всего этого я делаю такой вывод — в Хогвартсе устроена некая опасная игра. Игрок — ваш директор, Шмель этот бородатый. Я не знаю, что ему нужно, но, по-моему, то, что ему нужно, так ЭТО втравить тебя в новую, опасную для тебя игру. Для этого и все эти свистопляски рыжей семейки, о которой говорят, что они Предатели крови. Или магии. Или что-то там ещё, не важно. Очень хорошо, что ты не поддался их уговорам и не пошёл не знаю куда спасать не знаю кого. Девчонку эту, их сестру… И вот что еще я тут подумала, Гарри. В сказках бравый герой убивает дракона, спасая бедную похищенную девицу, а потом его женят на ней. Запомни, дорогой, не каждую девицу надо спасать. И не на каждой спасённой обязательно потом жениться. К тому же у этой девчонки четверо старших братьев в Хогвартсе учатся, вот пусть они и спасают её. Зачем тебе жертвовать собой за недостойную тебя пару при шести братьях голодранцах?       Вспомни что я тебе все время говорю: ты — Поттер. Ты не абы-кто в волшебном мире, а наследник благородной семьи. Ты должен смотреть в оба с кем дружишь, что говоришь, какое впечатление производишь в обществе. Эти рыжие мне не нравятся с того самого дня, когда в прошлом году, провожая тебя первого сентября, мы увидели их свару у входа на платформу 9 ¾. Они тебя поджидали, устроив засаду. Точно тебе говорю. Хорошо что Дадлик смог сопроводить тебя и помочь со школьным сундуком. Держись от них как можно дальше и не иди у них на поводу. А этим летом мы вместе с тобой отправимся в Косой переулок и поищем справочник «Кто есть кто в волшебном мире». Видела я такой среди книг твоей матери. Эх! Знать бы где сейчас её вещи…»       В конце письма она подчеркнула, что его обязательно вызовут «на ковёр». А, когда — не если — а именно когда его позовут, он должен говорить следующее…       Хорошо, что письмо прилетело ещё вчера и у него была в расположении целая ночь на подготовку к встрече. Иначе пришлось бы ему туговато.       Хорошо, что у него тетя была не такая. Злая и чёрствая. И не последовала она советам изложенным в письме профессора Дамблдора, найденном в корзине тем мрачным утром второго ноября одиннадцать лет назад…       Напротив, тётя у него оказалась доброй и всё понимающей.              И вот он стоит — потому что никто его не пригласил присесть — перед сидящим за своим необъятным рабочим столом стариком с бородой до земли. Хотя все остальные присутствующие, и деканы четырех факультетов, и семья Уизли почти всем составом, расселись по диванам и креслам. Даже Рон с близнецами. Директор Дамблдор пыхтит нахмуренный, недовольный и почему-то обиженный.       Молчат Уизли, молчат деканы, молчит пока и директор. Только со стороны миссис Уизли слышен гундосый, жалостливый всхлип. А порой и тихое, подчеркивая тяжелую, напряженную тишину, подвывание.       Гарри стоит истуканом между расположенным на трехступенчатом подиуме рабочим столом профессора Дамблдора и остальными его посетителями, и ощущает себя как на суде. Где он выступает в роли обвиняемого, без предоставленной ему защиты. Спиной мальчик чувствует на себя тяжелый, сверлящий взгляд своего декана, профессора Трансфигурации Минервы Макгонагалл и удивляется её черствости. Как и наглости этих чужих ему, Гарри Поттеру, людей.       POVГарри Поттера       Сама профессор Макгонагалл, ведя его с собой сюда, холодным, сквозь стиснутые до скрежета зубы голосом, выговаривала своему ученику:       — Я вами, мистер Поттер, очень, очень разочарована, — выдала она, всем своим видом подчеркивая сказанное. — По вашей вине погибла маленькая первокурсница, сестрёнка вашего лучшего друга.       — Погибла? Вы уверены? — вскинулся Гарри.       — Да, мистер Поттер, погибла. И совершенно по вашей вине. Меня осведомили, что мистер Уизли, ваш однокурсник, со слезами на глазах просил вас помочь ему спасти похищенную девочку, но вы не пошли с ним, струсили. Этим, вы не оправдали мое к вам доверие. Мало того, вы не оправдали доверие профессора Дамблдора! Не таким хотели мы видеть сына ваших доблестных родителей, которые пожертвовали собой, чтобы жили вы. Трусом. Вы не оправдали жертву своих родителей — моих самым любимых учеников.       «Ну, на этот раз, вы меня, профессор, до глубине души обидели! Назвали меня трусом, родителей — любимыми учениками, да-да.» — подумалось Гарри. Как говорила его тетя Петуния, любимых учеников не готовят «на убой», бросив тех на баррикады справляться в одиночку с нападением одиозного темного колдуна. Который, кроме Смертельного, другими заклятиями не пользуется.       Но он промолчал и не подал вид, что обвинения декана его как-то покоробили. Молча сглотнув, для себя подтвердив, в который раз, свое в ней разочарование, чтобы позже высказаться и сразить всех этих идиотов наповал.       КонецPOVГарри Поттера       Вдруг слащавый голос Дамблдора, никоим образом не соответствующий трагической в кабинете атмосфере, вытащил мальчика из его раздумий:       — Гарри, мальчик мой, почему ты так категорически отказал своему другу, молодому Рональду, помочь тому в поисках и спасении его сестры? Ты понимаешь, что своим отказом осудил девочку Джинни на мучительную смерть?       Сам Гарри, скрестил руки у себя за спиной и, чтобы не вспыхнуть раньше времени и не дать директору втянуть себя в излишнюю полемику, потупил взор и сжал челюсти. Всё, пока, шло по сценарию его тёти, миссис Петунии Дурсль, этой великой женщины, которая соколиным взглядом зрит в будущее, как некая пророчица и всегда дает дельные советы.       — Я думал, что ты добрый и ответственный мальчик! — продолжил вещать директор, стиснув руки поверх снежно белой бороды. Слегка поддавшись вперед, чтобы фиксировать взглядом притихшего мальчика, он вперил взгляд в его зеленые глаза и выпустил в него тоненький жгутик Легилименции. Ему показалось, что мальчик плохо о своем директоре думает. Но, неожиданно встретил зеркальный блок отторжения и его невербальное заклинание вернулось обратно. Дернувшись назад, старик сморщил лоб от стрельнувшей в голове боли, потом стиснул веки, поправил свои очки и продолжил капать Поттеру на мозги. — Я был готов поклясться, что ты истинный гриффиндорец, всегда готовый, если нужно, в огонь шагнуть, защищая своих друзей…       Гарри приподнял взгляд до уровня усов бородатого старика и лишь глубоко, прерывисто вздохнул.       — В прошлом году ты, не раздумывая, отправился вместе со своими друзьями спасать Философский камень. И, хотя не спас ни его, ни профессора Квирелла, но своей героической самоотверженностью ты не позволил Волдеморту возродиться. Я верил в тебя и до конца надеялся, что ты не отступишься, останешься верным героическому духу львиного факультета. Что отправишься спасать свою… ну… маленькую, невинную девочку Джинни. Не зря же, тебя Распределяющая шляпа отправила, не раздумывая, на факультете смелых и отважных. На Гриффиндор! Но ты меня разочаровал, мой мальчик. Отказал молодому Рональду в помощи и вот что получилось, маленькая Джинни Уизли мертва… Это ты, своим бессердечием, виновен в её кончине. Это ты, тем самым, разбил сердца всей её многочисленной семьи. Посмотри, как рыдает её бедная матушка. Тебе не жалко ее?       Гарри шаркнул ногой по деревянному полу, скосил взгляд на зарёванную миссис Уизли и пожал плечами. Она была для него незнакомкой. С ней он встречался один единственный раз — позапрошлой осенью на вокзале Кингс Кросс. Слава богу, похищение Гарри этим летом бандой рыжих ирландских террористов не осуществилось — дядя пальнул по их летающему автомобилю дробью из ружья. И те укатили обратно в свою нору, откуда прилетели, якобы спасать своего друга от «злых магглов».       А потом, в Гринготтсе, выяснилось, что эта же самая, плачущая навзрыд женщина, явилась там с его, поттеровским золотым ключиком наперевес и приказала гоблинам пропустить её в его Ученический сейф. Хотела забрать оттуда некоторую сумму — пятьсот галеонов, как сказал ему Грипхук — из его золота. Якобы, чтобы закупиться для него к следующему учебному году. Хорошо, что после того вечера, когда по его душу явился не-знамо чей домовик Добби, тетя Петуния спохватилась и утром сама повезла обоих мальчиков — волшебника Гарри и сквиба Дадли — в Лондон, в Косой переулок. И всё-всё с его счетами уладила — номер сейфа сменила, новый ключ к нему выцарапала…       Да-а-а. Незабываемое зрелище было. Как она высказывала гоблинам обвинения — голосом, подобным змеиному шипению — в халатности и пренебрежении интересами клиентов банка. В общем, Гари не сомневался в том, что гоблины долгое время будут ночью во сне писаться в кроватях. Или где-то в другом месте, где они спят.       Гарри вспомнил, что лишь вечером, после появления той надписи на стене коридора, в которой сообщалось, что чьи-то девичьи кости будут навечно лежать на полу в Тайной комнате, Рон и близнецы вспомнили о Джинни. И, вместо того, чтобы самим побежать искать её, звонить родителям, тормошить декана Гриффиндора, звать Аврорат с ДМП до кучи, самого министра магии Фадж, они на него — Гарри, наехали. Типа — давай, Поттер, ты у нас штатный герой. Так, что — иди, спасай нашу сестру Джиневру! А на законный вопрос Гарри почему не ОНИ, её братья, а он — совершенной посторонный мальчик, должен её спасать, они не ответили. Зависли. А потом начали обвинять его во всех грехах мира. Выражаясь, при этом, как портовые грузчики.       И Гарри обиделся. Нет, помочь он мог бы, если бы те попросили его. Вежливо. Но, заставлять, обвинять, обзывать — не-не-не! Гарри уперся рогом, крутанулся на каблуках и отправился спать, не почувствовав в себе ни капельки вины. Зачем ему, Гарри Поттеру, надо было спасать мелкую занозу, если вокруг бегает целое стадо её старших братьев? А её отец работает Главой какого-то отдела в Министерстве магии.       Эту, совершенно незнакомую ему взрослую женщину, чужую маму между прочим, зачем жалеть? Почему он должен? Кто-то из присутствующих здесь, в качестве зрителей — Дамблдор, Макгонагалл, Флитвик, Снейп, Спраут, — разве пожалели его, Гарри Поттера, маму? Ту молоденькую двадцатилетнюю Лили, свою студентку между прочим, которую все они оставили в однозначно смертельно опасной ситуации — сражаться один на один, лицом к лицу, со злым колдуном Волдемортом? Припёршимся незваным к ним домой в гости в ночь Самайна. Разве кто-то из профессоров пролил хоть одну слезинку за её так рано закончившуюся жизнь? А за Джеймсом кто плакал, кто пожалел его молодую жизнь? «Мои самые любимые ученики, мистер Поттер!», как Маккошка сказала. Фу, бля. Ну, да, не оправдал он её доверие. И что теперь, пойти броситься с Астрономической башни головой вниз? Не-е-е, не угадали, господа преподаватели Хогвартса. Да кто она ему, Минерва Макгонагал? Эта старая дева кто ему, Гарри? Который, осиротел по её же попустительству. Почему он теперь должен заботиться о её личных переживаниях? Что она сама о его сиротской жизни знает?       Ну-у-у, не сказать, что он совсем не жалеет потерявшую единственную дочь миссис Уизли, конечно. Жалеет, разумеется, ведь не из камня же он. Но в Хогвартсе одновременно с Гарри Поттером учатся и проживают не меньше двухсот девочек и девушек, чьих-то ещё дочерей. Должен ли он, сломя голову, рисковать свою жизнь ради каждой из них? И с кого ему, в таком случае, пример было брать? С профессоров? Ай, оставьте. Они, если говорить чистую правду, а не заблуждаться, не профессора толком и не учителя, а так, как бы злые приютские воспитатели. Разве нет? Кто из них, хоть однажды проявил об учениках заботу? Может быть когда их, первокурсников, отправили на отработку в Запретный лес, ночью, в полнолуние? Почему именно одиннадцатилетние дети надо было спасать единорогов от неизведанного, поедающего рогатых лошадок зверя? Не подумать, при этом, что зверь этот кровожадный не покусится на человеческих детей. Однозначно покусится и покусает. Отдельно стоит в упор вопрос, кто из взрослых, в здравом уме и с хорошим образованием — профессора же! — проводит к единорогам мальчиков? Сама профессор Макгонагалл на голубом глазу подписала приказ, назначив первокурсникам отработку. Словно отработка ночью в Запретном лесу — ЗАПРЕТНОМ, КАРЛ! — это погулять выйти. И Уставу Хогвартса и запрету директора никак не противоречит. Вот.       Он повернул голову, чтобы посмотреть на чету Уизли. Мистер Уизли, бледный, с черными кругами под глазами, придерживал за плечи свою трясущуюся в рыданиях жену. Рон пялился круглыми голодными глазами в вазочку со сладостями на столешнице директорского рабочего стола. Близнецы вертели головы, рассматривая предметы на полках библиотеки, порой останавливая жадный взгляд на нахохлившемся на жёрдочке фениксе.       Гарри хмыкнул, сделав свои выводы о глубине скорби потерявших сестренку парней и поднял глаза на директора. Помня наставления тети Петунии, которая неоднократно предупреждала его, что в волшебном мире не стоит смотреть в глаза взрослого волшебника, он старался никогда взглядом с директором не встречаться. По словам тети, большинство из взрослых волшебников легилименты. А самый опасный из них, это директор Хогвартса, профессор Альбус Дамблдор. Он в одно мгновение раскусит его, неподготовленного мальчика, прочитает его мысли, узнает все его тайны и секреты. Ей все это рассказала Гаррина мама, младшая сестра тёти, Лили Поттер.       Гарри подождал достаточно долгий период времени — давая возможность кому-то из учителей сказать что-нибудь в его, второкурсника, защиту. Но, гнетущую тишину никто из них так и не нарушил. Тогда он, прерывисто вздохнув, заговорил, взявшись за свою собственную защиту.       — Господин директор, я не понял. Вы эти претензии мне, двенадцатилетнему второкурснику, маггловоспитанному, между прочим, предъявляете? А почему? — пожав плечами выдал Гарри. — Ответьте, с какой стати чужую сестру ДОЛЖЕН спасать Я? Может я здесь в Хогвартсе работаю? Тогда скажите кем именно. Профессором? Деканом! Штатным аврором и защитником всех убогих, что ли? И кто мне Джиневра Уизли? Да никто. Она мне не родня, не подруга, я её не знаю, никогда не хотел её знать…       — Но она сестра твоего друга, — прервал его директор.       — Именно, профессор Дамблдор! Она чья-то, но не моя, сестра! А о моем "лучшем друге" лучше забудьте. Рон уже бывший друг, лишь одноклассник. Не могут братья Уизли, особенно после всех тех высказанные в мой адрес обидных слов вчера, остаться моими друзьями.       — Но, ты мог бы её спасти… — начала миссис Уизли, удивив до крайности Гарри.       — Как? — прервал ее криком он. — Люмосом и Левиоссой, что ли? Таргео и Риктумсемпрой? Или превратив Джинни в пуговицу? Что я могу такого, чего не может сделать Перси, её брат-шестикурсник, чтобы спасти свою сестрёнку?       — Но только ты в школе парселмаут, мальчик мой! — загадочно сверкнул стеклами очков директор и покачнув головой.       Звякнули колокольчики в его бороде и разбудили феникса, спящего на своей жёрдочке. Фоукс проснувшись, замахал крыльями и завопил как умалишённый. Павлин дёрганный! Некоторое время все слушали его безудержные крики. И лишь когда «концерт» феникса закончился, Гарри вкрадчиво задал свои убийственные вопросы:       — А вам откуда известно, что для спасения Джинни необходимо было владение парселтангом, господин директор? Или вы сам так все устроили? Хммм. Это как-то связано с её смертью, её что змея покусала, что ли? Вы её как нашли? Тоже парселтангом владеете или у вас другие способы передвижения?       Вопросы повисли в директорском кабинете тяжелой скалой над головой непредусмотрительного альпиниста. Вопросы Гарри застали Дамблдор врасплох и он на мгновение даже задохнулся. Ответ должен был развеять неоднозначность, затаившуюся в его заведомо наивных вопросах.       — Я… — заикнулся старик, — предположил, что…       — Вы. Предположили?       Гарри скосил взгляд в сторону застывшей Макгонагалл и кривовато ей ухмыльнулся.       — А знаете, декан, загадку Гермиона Грейнджер давно разгадала.       — Какую загадку, мистер Поттер? — вскинулась декан Гриффиндора. — Почему вы ничего мне не сказали?       — А зачем вам что-то сообщать, профессор, мэм? Вы у нас замдиректора, декан Гриффиндора и профессор по Трансфигурации. Три высокооплачиваемые должности занимаете. Это вы должны были разгадку окаменения решить, а не ваша окаменевшая второкурсница. Но вы, извините, задрав нос, даже не замечаете, что у вас на факультете двое младшекурсников пострадали и лежат в Больничном крыле каменными статуями. А третья — как говорите — погибла при невыясненных обстоятельствах. Но, кто-то до ее трупа, как-то добрался. Директор это был, да?       — Замолчите, Поттер! — рявкнул неожиданно декан Слизерина, профессор Снейп. — Не вам критиковать действия руководства Хогвартса. Вам, малолетнему выскочке. В который раз я убеждаюсь, что вы такой же невоздержанный и невоспитанный гадё…       — Северус! — рыкнул Дамлдор и Гарри аж подскочил от неожиданности.       И решил — будь что будет.       — Да что вы говорите? Я такой же как мой отец? Так это же хорошо, а то смотрю на вас, профессор Снейп, и в который раз убеждаюсь в правильности выбора мужа моей мамой. Ведь если бы вы были моим отцом, то моё детство прошло бы в два раза хуже, чем ваше собственное. Тётя Петуния всё мне о вас и ваших с мамой отношения рассказала. А так, у моей мамы было, хотя бы несколько счастливых лет с папой. Вдали от вас.       — Вы… Вы… Поттеровский ублюдок! Сто баллов с Гриффиндора за личную оскорбление преподавателя.       — Ой, как мне страшно! — захихикал Гарри. — А воспоминания тёти Петунии говорят, что я в законном браке родился. Что скажете, сэр? Права была моя тётя — каждый похож на своих родителей. — Потом он посмотрел на застывшую компанию и остановил взгляд на покрывшегося красными пятнами Рональда. — Ну, что, Рон? Помог тебе «профессор» Локхарт, этот прославленный герой Ведьмополитена, найти ТВОЮ сестру?       Шестой Уизли, набычился со сжатыми кулаками, но его отец положил тому на плечо твердую руку и тихо ему рыкнул остыть.       — Ты, падаль грязнокровная, сам говорил, что слышишь голоса из-за стен? — сквозь зубы выдал его уже не самый лучший друг. — Мог бы уведомить учителей.       — Не только мог. Но и уведомил. Вот, пусть наша декан скажет сколько раз говорил ей, что за стенами замка ползает змея. И о том, что слышал я как КТО-ТО ЕЙ ШИПИТ убить кого-то. В клочке бумаги, что нашел в окаменевшем кулачке Гермионы, я прочитал о василисках… — Колективное «Ох!» прервало его. -… А потом, сам я нашел в туалете Плаксы Миртл дневник Тома Риддла…       На этот раз прозвучало коллективное «А-а-ах!». А директор Дамблдор подскочил на месте, весь поддавшись вперед.       — Где этот дневник, мой мальчик!       Имя «Том Риддл» внесло сумятицу в ряды преподавателей, даже миссис Уизли затихла. Лицо профессора Снейпа резко изменило оттенок с обычной желтизны на серый. Макгонагалл застыла, выпрямив спину, словно швабру проглотила. Её рука взметнулась наверх и захлопнула её рот, чтобы не завизжать. От ужаса наверно. Только её и так выпуклые, серого цвета глаза, продолжили свою жизнь, заметавшись влево-вправо, ища поддержку. А может и объяснение?       — Откуда я знаю. Мне помнится, что весь год Джиневра в нём писала и писала, пока не офанарела совсем. А я, между прочим, обращал внимание нашего старосты Перси, что что-то плохое с его сестрёнкой происходит, неспроста она ходит как сомнамбула не выспавшаяся. И не один раз. Но Перси меня посылал, каждый раз, далеко и надолго, уверяя меня, что он лучше знает Джиневру. Ну, раз так, я умываю руки.       — Я о дневнике спрашиваю, — напомнил директор.       — А-а-а, да. Я этот дневник нашел в унитазе и оставил под водой, на некоторое время. Подсушил и посмотрел, что такое интересное в нём Уизли нашла. Так там все листы были чистыми. Словно никто в нем ни буковки не написал. Я хотел вернуть его хозяйке, но на следующий день кто-то его украл. И мой сундук был весь перевёрнутый. Фотографии родителей из альбома были вытащены из своих гнёзд, остальное имущество разбросали, мантию-невидимку под подушку спрятали.       — Что вы такое говорите, мистер Поттер! — крикнула Макгонагалл. — Вы всё это выдумали. Я не верю…       — А позже вечером Уизли сидела в своем углу, в общей комнате, и снова царапала пером в дневнике. Так что, ничего я не выдумываю, мэм. Зачем мне это? Джиневра, никто другой, рылась в моих вещах и забрала, не спрашивая, то, что захотела. О-о-х-х. А ведь я не сообразил тогда и не пересчитал наличность в своём кошельке. Как только вернусь, немедленно это сделаю. Делаю себе в голове заметку, чтобы не забыл…       — Джинни не воровка, мальчик! — подал голос мистер Уизли.       — А меня, знаете ли, это совсем не интересует. Воспитание ваших детей не моя забота, мистер Уизли. То, что для меня важно, чтобы никто в моих вещах без спроса не рылся. Поэтому, я позабочусь поставить на своем сундуке защиту от воров. — Гарри оглянулся, прикинув настроение профессоров, вздохнул и сказал. — Если ко мне больше вопросов нет, господа, я откланиваюсь и ухожу. Не смею больше задерживать вас в поисках ВАШЕЙ дочери и сестры, господа Уизли.       — Её уже нашли, мистер Поттер, — тихим голосом ответил печальный отец. — Час назад ее нашел директор Дамблдор на полу в Тайной комнате.       Гарри округлил глаза от удивления.       — О! Значит это правда? Тайная комната реально существует и вы, профессор, знали где она находится. Как и кто в ней обитает. Взаправду там василиск ползет? А почему вы сами, раз имели доступ, не спасли Джинни?       — У меня были дела в Министерстве магии, — вздохнул Дамблдор. — Пришлось задержаться там на целый день. Но я надеялся на тебя, мой мальчик. Я был уверен, если что-нибудь случится, ты сможешь открыть…       Мысли разного направления молниеносно пролетели через голову Поттера, спутавшись в странном порядке.       — Что?! На меня понадеялись? А с чего бы вам на меня-то надеяться? Только… если вы всё заранее знали, профессор! — прервал он печальную речь директора. — И что в руках у Джинни опасный артефакт, и что с ней что-то плохое может случиться. Знали, но стояли в сторонке и отмалчивались. Видя, как вокруг нас происходят эти окаменения ВАШИХ студентов — вы продолжали молчать, ничего не предпринимая. По замку ползал василиск, вы могли это остановить, но бездействовали. Ждали, чтобы вместо вас, директора, детей охранял я? Ну-у, что сказать, это вообще… А прошлым годом вы спокойно допустили в школу одержимого Волдемортом учителя. Опять, всё знали, но молчали. Ждали удобного момента, чтобы приказать Рону подтолкнуть меня спасать Философский камень от Снейпа…       — Профессора Снейпа! — рявкнула Макгонагалл.       — Да, да, профессора Снейпа… Извините меня, профессор Снейп, сэр! Почему-то, с Квирелмортом должен был схлестнуться я, да? Это что было, попытка убить меня чужими руками? И вас тогда снова в замке не было. Себе алиби обеспечивали, да?       — Мистер Поттер, вы должны были…       — Ха! Я. Ничего. Никому. Не. Должен. Это вы все должны мне. Потому, что сидите здесь — вы, декан и замдиректора в одном лице, профессор Макгонагалл, получаете свою заработную плату, но в отсутствии профессора Дамблдора кто-то другой — не Я ли? — должен брать на себя вашу ответственность. Вы сами ДОЛЖНЫ были меры по спасению ВАШЕЙ ученицы предпринять! Хоть какие-то меры! — закричал Гарри и вокруг него засиял и безумно закрутился золотистый вихрь. — Потому что не я здесь на трёх должностях и за три оклада работаю. Я. Здесь. Учусь. Платно, как понял у своего поверенного в Гринготтсе. И немалые деньги вкладываю в своё обучение. — Гарри с удовольствием заметил побледневшее при упоминании слова «поверенный» лицо директора. — Опять повторяю свой вопрос — кто должен был всё это время за своей младшей сестрой приглядывать, заботиться о ней, охранять ее от неприятностей, помогать ей? Отвечаю — её четверо старших братьев, черт возьми!       — Мистер Поттер! — крякнула Макгонагалл, но он даже не остановился.       — А кто, согласно Уставу Хогвартса, должен всеми силами оберегать здоровье, благополучие и сохранность своих студентов? Директор, замдиректора, деканы, профессора. Вы клялись… ох. И ах. Вот же… — Его зеленые глазищи замерцали из-за стекол очков. — Понимаю, понимаю… Для вас Клятва преподавателя, почему-то не важна и не работает. Грипхук будет в восторге, ха-ха-ха!       Выражение веселой угрозы на лице возмущенного от всей души Поттера насторожили старого директора. Потому что, если тот и дальше будет развивать свою мысль и донесет до ушей Фаджа, ДМП или…       Гарри качнул головой и понизив голос почти до шепота, убив надежду директора увильнуть и в этот раз от ответственности:       — Я поня-а-а-ал… — поднял он свой указательный палец вверх. — Вы заняли пост директора Хогвартса не дав соответствующую Клятву, не так ли? А вы, профессор Макгонагалл, кому, поступая на должность преподавателя, клялись? А остальные деканы? Ай-яй-яа-а-ай! Не Уставу Хогварттса, а директору якобы, да? Я прав? — Побледневшие Дамблдор и его заместительница подтвердили брошенное вслепую предположение мальчика. — Вот почему вы всеми способами стараетесь перебросить на других, на меня в частности, все свои промахи. И не впервые... О, вам плохо? Откат словили? Что, за всё сразу? А я ничего не увидел, ничего не понял. Меня здесь не было. Слышите, господа деканы, семья Уизли? Я умываю руки и ухожу. Вся эта кутерьма не мое дело.       Уже у дверей он остановился, задумавшись. Потом повернулся и с суровым выражением лица медленно, слово за словом отчеканил:       — Слушайте мои последние слова — я запрещаю всем вам втягивать меня в каких-либо заведомо не мои дела. Я здесь, чтобы учиться быть магом, а не решать ваши дурно пахнущие делишки. Мои молодые родители умерли, спасая жизнь собственного сына, чтоб, я выжил, вырос и выучился. А не для того чтобы я умер, спасая жизни чужих, заведомо враждебных мне людей. Я приехал в школу колдовства постигать глубины магической науки. А мне в моем праве учиться, и-и-и… дружить со сверстниками, налаживать связи, найти себе достойную пару ОТКАЗАНО! Хогвартс мне в свидетели! Своим поведением вы хотите УБИТЬ меня, Гарри Поттера, чтобы могли спокойно тратить мои деньги — как вы однажды сказали, моё обучение оплачено отцом аж да седьмого курса - на лимонные дольки и глупые, клоунские наряды, да? Клянусь, что я — Гарри Джеймс Поттер, больше не позволяю втягивать меня в какие-либо устроенные кем-либо из вас всех, — он обвел рукой всех присутствующих в директорском кабинете людей, — игрища. И пусть виновные будут наказаны. Да будет так! И тряхнуло!..       Сперва, позолоченный трон выскользнул из-под тощей задницы Альбуса-много-имен-Дамблдора и он грохнулся на пол подиума. Потом неведомая сила подтолкнула того ползком двигаться к дверям кабинета. Длинная-предлинная борода мешала ему двигаться на четвереньках и старик падал то влево, то вправо. Но, тем не менее его целенаправленно что-то толкало к выходу.       Следом за ним потянуло сопротивляющуюся Минерву Макгонагалл, которая, выпучив глаза, пыталась что-то высказать по поводу своего ученика.       Дьявольский оскал Снейпа, скользящего, сопротивляясь, вслед за начальством, испугал студентов-гриффиндорцев и те скрылись кто куда, найдя подходящее для этой цели место. Мальчики Уизли затаились за спинами родителей, а Гарри присел за рабочим столом директора.       Дверь резко открылась и всех троих вытолкнуло на лестницу, которая загромыхала, уводя тех вниз.       — Альбус, Альбус, — взвизгнула миссис Уизли и юркнула за своим кумиром. — Ах, ты грязный мальчишка, что ты сотворил?       Из глубин колодца спиральной лестницы послышались вопли:       — Молли, собери мои вещи и принеси их в «Кабанью голову». В тайнике…       Но помочь уволенному Хогвартсом директору помочь она не смогла — её тоже начало выдавливать из директорской башни. Как и остальную семью Уизли. Всех их потянуло вслед за матерью.       — Ну, мистер Поттер, учудили вы своей клятвой, — хихикнул профессор Флитвик.       Они с Помоной Спраут поступили на работу еще при директоре Дипете, который строго соблюдал инструкции при назначению преподавателей. Клятва учителя и все такое.       — Пойти посмотреть, что ли? А, Филиус? — предложила Спраут и встала с места.       Гарри последовал за обоими профессорами, стараясь изображать невидимую и неслышную тень. Перешагнув порог замка, они увидели корчившихся и пытавшихся преодолеть вытаскивающую их силу Дамблдора с компанией. Появление ненавистного мальчика, сына школьного врага, Северус Снейп встретил поднятой палочкой. И, прежде, чем кто-либо мог его остановить, он рявкнул:       — Авада Кедавра!       И ничего. Словно его волшебная палочка в одно мгновение превратилась в обычную деревяшку. Он тряхнул рукой и повторил Смертельное заклинание. Опять облом.       — Ты-ы-ы, мерзкий, дрянн…       Снейп не смог договорить. Исчез из виду.       — Только с маглами такое бывает, — задумчиво протянул профессор по Чарам. — Если однажды и с Тем-которым повернете что-то такое, мистер Поттер, я возьму вас в ученики.       Тихое хихиканье Гарри Поттера поставило точку инциденту.