Шторм

На тёмных, мокрых крышах шумит свинцовый дождь, Дух моря флюгер крутит, стоящий, словно вождь. Металл оправы ржавый под ледяной водой Куёт каркас для лоджии, смирившись с пустотой. Мутной серой жидкостью булькает вода В водоканале с зеленью, заполненном сполна. Тяжёлое серое небо пускает тысячи слёз; Разум разящую хвору герой не воспринял всерьёз. Флакон чернильный в тумбе, тикают часы, Огонь танцует танго на фитиле свечи. Не разглядеть нам моря сквозь круглое окно, На чердаке чуть дует — Конра́до всё равно. Письмо давно написано, его никто не ждёт; Не думает об этом наш славный идиот. Хотел попасть к любимой, но пожирает тиф: Над его мансардой выжидает гриф. Тяжёлый воздух дует, и бесится флажок, Погода негодует в сей пасмурный денёк. И море беспокойно: одна волна другой Погоняет стаи, смирившись с пустотой. На пристани три лодки, привязаны давно. Они стоят там смирно — не пользует никто. Качаются в барашках, заброшенные дети, А так ведь им хотелось лететь сквозь морской ветер. Кораблями стали лишь в своих мечтах, Но наяву в сердцах лишь поселяли страх. Умытые волнами стояли день и ночь, Никто уже не в силах им ничем помочь. Тем временем Конрадо мысль овладела: И сердце застучало, и сердце заболело. Вдруг разум помутнел, застукало в висках — Отныне звук пропал тиканья в часах. В любовника мехами словно вдули пыл, Что о своей болезни он сразу позабыл, Выскочил из комнаты — спустился по трубе, Письмо без всяких марок лежит в его руке. На той бумаге слово, за ним ещё одно: Конрадо сплёл поэму — почти веретено. Он признавался в чувствах, во пламени любви! Но ей это не нужно, ей не до «игры». Давно она не с ним, давно она почует; Тем временем погода сильнее негодует: Сдувает плащ Конрадо — дедушкин оплот, Не думает об этом наш славный идиот. Бежит по тротуару, по плитке мостовой, Томящееся сердце крошится тоской, Письмо под плащ засунул — промокнет не дай Бог, И тот час же Конрадо немного занемог. Вот подбегает к пристани, лодки с нею близ, В лицо плевком ударил океанский бриз. Схватился за верёвку и крутит с силы всей, Отвязывая лодку, ждущую морей. Запрыгнул, раскачался, и чуть ли не упал — Ранее Конрадо в лодках не бывал. Вода плеснула в судно, ноги промочив, И оглянулся он, как будто с каланчи. Вёсла подобрал и принялся грести Навстречу морякам, пропавшим без вести, Навстречу волнам буйным и щепкам от доски, Навстречу скалам жёстким и небу без тоски. Болезный без рассудка в безумном море том, Одной ногой на дне мечтал лишь об одном. И то уж не свершится: письма́ его не ждут, В отсутствии принятия отсутствия нам врут. Холодным молотком ударила волна — Чёрно-синий гребень и бе́ла полоса, И скинула Конрадо в муть и пустоту, Ведь предписанья были пойти ему ко дну. Заполнилась грудь болью, горечью, водой, Маша́ руками в стороны морю выдал бой, Но лодку после встряски стихией в щепки сбило, Судьбу Конрадо быстро, заведомо решила. Флакон чернильный в тумбе, огонь дотанцевал, Круглое окно не зрит Девятый вал. Часы уже устали, пора им на покой, И стрелки тут же встали на циферке одной.