Разрушь меня

***

      Последние две недели были сущим адом. Нам удалось сбежать с Сектора 45 благодаря Адаму, который знал местность как свои пять пальцев. Его навыки, выработанные годами патрулирования, стали нашим спасением. Он точно понимал, где можно пройти незамеченными и какие пути окажутся безопасными. Дженна, с её поразительной способностью к маскировке, вела нас, как тень, скользя мимо патрулей. Она двигалась уверенно, её решительность была непоколебима, несмотря на осознание того, что этот риск мог стать для неё последним. Я испытывала безмерную благодарность. Они оба пожертвовали всем, что у них было — карьерой, безопасностью, возможностью оставаться в тени — ради меня. Вернувшись на базу, они знали, что уже не смогут действовать под прикрытием. Их глаза, полные решимости, заставляли меня помнить, что я не имею права разочаровать их. Это не просто долг — это моя внутренняя обязанность, рожденная из уважения и любви к этим людям.       Когда мы, наконец, достигли Эдема, мы сразу поняли, что его истинная природа была далека от того, что можно было бы назвать раем. Эта база, укрытая под землёй, напоминала скорее военный бункер. Она поражала масштабностью: высокие своды, сложные лабиринты коридоров и залы, где свет пробивался сквозь металлические решётки, рисуя на стенах странные узоры теней. Это место было создано не для спокойствия, а для борьбы, для тех, кто был готов принять вызов судьбы и не отступить. Я чувствовала себя частью этого мира — мира, где страх и надежда шли рука об руку.       Дженна вскоре удалилась, а Адам повел меня в кабинет командующего. Мы прошли по длинным, освещённым слабым светом коридорам. У стен стояли люди, их лица были полны напряжения и усталости. Но все они, казалось, несли в себе ту же решимость, что и Адам с Дженной. Когда мы подошли к кабинету Касла, дверь отворилась, и нас встретил высокий, сдержанный мужчина, его проницательные глаза изучали меня, будто заглядывая в самые глубины души. Его кабинет был обставлен скромно, но со вкусом: массивный стол из темного дерева, на котором лежали бумаги и несколько приборов, напоминающих о научных исследованиях. На стенах висели карты, испещрённые пометками и стрелками, а в углу стояла полка с книгами о военной стратегии и истории.       — Добро пожаловать в Эдем, мисс Аделайн Блэк, — произнёс он. Его голос был спокойным, но твердым, как сталь.       — Спасибо, что позволили мне быть здесь, сэр, — ответила я, стараясь сохранить твёрдость в голосе, хотя сердце билось в груди, наполненное решимостью. Я знала, что это моё новое начало, и готова была рискнуть всем, чтобы доказать свою ценность.       — Здесь мы собираем тех, кто готов изменить будущее, кто обладает силами и волей, чтобы бросить вызов судьбе, — продолжал он. Его голос был тихим, но каждая фраза звучала весомо.       — Что именно вы хотите изменить? — спросила я, чувствуя, как мой интерес постепенно перерастает в решимость.              Он посмотрел на меня внимательно, будто оценивая, насколько я готова услышать правду.       — Мы готовимся к войне, мисс Блэк. Войне за свободу, за право жить. Наши противники — это не просто люди. Они — олицетворение всего, что пытается нас сломить, уничтожить. Но с тобой у нас больше шансов.       — Я хочу помочь, Касл. То, что я видела в секторе 45, мне не нравится. Но я не хочу использовать свою силу во вред. Я учусь её контролировать.       Касл выдержал долгую паузу, его глаза были задумчивыми, но в них не было и тени сомнений.       — Мисс Блэк, я понимаю ваше нежелание причинять вред, но вы должны понять: жестокость, с которой мы сталкиваемся, не оставляет нам выбора. Война, — он остановился, сделав акцент на этом слове, — это не то, к чему мы стремимся. Война — это неизбежный ответ на мир, который уже сломан.       Его голос был глубоким, проникновенным, и каждое слово звучало как абсолютная истина.       — Наши противники используют людей как ресурсы, вытягивают из них последние капли жизни и свободы. Они не остановятся, пока не захватят всё. Чтобы остановить это, мы вынуждены бороться. Наша жестокость — это вынужденная мера. Когда перед нами стоит выбор — смерть или жизнь, мы обязаны выбрать жизнь. Но жизнь не приходит без борьбы, без боли, без жертв.       Я молчала, чувствуя тяжесть его слов. Я не была готова услышать это.       — Ваша сила, — продолжил он, делая шаг ближе, — может спасти многих, но в то же время она будет разрушать. Мы не можем победить, если не будем готовы идти до конца, если не примем, что иногда, чтобы создать что-то новое, старое должно быть уничтожено. Это жестоко, да. Но это реальность.       Он снова сделал паузу, давая мне время осмыслить его слова.       — Мы не сражаемся ради удовольствия, мисс Блэк. Мы сражаемся ради тех, кого мы любим, ради будущего, которое заслуживает быть свободным. Да, нам приходится принимать тяжёлые решения. Но это решения, без которых мы не победим.       Я стояла перед ним, ощущая смесь страха и уважения. Его слова, хотя и звучали холодно, раскрывали суровую правду мира, в котором я оказалась.       — Я понимаю, — наконец ответила я, пытаясь найти в себе силы принять его точку зрения. — Но мне нужно время, чтобы привыкнуть к этому.       Касл кивнул, его взгляд смягчился.       — Время у нас есть. Но не слишком много.             Я вышла из кабинета Касла, и гул голосов заполнил коридоры базы, отскакивая от стальных стен, как эхо, усиливающее каждый шорох. Повстанцы проходили мимо, их лица, ещё незнакомые мне, казались отстранёнными, словно тени, мелькающие на периферии моего внимания. Весь этот мир вокруг — холодный, странный, чуждый — не вызывал ничего, кроме смутного беспокойства. «Это не похоже на дом», — пронеслось у меня в голове, когда я окончательно осознала: отныне это моя новая реальность.       Мои шаги были тяжёлыми, а каждая встречная фигура напоминала мне о том, что я здесь чужая. Они смотрели на меня настороженно, и я видела, как страх отражается в их глазах. Некоторые отворачивались, проходя мимо, стараясь не задерживаться на мне взглядом. Я знала, чего они боятся. Все они слышали о моей способности, и эта мысль пронизывала меня как ледяной нож. Хотя я была в перчатках, невольно крепче обняла себя, словно стараясь спрятать свои опасные руки.       Я шла дальше, пока не оказалась у тренировочного зала. Через приоткрытую дверь я заметила Адама, погружённого в тренировку. Его движения были резкими и точными, удары следовали один за другим с почти механической точностью. На мгновение я задержалась у двери, наблюдая за ним. В каждом его движении чувствовалась сила и контроль, которые я так восхищала. Адам был единственным человеком здесь, который видел меня не как угрозу, а как живого человека, и это ощущение уюта и доверия стало для меня якорем в этом хаосе.       Когда он заметил меня, на его лице появилась теплая улыбка, та самая, что всегда умела проникнуть сквозь мои страхи и вернуть чувство уверенности.       — Эй, как ты? — спросил он, небрежно бросив полотенце на плечо и подойдя ближе.       Я закусила губу, стараясь подобрать слова, но они казались слишком тяжелыми.       — Всё слишком сложно, — призналась я, опустив взгляд. — Я не уверена, что смогу с этим справиться.       Его улыбка исчезла, уступив место серьёзному, вдумчивому выражению. Я отвела взгляд, чувствуя нарастающее беспокойство, и продолжила:       — Касл хочет, чтобы я начала использовать свою силу. Но я даже не уверена, за что борюсь... Кто я в этом мире?       Адам задумчиво посмотрел на меня, его взгляд пронизывал, но в нём не было осуждения — только поддержка и понимание.       — Знаешь, почему я здесь? — его голос стал тише, но твёрже. — Потому что система, которую такие люди, как Уорнер, выстроили, забрала у меня всё. Они уничтожили мою семью за то, что мои родители не хотели подчиняться их правилам. Они заперли невинных людей, таких как ты, за то, что они отличались, за то, что не вписывались в их шаблоны.       Он задержал на мне взгляд, полный боли и решимости.       — Ты борешься не просто за себя, Аделайн. Ты борешься за тех, у кого никогда не было шанса. За тех, кто не может постоять за себя. Я понимаю, что это страшно. Но иногда страх — это то, что помогает нам двигаться вперёд.       Его слова отозвались эхом внутри меня. Они звучали как истина, которой я так долго избегала, но которую не могла больше отрицать. Но вместе с тем они напомнили мне о том, что я так старательно пыталась забыть. Уорнер. Я пыталась избавиться от его образа, от того жуткого момента, когда его тело лежало в луже крови. Эта сцена преследовала меня каждую ночь, возвращаясь в кошмарах, мучая одними и теми же вопросами: «Могла ли я спасти его?» и «Простит ли он меня, если выживет?» Моя грудь сжалась от тяжести вины и страха. Я подняла глаза на Адама и, наконец, задала вопрос, который давно мучил меня:       — Адам, — мой голос звучал тихо, почти неуверенно. Я подождала, пока его взгляд встретится с моим. — Почему ты выстрелил в Уорнера? Это было необходимо?       Адам опустил взгляд, его плечи слегка напряглись, а лицо помрачнело.       — Я сделал то, что считал нужным. Он был угрозой для тебя... и для нас всех.       Его слова ударили меня, словно холодный ветер, и я почувствовала тяжесть в груди.       Он вздохнул и нервно провёл рукой по волосам, как будто собирался с мыслями.       —Я видел, как он смотрел на тебя, как он… Я… я не мог позволить, чтобы он навредил тебе. Он слишком много сделал зла. Я должен был остановить его, иначе он бы нас обоих уничтожил.       Я почувствовала, как внутри меня что-то сжимается. Он выстрелил в Уорнера не только из-за ненависти, но из-за страха за меня.       — Но, Адам, — прошептала я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал. — Я могла бы остановить его… иначе. Мы могли бы попытаться…       — Как? — он резко перебил, его голос внезапно стал громче, полон сдерживаемой боли. — Ты сама не знаешь, как контролировать свою силу. Я не мог рисковать. Я не мог позволить ему причинить тебе боль — Я не могу смотреть, как ты мучаешься из-за него, — тихо добавил Адам, его голос вновь стал мягче, но глаза оставались серьёзными. — Я пытался защитить тебя, потому что…       Но тут что-то пошло не так.       Один из участников — высокий парень с огненно-рыжими волосами,— совершил неверный шаг, и мощный всплеск энергии ударил по другому бойцу. Всё произошло так быстро. Солдат испуганно замер, а раненый, светловолосый мужчина с глубоким разрезом на груди, начал оседать на пол, хрипя от боли.       Не раздумывая, я бросилась к нему. Мое сердце бешено колотилось в груди. Инстинкты взяли верх, я не могла стоять в стороне, когда кто-то умирал. Я не успела подумать о последствиях, не вспомнила о своей способности, которая убивает при малейшем прикосновении. Всё, что я видела перед собой, — это кровь и страдание.       Мои руки коснулись его кожи, и я мгновенно застыла от ужаса.              Что я сделала?       Но вместо того чтобы почувствовать холодную волну смерти, которая обычно пронизывала моё тело, я ощутила нечто совершенно иное. Моё дыхание сбилось, когда что-то теплое и живое потекло сквозь мои пальцы. Внутри меня зародилась энергия, как будто я была сосудом, который внезапно начал наполняться изнутри. Тепло, мягкое, пульсирующее, словно свет.       Я посмотрела вниз на свои руки, чувствуя, как поток энергии выходит из них и вливается в раненого. Его дыхание замедлилось, а кожа под моими пальцами начала восстанавливаться. Это было невозможно. Я знала свою силу. Я могла убивать, но не исцелять.       "Это... не может быть," прошептала я, не в силах оторвать взгляд от его быстро заживающей раны. Чувство странной силы, наполняющее меня, было одновременно захватывающим и пугающим. Я чувствовала себя всемогущей, но и в то же время — страшно уязвимой. Это было нечто большее, чем я когда-либо могла себе представить.       Но затем энергия вдруг иссякла. Ощущение тепла начало угасать, и меня охватил холод. Мир вокруг начал расплываться, теряя форму и цвет. Моё сердце сжалось, тело ослабело, и я почувствовала, как ноги подкашиваются. Моё зрение затуманилось, и последние образы, которые я видела, — это благодарные глаза того, кого я только что спасла.       Я исцелила его... Последняя мысль промелькнула в сознании, прежде чем всё вокруг погрузилось в темную, вязкую пустоту.