Разрушь меня

***

      Утро встретило нас запахом дождя. Я достала из-под подушки маленький блокнот, который мне каким-то образом удалось спрятать от охранников. Блокнот был истрепан, с истончившимися от многочисленных записей страницами, местами размазанными чернилами. Он стал для меня не просто средством сохранения воспоминаний, но спасительной нитью, соединяющей меня с реальностью.       В этот момент я услышала тихий голос, прервавший мои мысли:       — Что ты пишешь? — прозвучал вопрос Адама.       Я подняла голову и увидела его на полу. Он сидел, прислонившись спиной к стене, смотря на меня из-под своих тёмно-каштановых кудрей. Его глаза блестели, но не от любопытства — в них читалась усталость.              — Так, — пробормотала я, убирая блокнот к себе в карман, — записываю мысли.       Он хмыкнул, приподняв одну бровь. Его ухмылка была лёгкой, почти неуловимой, но за ней скрывалось что-то большее. Он медленно провёл рукой по своей однодневной щетине, не сводя с меня взгляда.       — Мысли, говоришь? — переспросил он, слегка прищурив глаза.       — Что-то вроде этого, — ответила я, стараясь звучать незаинтересованно. Но внутри меня всё бурлило. Он был не просто сокамерником, и я чувствовала, что его вопросы касаются не только моих записей. Чтобы закончить этот разговор, я резко поднялась и приступила к своим ежедневным упражнениям.       Эти упражнения стали для меня ритуалом. Они помогали мне сохранить хотя бы физическую силу в месте, где дух мог легко ослабеть. Я наклонилась, делая несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить свой разум и контролировать поток мыслей. Адам наблюдал за мной молча и я чувствовала его взгляд на себе, как лёгкое, но неизбежное давление.       Когда я начала делать отжимания, пытаясь сосредоточиться на каждом движении, он наконец заговорил снова.       — Ты часто это делаешь? — спросил он, голос его был тихим, но каким-то настойчивым.       — Каждый день, — ответила я, не поворачивая головы. Движения были размеренными, чёткими, словно это был мой единственный способ доказать самой себе, что я всё ещё контролирую хоть что-то в своей жизни.       — Интересно… — протянул он, словно раздумывая. —Ты поддерживаешь форму, как будто готовишься к чему-то. К чему?       Я замерла на мгновение, услышав его вопрос. Вопрос, который, возможно, и я сама себе не задавала до сих пор. Зачем я продолжаю? Почему не сдаюсь? Я не знала, была ли это привычка или что-то большее.       — Я готовлюсь к тому, что рано или поздно мне придётся сделать выбор, — произнесла я, поднимаясь на ноги и вытирая пот со лба.       — Выбор? — повторил он, и его голос уже не был таким холодным. — Значит, ты всё-таки веришь, что у тебя есть будущее за этими стенами».       Я отвела взгляд к окну, где дождь всё ещё стучал по стеклу, как мерное биение моего сердца.       — Я не знаю, что меня ждёт, — сказала я, глядя на размытый за окном мир. — Но сдаться — это не вариант.       Адам кивнул, и в его глазах промелькнула тень одобрения.       Я не забыла свои вчерашние подозрения на счет моего нового сокамерника. Поэтому решила быть на готов и попытаться вытянуть из него еще что-то.       Я продолжала делать упражнения, хотя мысли о нем не отпускали меня. Я решила быть настороже и выждать подходящий момент, чтобы выяснить больше.       — А что с тобой, Адам? — спросила я, не прекращая движения, словно пытаясь обернуть свой вопрос в нечто безобидное. — Ты тоже готовишься к выбору?       Он усмехнулся, но не сразу ответил. Его молчание тянулось настолько, что я уже думала, что он проигнорирует мой вопрос.       — Выбор, говоришь? — произнес он наконец. Его тон был спокойным, но в голосе сквозила некая напряжённость. — Возможно. Но не все выборы зависят от нас. Иногда они предопределены теми, кто стоит выше нас.       — И что это значит? — спросила я, глядя ему прямо в глаза.       Не успел он ответить, как в камеру раздался резкий стук в дверь.       У сокамерника снова вопросы.       — Пора принимать душ, — сухо ответила я, разочарованная что нам прийдется отложить этот разговор.       — Душ? — переспросил Адам, будто и сам был удивлён внезапным вмешательством.       — У нас мало времени, — прошептала я — Надо торопиться.       Дверь распахнулась, и внутрь вошли два охранника. Они, как всегда, молча провели нас через коридор, толкая в спину, направо. Это был привычный маршрут — душевые находились в той стороне. Но сегодня что-то изменилось. Внезапно, один из охранников, не оглядываясь, приказал свернуть налево.       Моё сердце забилось быстрее. Я никогда не видела, чтобы нас вели в эту сторону. Левый коридор был мрачным, узким, и казалось, что здесь давно не ступала нога человека.       — Куда вы нас ведёте? — решилась спросить я, стараясь удержать голос спокойным, хотя внутри всё дрожало.       — Не ваше дело, — грубо ответил один из охранников, даже не посмотрев на меня.       Адам шагнул ближе ко мне, словно прикрывая. Я чувствовала его присутствие, и это придавало мне странное чувство уверенности.       Мы продолжали идти по узкому, сырому коридору. Стены были покрыты потёками влаги, запах сырости и чего-то гнилого витал в воздухе. Меня охватила паника, но я старалась не показывать это. Я не могла позволить себе слабость, не сейчас.       Наконец, мы подошли к стеклянной двери, ведущей в белую комнату, где стояли лишь стол и два стула. Я никогда раньше не видела её — она выглядела чуждой, словно не принадлежала этому месту. Охранники остановились перед ней, обменялись короткими взглядами, а затем один из них резко повернул ручку.       — Входите, — коротко скомандовал он.