Ледяная кромка отражения тепла

Прохоладно. Вода стекает от глаз по щекам и шее. Оказывается вода в унитазе просто невыносимо холодная для кожного покрова на лице, особенно если поношенная старая одежда летнего сезона явно не предназначенная для зимы не может согреть на протяжении всего учебного дня. Лединеют кончики пальцев от одной мысли, что обстановка может измениться, но окружение продолжит поступать и наступать не меняясь. Мелкая дрожь бьëт по нервам, из последних сил неконтролируемое тело подчиняется безхребетной воли разума, неустанно повторяющей и ожидающей счастливый конец. В зеркале проносится чья-то улыбка. Мимолëтно. Холодно. Мерзко. «Учеба позади». В лучшей компании собрались лучшие. Они с присущем им смердящим взглядом нажимают кнопку лифта, вознесущего их по головам, они полностью обмазаны дерьмом. Лестью. Зеркало начинает трещать. В отражении всë ярче вспыхивает улыбка, чёрные глаза счастья и тёмные силуэты в далике. Ким Дочка под прямым руководством Хан Мëн О. Где-то за спиной слышен шопот и гогот «коллег» над новой шуткой коллектива. Рядом с ним Ю Сан А, лучится оттеняя, все более закрепляясь за местом работника компании. А он точка, с которой начинается пустота. Бездна. Холодно. Зябко. Ким умывается только кусками льда, чтобы не омертвиться от отражения преследующего его каждое утро, каждую ночь. Преследующего его через каждую гладкую поверхность, изгибаясь, но упорно напоминающего о себе даже на кафельной плитке. На него смотрят. Жертвенно, счастливо, проникновенно, уверенно. Он облачëн в белое пальто, с чернильно-павшими крыльями и глубокими историями. Фигур за уверенной широкой спиной всë больше и больше. Холодно. От недосыпа вянут мысли. Больно. Резкий толчок и голова врезается в стекло электрички. На долю секунды новелла всей жизни о герое Ю Джунхëке возникает в пространсве, рябит в глазах, сменяясь профилем лица регрессора прямо перед носом, его резко очерчиными скулами и лисьими глазами лоб в лоб. Холодно от импульса головной боли и фантомного ощущения притяжения тела. Вагон наполняется людьми прогоняя образ ладоней на плечах и дыры в груди. Докча мерещится золотая нить от Ю Сан А. После каждого еë шага, шутки на иностранном языке с коллегами и мягкой улыбки при виде его. В областе лопаток жжëт, будто кости смещаются, позволяя прорасти чему-то тëплому. Ему страшно. Его тело уже не принадлежит ему, оно уже не его. Оно... В сознании хрустят крошкой метала меча, заметки телефона и разбитые кирпичи. На запястьях, шее и боках наливаются синяки. А в макушке дикой болью отдаëт что-то острое, будто черепную коробку разодвигают на две равные части. Он пытается вернуть себя. Обламывает рога, выдергивает перья, менять телефоны, спит в плотной одежде избегая ран на теле и притворяться нормальным. Закидываться таблетками успокоительного и снотворного собственного предписания. Хо... Но это тело уже не слушается, его тело не ег... Холо... Метро. Вогон. Работа. Дом. Зеркало. С ним, с персонажими новеллы и незнакомыми людьми. Вооружëнными до зубов, рвущихся через сколы. Холодно. Все счастливы. Кроме Докчи. Все держаться за него, а он стоит и что-то шепчет про стратегию сценария. Все яростны, кроме его с жертвенной улыбкой. Зависть клокочит в сознании Ким Докчи. Ненависть, обида, сожалению, бессилие врезаются с кулаком по всем отражающим поверхностям, пока не достигает зеркала в бедной иллюзорной ванной комнате. Хлопок. Щепки стекла осыпаются блоками на плитках. Солнечные мозаики пазла и строк букв озаряют поверхности и лопаются. Костяшки обливаются кровью на его руках кровь. Тепло. Кончики пальцев множества рук неизвестных, далëких личностей заспинных отражений достигают его тела в спасительные объятья, крепчайших хватках на шее, ногах, руках, крыльях и рогах. — Вспомнил? — потоком эха шепчат далеко знакомые голоса, пока спасительное обморочное сознание томной патогой заливает всë его естество. Тепло.