***
6 октября 2024 г. в 18:41
Lana Del Rey — Cinnamon Girl;
Cigarettes After Sex — Heavenly;
Lana Del Rey — Margaret (feat. Bleachers);
Billie Eilish — WILDFLOWER.
Первое прикосновение было скорее случайным. Второй курс не оставил их в стороне от вопросов крови, когда чистокровный Малфой впервые коснулся грязнокровки Грейнджер. Тогда он оттолкнул её в очередном споре с Поттером, когда она встала на защиту друга, даже не заметив этого прикосновения.
Драко был зол. Обращать внимание ещё и на случайные прикосновения не входило в его приоритеты, а вот взбесить Шрамоголового — да. Это стало его повседневной задачей на протяжении каждого курса, которую он со всей ответственностью выполнял.
Второе прикосновение он ощутил вполне отчётливо — хруст носа тому подтверждение. Хук справа от девчонки оказался сильнее, чем он предполагал, и боль тоже. В тот момент важнее было не показаться плаксой, поэтому Малфой умчал в подземелья — подальше от свидетелей своего позора.
Как же он был зол! Хотелось уничтожить эту заносчивую ведьму за то, что она посмела сделать!
Ударить его — наследника гордого рода Священных Двадцати восьми! И безнаказанно. Он знал, что даже если пожалуется Снейпу, дальше придирок к грязнокровке дело не зайдёт, но он хотел мести. И мстил. Пользовался любым удобным случаем, чтобы показать, что она — только грязь под его ногами.
Третье прикосновение случилось непреднамеренно.
Всему виной стало одинаковое задание по истории рун на пятом курсе и одна-единственная нужная книга. Как в дешёвых романах они коснулись ветхого корешка одновременно, соприкоснувшись пальцами. Тогда он отдёрнул руку с такой скоростью, словно его попытались заразить проказой. Именно поэтому остался с носом — Грейнджер, быстро сообразив, умчалась с томом расшифровки рун, а он всю следующую неделю проклинал её за заниженную оценку по предмету. Где это видано, чтобы грязнокровка обходила в учёбе чистокровного!
Четвёртое прикосновение случилось на последнем курсе. Подлец Слизнорт поставил их в пару на своём занятии. Крововосполняющее зелье, которое они должны были сварить, потрепало нервы обоим, но Малфою, конечно, больше. Неуклюжая Грейнджер умудрилась обжечься о ядовитый плющ в каморке Слизнорта, пока искала иглы дикобраза и щупальца растопырника. Ему как напарнику вменили обязанность спасти нерадивую студентку.
Матерясь на чём свет стоит, Малфой обрабатывал выделенными настойками руку пострадавшей. Он касался её с таким видом, словно оттирал подошву своих дорогих ботинок от налипшей грязи.
Правда, в голове были совсем противоположные мысли.
Возможно, прошедшая война изменила его восприятие, или последствия психологических травм оказались сильнее, чем говорили целители, но он, вопреки своему желанию, не чувствовал привычного отвращения. Скорее, был удивлён.
Кожа на ладони Грейнджер оказалась нежнее, чем у всех чистокровных девиц, побывавших в его руках. Это поразило его. Как и то, что ведьма приятно пахла — чем-то свежим, с солёными морскими нотками, словно пять минут назад она вернулась с морского побережья Италии.
Пятое прикосновение случилось через долгие пять лет. Символично.
Деловое рукопожатие после его возвращения в Великобританию и начала работы в Министерстве, когда её представляли ему как напарницу. Он был удивлён. От прежней Грейнджер остались только запах, хранившийся в воспоминаниях на самых отдалённых полочках его сознания, и мягкость ладони. Во всём остальном это была совсем другая девушка — незнакомая, строгая и очень уверенная в себе. Полная противоположность своей школьной версии.
В принципе с этого момента Малфой прекратил счёт. Не то чтобы до этого это было его целью, просто из-за постоянного контакта учёт каждого касания перевалил бы за тысячу, поэтому Малфой стал считать лишь значимые прикосновения.
И первое случилось через три недели.
Они сидели в засаде, когда проходящий мимо мальчик узнал в Грейнджер Героиню войны. Тогда в спину Малфоя полетело проклятие, которое ведьма отразила, закрыв его собой. Он ещё несколько дней помнил силу этого касания и рывок, который спас ему жизнь. Помнил и был благодарен.
Правда, отблагодарил в своём стиле — редкой книгой, подброшенной на стол девушки без записки, но он недооценил ум коллеги. Она вычислила его в два счёта и подарила второе значимое прикосновение: объятия. В благодарность за подарок.
Казалось бы, простое поведение благодарной напарницы, но Драко не ожидал этого. Точнее, не ожидал этого от неё. Или не ожидал своей реакции на объятия. Он пока не разобрался.
Третье значимое прикосновение случилось через несколько месяцев, и причиной снова стала работа.
Малфой убеждал себя, что пригласить напарницу на танец было умным ходом для выявления подозреваемого в толпе приглашённых на бал, но он не думал, что стоило руке Грейнджер оказаться в его ладони, а его пальцам — лечь на её талию, как все подозреваемые уйдут на второй план. Останутся только он и она, кружащие по танцполу под звуки старого вальса. В тот вечер они танцевали не один раз и не поймали преступника, но домой он возвращался с улыбкой.
Четвёртое прикосновение было покрыто скорбью. Его скорбью.
Чета Малфоев потеряла Нарциссу, и Грейнджер оказалась единственной с работы Драко, кто пришёл на её похороны. Он заметил ведьму только в самом конце церемонии, когда остался один у погребального камня своей матери. Она тихо подошла к нему, без слов взяла его руку в свою и молча стояла рядом — пока он сам не повернулся к ней.
Они не говорили. Глаза говорили за них. Её карие озвучивали поддержку, его серые — благодарность. Уже второй раз за довольно короткий срок, поэтому он даже не разозлился, когда Грейнджер, заметив его скупую слезу, стекающую по скуле, позволила себе стереть её подушечкой большого пальца. Возможно, он бы посчитал это прикосновение пятым, если бы не боль утраты, которая ныла в его сердце.
Пятым для него стало прикосновение защиты.
Неожиданное по всем раскладам, ведь он защищал её от пьяного в стельку Уизли. Рыжий придурок решил устроить сцену ревности в атриуме Министерства. Как понял Малфой — совсем необоснованную, ведь Грейнджер ушла от него два года назад и не давала поводов считать иначе, но работать приходилось с минимальным количеством информации, поэтому Драко просто укрыл девушку за своей спиной, за что и получил. Снова в нос. Слава Мерлину, на этот раз не от Грейнджер. Оказалось, рыжий бьёт даже слабее девчонки.
На этот раз она лечила его, возмущаясь и отчитывая его как нашкодившего подростка, а он… смотрел. Смотрел и изучал каждую уникальную черту её внешности, которую можно заметить, только находясь настолько близко.
Именно так он узнал, что в её карих глазах есть зелёные вкрапления у самого чернильного зрачка, что на носу — россыпь аккуратных веснушек, а в складке у губ прячется незаметная родинка, что в её волосах спрятаны выгоревшие на солнце пряди, отсвечивающие золотым проблеском при каждом преломлении света. И её смущение, розовеющее на щеках, он тоже заметил.
Шестое значимое прикосновение произошло на Новый год.
Когда, обмениваясь подарками на корпоративе, он медленно разворачивал свой презент и вдруг удостоился её поцелуя в щёку и счастливого танца вокруг него. Оказалось, для счастья Грейнджер нужно было первое издание Истории Хогвартса, которое она получила от него.
Малфою было всё равно, что ведьма приготовила ему в подарок, но девичья настойчивость заставила его всё-таки открыть свёрток.
Это оказалась серебряная шкатулка, которая особо не впечатлила его до момента, пока он её не открыл. Она была заполнена колдографиями его матери — с самого раннего возраста и до замужества. Грейнджер что-то говорила о том, что нашла эту шкатулку в доме Поттера на площади Гриммо, но он уже не слушал.
Он сжимал её в своих объятиях, шепча на ухо искреннюю благодарность и страшась.
Страшась ощущения себя рядом с этой ведьмой, ведь оно было подозрительно похоже на чувство счастья.
Седьмое прикосновение случилось через месяц.
Тогда, придя в себя после ранения каким-то мерзким проклятием, Драко решил, что Грейнджер, спящая у его постели с его ладонью в своей руке — видение или галлюцинация.
Но минуты шли, а картинка не менялась. Он даже перевернулся на бок, практически вплотную к ней, не шевеля занятой ладонью. Позволил себе коснуться завитков её волос свободной рукой, рассмотреть девичьи черты и даже не сразу заметить её открывшиеся, наблюдающие за ним глаза. Только столкнувшись взглядами, Малфой понял, что его поймали с поличным, и теперь его черёд краснеть. В тот раз она впервые сказала ему, что испугалась. За него. За то, что он пострадал, защищая её.
А он понял, что сделал бы это ещё раз.
Восьмое значимое прикосновение произошло ровно через пятнадцать дней.
Тогда они столкнулись с Асторией Гринграсс, и та после приветствия стала расспрашивать его о трудностях работы с грязнокровками.
Грейнджер ответила за него. Что-то резкое и совсем неприятное — судя по реакции девушки. Правда, насладиться произведённым эффектом Драко не смог. Кучерявая ведьма умчалась в Министерство, сверкая пятками, а он поспешил за ней. Почему-то ему было важно дать ей понять, что чистота крови для него уже давно совсем не важна. И извиниться. Ему позарез нужно было перед ней извиниться.
Он нашёл её в неприметном чулане на их этаже. Зная, что именно там она переживает свои эмоциональные состояния, он пришёл туда, не рассматривая других вариантов. И оказался прав.
Правда, она хотела его выгнать и даже слушать не желала. Но ему повезло, что он сильнее.
Сжав дерущуюся ведьму в своих руках, он высказал ей всё, что хотел. Даже немного больше, потому что в порыве эмоций с его губ, помимо извинений, сорвались и признания. Признание в том, что она стала ему другом. Человеком, чьего присутствия рядом достаточно для его спокойствия.
Он помнил её огромные шоколадные глаза, неверяще вглядывающиеся в его лицо, пока фразы несуразными обрывками срывались с его губ. Она смотрела на него как на восьмое чудо света, пока он заботливо, едва касаясь её кожи, утирал слёзы с её щёк. Тогда он впервые заботился о ком-то кроме себя, и ему это понравилось.
С тех пор он позволял себе заботиться о своей напарнице немного чаще. Ему нравились её улыбка, благодарный взгляд и застенчивый румянец, разливающийся по коже от простого стаканчика кофе.
Она стала платить ему тем же.
Кусок её пирога, что она пекла по выходным, теперь ждал его на рабочем столе каждый понедельник. Новые перья оказывались там же, когда она замечала их нехватку после написания им очередных отчётов. Бодроперцовое зелье — в шкафчике раздевалки, когда он пришёл на тренировку сопливый как чёрт после очередной засады.
Она окружила его таким теплом, словно он стал для неё важным человеком.
И узнать наверняка хотелось безумно, но Драко дико опасался.
Разочаровываться в собственных ожиданиях ему хотелось меньше всего, и он принял решение ждать, а ждать пришлось недолго.
Девятое значимое прикосновение случилось в день, который Малфой хотел обвести чёрным в календаре. День, когда он опростоволосился по всем фронтам. Не выбил новые данные от свидетеля. Наводка от, казалось бы, проверенного источника дала сбой. Допрос собственного отца, который за всё время, проведённое в Азкабане, стал настоящим безумцем и напоследок наговорил кучу мерзких вещей.
Вишенкой на торте стал отчёт, который он переписывал трижды, потому что начальник придирался к каждой формулировке, поэтому, завалившись домой после вечера, проведённого в баре, Драко хотел вдоволь упиться собственной горестью в одиночестве, когда в дверь робко постучали.
Он точно никого не ждал, поэтому, кажется, даже немного протрезвел, увидев на пороге её.
Смущённую, неуверенную, переминающуюся с ноги на ногу. Она спросила разрешения войти, и он, конечно же, не смог отказать.
Оказалось, весь вечер Грейнджер провела за размышлениями над его делом и пришла поделиться найденными несостыковками.
За бокалом вина она обращала его внимание на настолько незначительные вещи, что поначалу он сомневался, но крупица за крупицей формировавшаяся картина явно показала, где он ошибся, и с найденным ответом она пришла к нему. Дала в руки решение, ничего не попросив взамен.
Он был благодарен. Наверное, даже больше чем просто благодарен, потому что, провожая ведьму к камину, не удержался и стиснул её в объятиях, касаясь её шелковистых волос.
В последнее время ему нравилось обнимать её. Вряд ли ему симпатизировало само действие. Скорее, симпатизировали она и её реакция.
Она мило приподнималась на носочках, чтобы дотянуться до его плеч, и казалась в его руках такой миниатюрной.
Малфой поймал себя на мысли, что отпускать её каждый раз хотелось всё меньше. Из-за этого объятия становились всё дольше, а неловкость после — всё явственнее, но он не мог позволить себе лишиться этого маленького огонька счастья. А он зажигался в его сердце только в её объятиях. Тогда, когда тандем тепла и запаха её тела укутывал его своей вуалью, скрывая от всех невзгод.
Десятое и обнуляющее прикосновение случилось только через два с половиной месяца.
Всё это время Драко анализировал себя, своё поведение и реакции на эту кудрявую ведьму. Он стал замечать, как много времени они стали проводить вместе, как в их общении появилось больше тактильности и доверия.
Теперь взять Грейнджер за руку в атриуме или заснуть на плечах друг друга перед ночной сменой казалось так же естественно, как есть овсяную кашу на завтрак. Только вот ток, бегущий по его венам от каждого её прикосновения, был ему непонятен.
Как самый недоверчивый исследователь он стал фиксировать свои реакции на прикосновения других людей и через несколько дней понял, что такая реакция организма — только на Грейнджер, и это было не единственное, что его пугало.
Ещё были симптомы странного желания улыбаться, когда она заходила в помещение, повышенное сердцебиение, когда она обращала своё внимание на него, и стремление стать поводом её улыбки. Он знал, предвестниками какого чувства являются эти эмоции, но даже в мыслях боялся признаться себе в этом.
Всё изменилось в ту ночь, когда на его галеон поступил срочный вызов. Он быстро собрался и уже через четыре минуты был на месте. Полностью разрушенное Адским пламенем здание открылось его взору быстрее, чем слух уловил крики. Крики пострадавших и его коллег, прибывших на место взрыва.
Все работали как слаженные часы. Каждый знал свою зону ответственности в таких ситуациях и занимался своей работой. Малфой не был исключением.
Смело встав в ряд авроров, разбирающих завал с помощью левитации, он усердно работал, параллельно разыскивая взглядом знакомую кудрявую голову. И нашёл.
Даже быстрее, чем ожидал, но не в том виде, к которому привык.
Её левитировали из здания на носилки колдомедиков, полностью покрытую сажей и кровью. Она не подавала признаков жизни, и эта картина остановила его сердце.
Он не помнил, как добрался до девушки, не помнил, как выцепил из толпы главного колдомедика и криком заставил осмотреть напарницу. Драко не помнил, как, не дождавшись помощи, сам трансгрессировал с её телом на руках в Мунго и не помнил часы ожидания.
Он стал соображать только тогда, когда ему позволили пройти в её палату и он услышал ровное, но такое тяжёлое дыхание.
В ту ночь он забылся сном на собственной руке, сжимающей девичью ладонь. Проснулся только через несколько часов от практически невесомого касания к своей щеке, вырвавшего его из лап беспокойного сна. Открыв глаза, он встретился с пристальным шоколадным взглядом, изучающим его черты. Хотел подняться, но девичья ладонь, покоившаяся на его лице, остановила этот порыв, поэтому он заговорил. Кажется, говорил долго, высказывая всё, что бередило его душу, а она слушала. Внимательно, вникая в каждое произнесённое им слово и не теряя нити высказываемых претензий. Периодически она устало улыбалась, виновато извиняясь своими глазами, и гладила. Гладила его лицо и волосы, не догадываясь, какое чувство крепнет в его груди от этих прикосновений.
Он замолчал, не справившись с эмоциями, на самом деле не высказав и половины испытываемых чувств. Умолк, позволив говорить только взгляду, и кажется — она поступила так же.
Малфой не знал, сколько они так пролежали, ведя безмолвный диалог друг с другом и с самими собой. Также он не знал, кто первый двинулся в сторону другого, скользя по ткани постельного белья.
Он был первым или она — стало неважно, когда их губы встретились в неуверенном касании.
Именно так и случился их первый поцелуй. На больничной койке, с ворохом неозвученных чувств и сомнений в мыслях обоих, обнуляющий всё, что было между ними до этого.
После случился период сомнений. Его, конечно же.
Он всё не мог поверить, что из всех более выгодных вариантов Гермиона Грейнджер выбрала его.
В период этого самобичевания даже свои чувства он убирал на второй план. Разве могут они значить так много, если принесут ей только испытания? Роман с бывшим Пожирателем смерти определённо не добавит ей баллов в карьере, и это он знал точно. А вот быть тем, кто разрушит все амбиции ведьмы, хотелось меньше всего.
Тогда его уставший мозг выдал, по его скромному мнению, идеальное решение: избегать.
Избегать её, избегать себя, своих мыслей и своих чувств. Он топил своё решение вечерами в выпивке, стремясь скорее забыться в алкогольном сне, потому что там она была с ним. Рядом. И вся его.
Может, именно это состояние и сыграло с ним злую шутку, когда через неделю его пряток Грейнджер очутилась в его квартире. Появившись из вихря зелёного пламени камина, она показалась ему очередным видением, и он опростоволосился. Поступил так, как позволял себе только во снах — сгрёб девушку в свои руки, покрывая поцелуем её сочные губы. Только когда она стала отвечать, путаясь пальцами в его платиновых волосах, Малфой понял, что сон слишком реален, но оказалось уже поздно. Она не отпустила. Стиснула в своих объятиях, обрывая все пути к отступлению, и только тогда он позволил себе открыться. Сказать о своих зарождающихся чувствах и страхах, искренне веря, что они напугают и её, но истинная гриффиндорка не поддалась. Сказала, что и так боролась с собой слишком долго, чтобы сейчас отступать. Она испытывала то же, что и он, но, в отличие от Драко, не боялась ответственности.
В тот вечер она ушла, оставив его со своим озвученным решением, позволяя ему сделать окончательный выбор.
И он сделал выбор. На следующее утро он поцеловал её на виду у всего Министерства, показывая своё решение не только ей, но и всем окружающим, открывая в их жизнях период волнующих прикосновений.
Почему волнующих? Да потому, что теперь каждое их прикосновение друг к другу волновало их.
Они как школьники прятали сомкнутые ладони под столом на собрании.
Прятались сами в пустых кабинетах и кладовках в каждую свободную минуту, чтобы побыть вдвоём.
Драко сомневался, что окружающие не понимают, чем они занимаются в такие моменты уединения. Всё-таки их внешний вид выдавал их с головой.
Налитые кровью губы от поцелуев, вечно взъерошенные волосы и довольный блеск в глазах — давно признанные всеми признаки глубоко влюблённого человека, но он был не против. Пусть он часто выглядел довольно глупо, зато был счастлив.
Их первая близость произошла довольно спонтанно. Драко не давил на девушку и ждал, когда она будет готова вывести отношения на новый уровень сама, но как обычно недооценил собственные чувства.
Её появление на очередном рабочем корпоративе в изумрудном, струящемся по её телу платье в пол снесло ему голову. Причём окончательно и бесповоротно. Малфой практически не дышал, когда эта роскошная девушка подошла к нему в фойе Министерства, оставив поцелуй на его губах в знак приветствия. Дальнейший вечер он помнил весьма сумбурно.
Короткие отрывки диалогов, и то, только если обращались к нему непосредственно. Дискуссии — опять же, только если спрашивали его мнение.
Все эти разговоры казались настолько неважными на фоне одной увлекающей всё его внимание ведьмы, что он, не дожидаясь окончания вечера, предложил ей сбежать, и она, к его удивлению, поддержала это предложение.
Они сбежали в небольшой ресторанчик неподалёку от квартиры Грейнджер, где провели потрясающий вечер, дразняще касаясь друг друга лишь кончиками пальцев. Увлёкшись беседой и вкусной едой, волшебники очнулись только тогда, когда официант сообщил о скором закрытии. Тогда он как истинный джентльмен проводил её до дома, чувствуя, что обоим совсем не хотелось расставаться. Так и получилось.
Их поцелуй на прощание затянулся, повышая и без того высокий градус состояния обоих. Они могли остановиться, пересилив свои инстинкты, разойтись в разные стороны до завтрашней встречи, но не сделали этого. Не смогли или не захотели — в тот момент это не имело значения.
И те мгновения Драко помнил во всех подробностях.
Весь путь от парадной двери до квартиры девушки, с привкусом её губ на своих. Её руки, освобождающие его от одежды, и её глаза, полные возбуждения. Все прикосновения дрожащих пальцев и издаваемые звуки.
Все ароматы её кожи и сладкие стоны. Её пылающее тело под его ладонями и его ощущения от её обжигающих прикосновений. В тот момент Драко казалось, что он научился летать. Без метлы и крыльев, поднимаясь с каждым поцелуем и снятым элементом одежды всё выше, устремляясь, кажется, в неизведанный космос — к самим звёздам. Его тело плавилось от чувств, которые бушевали в его сердце, а её вкус подсаживал на зависимость.
Раньше ему казалось, что он был эгоистичен в своём удовольствии, но с ней всё происходило наоборот. Её удовольствие стало его приоритетом на эту ночь, и стоны ведьмы, звучавшие как музыка для его слуха, подсказывали, что с поставленной задачей он справлялся. В минуты её максимального удовольствия он полюбил своё имя. Оно так красиво срывалось с её губ, звуча на грани стона и крика наслаждения, пока он умирал в её руках и возрождался от её поцелуев, теряя остатки разума. Их единение было чистым волшебством, живой энергией, текущей по их телам, разжигая настоящую потребность друг в друге и любовь. Искренняя, такая чистая и честная, она вербовала их сердца, пока они, уставшие и выдохшиеся от блаженства и сладкой неги, успокаивались в объятиях друг друга.
Следующие месяцы, проведённые вместе, были олицетворением сказки.
Такой, о которой обычно пишут в книгах и стихах, посвящая им самые тёплые чувства и слова. Казалось, что их история с каждым днём только набирала обороты. Чувства и эмоции зашкаливали, и Драко даже боялся перегореть, но с каждой пройденной вершиной их отношения только крепли.
Конечно, как у любой пары, у них были ссоры. Из-за тяжёлых характеров, часто сопровождаемые битьём посуды и горшков с ничем не повинными растениями, но за ссорами всегда следовало примирение. Нередко громкое и крикливое, но чаще эмоциональное и чувственное как невесомые прикосновения. В такие моменты ему казалось, что они — одно целое, и все невзгоды им по плечу, если они вместе.
Спустя полгода после начала отношений Грейнджер переехала в его квартиру, и с того момента он полюбил каждый день. Теперь они начинались с её прикосновений и поцелуев, а заканчивались её чувственными стонами.
Малфой понимал, что чувство, испытываемое к ней, уже давно переросло границу простой влюблённости и стало чем-то гораздо большим, но признаваться он не спешил. Решил, что это произойдёт, когда придёт время, и случилось это, как, возможно, всё в их отношениях, спонтанно.
В тот день Грейнджер спешила на встречу с подругой. Уже убегая в коридор и открывая входную дверь, она выкрикивала пожелания хорошо провести день.
Он хотел ответить тем же, но, помимо пожеланий, с его губ сорвалось и признание. Драко помнит то оцепенение, когда, сам не веря в то, что решился на уже озвученные слова, обернулся и увидел не менее ошарашенную ведьму.
Тогда она ответила ему взаимностью и несколько сотен раз попросила повторить сказанные им слова, нетерпеливо касаясь его лица. От количества произнесённых «Я люблю тебя» у него случился настоящий передоз чувств, потому что она вторила ему теми же словами.
Период любви, начавшийся на самом деле раньше их словесных признаний, теперь был с ними каждый день. Это чувство согревало их сердца, иногда разгораясь до пожара, а иногда успокаиваясь до тления, но оно никогда не угасало.
Они стали неразлучны как те самые попугаи-неразлучники, проводящие каждую минуту своего свободного времени со своей парой.
Тогда Малфой решился на следующий шаг.
Волнительный для каждого мужчины, потому что он собирался предложить ей своё сердце.
Подготовка и выбор кольца были для него довольно нервными. Он всё искал то, чего она будет по-настоящему достойна, и после нескольких неудач решился сделать всё сам. Найдя желанный камень, Драко проводил ночи за набросками и эскизами того, что так ясно рисовалось в его воображении. Доверив работу проверенному ювелиру, он был искренне счастлив тому, что получил в итоге. Звёзды сошлись, и картинка из его головы теперь стала реальностью, поблёскивающей на солнце из бархатной шкатулки.
Преклонить колено и предложить свою руку Драко сумел только через пару недель, на праздновании собственного дня рождения. Тогда разум подсказал ему, что её согласие будет самым лучшим подарком, а дальше — всё как в тумане.
Отчётливо он помнил только свою дрожащую протянутую руку и её слезящиеся, тёплые глаза.
Она согласилась. Дрожа как осиновый лист, она опустилась на колени напротив него и дрожащим голосом ответила: «Да».
С того вечера кольцо блестело на её безымянном пальце, а Драко помнил то волнительное касание, когда металл скользил по её коже.
Они решили не тянуть. Какой в этом смысл, если оба не мечтали о пышном торжестве, а хотели уединения и скромности?
Малфой организовал всё за две недели, позволив своей будущей супруге решить только вопрос с гостями и выбрать цветовую гамму церемонии.
Словно это было только вчера, он помнит, как волновался, собираясь на собственную свадьбу. Его поддерживали самые близкие, но волнение всё равно скользило по его венам. Шокированный разум подбрасывал ему странные мысли о том, что Грейнджер не выйдет к алтарю или скажет «нет» и убежит в закат. Сейчас он понимает — это были обычные страхи любящего человека. После церемонии Гермиона призналась, что боялась, что так поступит он. Глупышка, и он такой же глупец.
Тот день Драко помнил вспышками — яркими, светлыми, полными счастья. Он помнил, как она шла к нему в своём красивом белом платье, как дрожала, когда они касались рук друг друга под слова о вечной любви. Он запомнил, как дрожал сам, надевая ей на палец обручальное кольцо, и как всплакнул, слушая её клятву — это он тоже помнил.
Оказалось, его память хранит столько памятных мгновений, соединённых между собой как пряжа. Достаточно вспомнить первое воспоминание о ведьме, и остальные подтянутся из глубин памяти за тянущуюся связующую нить, светящуюся её именем, теплом и ароматом.
Целая история, начавшаяся со школы и их первого прикосновения, сумевшая привести их в эту точку.
Точку, где время для них остановилось на пороге новой главы их жизней. Мгновение, когда судьбы менялись, а чувства рикошетили сердца обоих, ведь в эту секунду происходило обнуление их судеб, а белокурый мальчишка, разделяющий их жизни на «до» и «после», появившийся на свет менее пяти минут назад, даже не догадывался, какая длинная история предшествовала его появлению.
Ведь для него жизнь только начиналась.
С самых первых, тёплых и полных любви родительских прикосновений.
Примечания:
Буду рада вашим отзывам после прочтения истории!❣️
