Халява, приди!

– Халява, приди! – оглашает округу громкий голос Альберто, наполовину высунувшегося из окна общежития и размахивающего зачётной книжкой. Братья Катершванцы поддерживают его такими же громкими криками, но изнутри комнаты, пока Паоло пытается прорваться к окну, чтобы тоже выполнить незатейливый ритуал, а позади них Арно почти сползает под стол от смеха. Сидящий по другую сторону стола Валентин тяжело вздыхает и опускает взгляд на конспекты: согласно заявленным условиям, кричать требуется всего четыре раза, и слишком долго это продлиться не должно. Так что он может утешить себя тем, что наблюдать этот ритуал для успешной сдачи завтрашнего экзамена, по крайней мере, лучше, чем ещё час слушать, как его одногруппники матерят друг друга на все лады на талиг, кэнналийском, бергерском и даже дриксен, которого Арно предположительно нахватался от своего приятеля Руппи. Предположительно, потому что, будучи знакомым с Рупертом лично, Валентин изрядно сомневается в том, что тот вообще знает некоторые использованные Савиньяком выражения. Арно, впрочем, всегда отличался творческим подходом к нецензурной брани, с него сталось бы часть ругательств придумать на ходу. Сделав себе мысленную заметку позже уточнить у соседа по комнате этимологию некоторых незнакомых выражений, Валентин снова углубляется в написание конспекта – или, по крайней мере, пытается, потому что именно в этот момент с одного из верхних этажей раздаётся ответный крик: – Да тут я, тут, чего орёте! От неожиданности Берто роняет зачётку вниз и с горестным воплем чуть не сигает за ней следом, но его в последний момент останавливают мощные руки близнецов. Разом передумавший призывать таким же образом халяву Паоло соглашается сходить с ним вниз и поискать зачётку, пока Арно, уткнувшись лбом в столешницу, пытается унять начавшуюся от смеха икоту. С тяжёлым вздохом Валентин снова отрывается от конспекта и, вытянув руку назад, хватает с полки холодильника бутылку воды, чтобы швырнуть её прямо в друга. Тот привычно ловит бутылку, не глядя, за мгновение перед тем, как получит удар по лбу, и благодарно кивает, откручивая крышку. – Нужно завтра положить в обувь, под пятку, пятисуановую монетку, – вспоминает очередную примету Норберт. – И в аудиторию заходить с левой ноги, – добавляет Йоганн, – а ещё дверь левой рукой открывать и билет тоже брать левой! – А разве не нужно, наоборот, правой, чтобы правильный вытянуть? – с сомнением тянет Арно, отрываясь от бутылки с водой. – Это разные ритуалы, придётся выбрать какой-то один, – глубокомысленно изрекает Норберт, присаживаясь за стол и открывая собственную зачётку, чтобы начать увлечённо чертить в ней что-то карандашом. – Это что, домик? – удивлённо смотрит на его творческие потуги Арно. – На удачу, – поясняет Норберт. – На удачу лучше посолить, – заявляет с порога Паоло, сразу направляясь к кухонным шкафчикам в поисках нужной специи. – Да мою ещё только посолить не хватало, и можно в банку закатывать, – мрачный Берто размахивает мокрой зачёткой, не обращая внимания на недовольство одногруппников, по которым попали брызги – днём шёл дождь, и было мало шансов, что под окнами общежития зачётка промахнётся мимо лужи. – Высуши её на батарее, – советует Арно. – И утром положи на подоконник, под рассветное солнышко, – внезапно вспоминает новый ритуал Йоганн. – А дальше? – с подозрением смотрит Салина. – А дальше надо сказать заговор: "Солнце в дом вступает, в зачетку хорошие отметки привлекает!" – охотно поясняет за брата Норберт. – Эти ваши стихотворные ритуалы всегда звучат как надувательство, – зевает Паоло, раскручивая найденную банку с надписью "Соль" и недоуменно заглядывая внутрь: – Это что у нас тут? Шадди? Валентин роняет на пол ручку и с возмущением смотрит на Арно: – Ты спрятал мой шадди в банку из-под соли?! Я его три дня уже ищу! – Мог бы и в магазине поискать, если так сильно приспичило, – ничуть не смущается его гневом Савиньяк. – Я же говорил тебе, что пить по семь чашек шадди в день нельзя! – Мне некогда ходить по магазинам и искать нужный сорт шадди, когда у нас сессия, – огрызается Валентин, пытаясь взглядом отыскать на полу утерянную ручку. – Ты всё равно пьёшь свой шадди по пути в универ, потом между парами и когда возвращаешься в общагу, – Арно поднимает закатившуюся под батарею ручку и передаёт её Придду, примирительно улыбаясь. – И это единственная причина, почему я тебя не убил из-за его отсутствия, – бурчит Валентин, без особой, впрочем, злости: он и впрямь в последнее время слишком налегает на бодрящие и энергетические напитки. – О, я ещё один заговор вспомнил! – восклицает Альберто, наконец пристроив на батарее зачётку так, чтобы она перестала падать. Он подскакивает к столу, отбирает у опешившего Арно недопитую бутылку с водой и переливает её в стакан. – Так, что там было, – бормочет Салина, прикрыв глаза и с видом заправской гадалки-шарлатанки принимаясь водить руками над стаканом с водой: – Сдача успешная, тебя призываю. Везенье и удачу, вас вызываю. День мне хороший обеспечьте, да новостями отличными порадуйте. Отметку отличную я получаю, учёбу на пять заканчиваю. – Последнее не в рифму, – тут же находит Арно повод для критики. – Да почему вообще должно быть в рифму? – возмущается в ответ Берто. – Я что, должен был сказать "заканчива́ю"? – Заговор должен звучать складно, – поддерживает Савиньяка Йоганн. – Ну свой тогда вспомните, – фыркает Салина, отпивая воду из стакана. – Я вспомнил, что надо на ночь положить учебники и конспекты под подушку, – говорит Ноберт. – О, и ещё голову не мыть! – восклицает Паоло. – Это чтобы знания из головы не вымылись. – Чтобы знания из головы не вымылись, – не выдерживает наконец Валентин, захлопывая тетрадь с конспектом, – нужно для начала завести там хоть какие-нибудь знания! – А ты предложи тогда другой ритуал, подейственней, – с вызовом произносит Паоло, облокачиваясь о подоконник. Остальные переглядываются и с любопытством смотрят на Придда, который в ответ лишь приподнимает бровь: – О, я знаю очень действенный ритуал для сдачи экзамена. Меня ему научила матушка ещё в раннем детстве. – Ну-ка! – Йоганн нетерпеливо подходит ближе, а Берто откладывает стакан с "заговорённой" водой. – Перед самой сессией, – зловещим шёпотом произносит Валентин, опуская руку на тетрадь с конспектом, – когда все заговоры испробованы и все другие методы оказались провальными, – он поднимает конспект и замахивается им, – надо просто взять и выучить предмет, который собираешься сдавать! Тяжёлая тетрадь летит прямиком в разинувшего рот Норберта, который неловко хватает её одной рукой, прижимая к груди. – Это самый скучный ритуал в мире! – громко ржёт Арно, раскачиваясь на стуле. – Да, ты портишь всё веселье, – тут же поддакивает Берто. – А вы напрасно слушаете Савиньяка, – обманчиво спокойным голосом отвечает Валентин, – он, в отличие от вас, все билеты знает. – Что?! – от возмущения Арно чуть не падает со стула, в последний момент ухватившись за вовремя предложенную руку Йоганна. – Неправда, я ничего не учил! – Хорошо, давай проверим, – Придд складывает руки на груди и ухмыляется: – Билет девятнадцатый: вычисление моментов инерции сложных фигур. – Применив формулы переноса осей инерции, можно определить момент инерции сложной фигуры, алгебраически суммируя… – тут же отвечает Арно и перебивает сам себя ещё более возмущённым возгласом: – Эй! – Так ты всё знаешь! – не менее яростно взвивается в ответ Берто. – Да я честно не учил! – по горячим оправданиям Савиньяка можно подумать, что обвинили его по меньшей мере в предательстве родины, а не в знании своего профильного предмета. Он, чуть нахмурившись, вдруг поднимает голову и сердито тычет пальцем в грудь Валентина: – Это ты учил! Вслух! – Вербальное повторение способствует лучшему усвоению информации, – невозмутимо отвечает Придд, аккуратно отводя в сторону чужой палец. – К тому же я прочитал ответы вслух всего один раз. Не моя вина, что ты их все запомнил. – Так и что нам теперь делать? – разочарованно тянет Паоло, как будто спасти их от провала на завтрашнем экзамене могло только полное и непременно всеобщее отсутствие каких-либо знаний. – О, вы можете поучаствовать в древнейшем студенческом ритуале, – саркастично откликается Валентин, – он называется "Выучи все билеты за одну ночь". Я вам даже конспект подготовил, у вас есть около шести часов, так что удачи, не будем мешать. С этими словами он выходит из общей кухни, утягивая за собой ошарашенного Арно, который молчит всю дорогу до их комнаты, и лишь оказавшись внутри, вдруг спрашивает: – Как ты узнал? – Что именно? – выгибает бровь Валентин, делая вид, что не понял вопроса – любимая тактика Савиньяка, пускай испытает на себе. – Ты знаешь что! – фыркает в ответ Арно, но всё равно поясняет: – Как ты узнал, что я всё запоминаю с одного раза? Придд тяжело вздыхает и садится на кровать: – В первый учебный день рядом с кафедрой вывесили расписание занятий на весь семестр. Ты глянул на него один раз, не записал, не сфотографировал и потом больше туда не возвращался, чтобы посмотреть – и ни разу с тех пор не перепутал занятия, ты стабильно "забываешь" только о тех предметах, которые ненавидишь. – Ну и что, может, я туда возвращался, когда ты не видел, – не сдаётся Савиньяк, с размаху плюхаясь на свою кровать и сбрасывая обувь. – Да? Ну тогда ты бы знал, что уже на следующий день расписание перевесили на информационный стенд. Существование которого ты игнорируешь настолько, что до сих пор не знаешь, где он находится, – Валентин знает, что попадает точно в цель, потому что Арно с досадой морщится, явно не имея в запасе оправдания на этот случай. – А ещё ты никогда ничего не записываешь, но ни разу не перепутал ничьи заказы, когда твоя очередь закупаться в магазине; помнишь темы семинаров и курсовых работ всей группы; не готовишься к тем предметам, по которым нам читают нормальные информативные лекции, потому что помнишь всё, что сказал преподаватель, и… – Ладно, хватит, я понял, – Арно поднимает руки, демонстрируя, что сдаётся, и отворачивается на кровати к стене, накрываясь одеялом с головой. Он молчит какое-то время, так что Валентин уже начинает думать, что неугомонный сосед просто уснул, когда тот тихо произносит: – Даже мои братья этого не заметили, а я жил с ними почти двадцать лет. Валентин подавляет очередной тяжёлый вздох в зародыше, чтобы Арно ничего не услышал, и с досадой морщится: братья. Ну конечно. Следовало догадаться. – Твоих братьев здесь нет, – так же тихо, но как можно более жёстко отвечает он. – Тебе не надо ничего им доказывать и совершенно точно нет никакой необходимости делать что-то им назло. Особенно – заваливать экзамены. Хватит дурака валять, я знаю, что ты поступил сюда ради себя, а не ради них. Он отворачивается, чтобы выключить свет – и чтобы не видеть, как вздрагивает и выпрямляется спина Арно при его словах. Валентин не нанимался ни в проповедники, ни в психотерапевты, но он готов произнести эти слова ещё столько же раз, сколько Арно нужно будет их услышать. – А теперь спи, я знаю, что ты не способен функционировать по ночам, – отрезает он, милосердно позволяя тихому ответному «спасибо» затеряться где-то между этими словами.