клубок ниток

Проходит четыре дня с ночного сражения. Целых четыре дня. За это время они втроем (Сиба, Шаль и Тихиро) успевают убраться подальше от этого места, съездить к знакомому Сибе подпольному медику, который не задает лишних вопросов, а потом отправиться в одно из временных убежищ за городом, где Сиба говорит, что им всем нужно набраться сил. Подразумевает он, в основном, конечно же Тихиро, потому что в первые два дня тот не просыпается вообще, слишком истощенный боем и потерей руки. Шаль в этом смысле везет больше; ее природа подразумевает под собой отсутствие каких-либо травм, и, пусть она тоже устает от ужасающей недели в лаборатории, сейчас она чувствует облегчение. Ее спас Тихиро!.. Опять. Сиба обещает, что с ним все будет хорошо, но Шаль верит ему в трудом — тот весь бледный, а без своего плаща в постели он выглядит неожиданно намного меньше, чем она помнит. Нет той статной черной фигуры, есть просто юноша. Пока Тихиро спит, Сиба наспех покупает ей одежку на смену, включая разноцветные толстовки с разными животными, вместе они заказывают самой вредной и вкусной пищи на дом, Шаль спит в удобной и мягкой постели (постели Тихиро, у него под боком, но он точно не станет возражать, она уверена!) — в общем-то, эти два дня, несмотря на беспокойства, проходят очень даже мирно. Но потом заканчивается второй день, и следующей ночью Тихиро наконец открывает глаза. Ему, наверное, больно. Но он ни за что в этом не признается. Шаль видит это по тому, как он хмурит брови, как становятся заметней морщинки на переносице, потому что Тихиро, очевидно, часто хмурится. Как выступает у него на лбу пот. Он почти не встает с постели, и Сиба часто просит Шаль выйти, вероятно, меняя повязки. Она не понимает, зачем он прячет от нее нечто такое. Она видела отрезанную руку там, у лаборатории. Она видела вещи намного хуже, включая собственные отрубленные конечности. Теперь для нее подобное зрелище даже не страшно — так, обычные будни. Но она все равно послушно соглашается, потому что Сиба, вестимо, пытается оперировать нормальной логикой, которая их троих, как бы иронично это не звучало, не касается вообще. Может быть, Шаль еще ребенок, но она уже многое знает и понимает. К своему сожалению. Но раз уж у нее есть возможность лечить раны, она должна помочь Тихиро! Хотя бы попытаться. Он ведь старался ради нее. Он может сколько угодно говорить, что это не так, но об этом по секрету говорит Сиба, и Шаль понимает сама. Тихиро почему-то очень не любит раскрывать то, что он заботится о других, видимо, думая, что за холодной маской проще скрыть эмоции, но они вместе уже несколько дней, и Шаль начинает видеть небольшие проблески искренности в его лице. Как он улыбается взглядом, когда она приносит ему суп на подносе, или как позволяет спать рядом. Тихиро очень хороший человек. Кто знает, что случилось бы, не встреться они!.. И потому Шаль рада. Мама говорила, что свой секрет она должна доверить только самому важному человеку, и Тихиро для нее, пожалуй, именно такой. Этой ночью она тоже приходит к нему в комнату. Сложно сказать, спит ли Тихиро. Он всегда дремлет очень чутко. Иногда ей кажется, что он вообще никогда не смыкает глаз и только притворяется, что отдохнул, потому что в ночь их знакомства она видела, как он якобы спал рядом, но Хинао (по телефону, она все еще в больнице) рассказала ему, что он ушел из комнаты, как только Шаль сама погрузилась в дрему. Но эта загадка окажется неразгаданной, потому что как только она проникает к нему в комнату, она чувствует на себе пристальный взгляд, пусть даже тут царит темнота. Но Шаль не пугается. Не настораживается, не смущается, ничего не происходит. Она проходит к его постели и забирается на нее, садясь рядом с Тихиро, а потом зажигает лампу на прикроватном столике. Он же смотрит на нее внимательно, но очень устало. У него круги под глазами. Он плохо спит из-за боли. Сиба говорит, что раны после первого боя с Содзе уже поджили, и потому снимает повязки с лица, но Шаль все еще видит незажившие царапины. Сегодня он без рубашки, наверное, потому что вечером у него был небольшой жар. У него все тело в ранах, старых и новых. И они не заживут как на Шаль, останутся уродливыми следами прошлого. Она вопросительно протягивает руку. — Можно? — Не спится? — не отвечает Тихиро, но вместе с тем позволяет ей обхватить пальцами культю. — Сиба-сан опять ушел на разведку. Не люблю спать в тишине, — это правда. Ей проще уснуть под звук включенного телевизора. Одной ночью она даже уснула рядом с ним, и он отнес ее к себе, будто отец, которого у нее никогда не было. Кажется, он тоже за нее беспокоится, пусть и не умеет это показывать. — И столько мыслей… — О чем? — У соседей есть кошка! Хочу ее погладить. Ты ее видел? Тихиро улыбается уголком рта и качает головой. Он заметно морщится, когда пальцы Шаль касаются обрубленной руки. Каждое прикосновение к изувеченной конечности причиняет ему боль, она знает. А еще она знает, что понемногу ее способности работают, потому что во время ее попыток вылечить ему руку боль понемногу утихает. Она знает. Она спрашивала, и Сиба-сан тоже. Тихиро ответил честно, это было видно по его глазам! Шаль знает, как неприятно, когда тебе отрезают руку. Иногда ей хочется сказать Тихиро, мол, не переживай, я это пережила, и ты переживешь, но она один раз сказала это Сибе, и эффект был убойный. Кажется, такие вещи лучше при взрослых не произносить. Да и вообще при людях. Лечение напоминает попытку распутать клубок ниток. Когда Шаль лечит себя (например, возвращает себе ноги, которые отрезали люди Содзе), она постепенно распутывает этот клубок, пока тот не превратится в тонкую нить, и в этот момент ее ноги возвращаются обратно. Сиба говорит, что ментальные проекции помогают освоить магию проще, и она чувствует гордость за то, что додумалась до такого сама. Но рука Тихиро — это не просто клубок, это целый шар ниток, которые она все распутывает и распутывает, но те никак не заканчиваются. Но она старается, каждый день! И даже сейчас. Вновь тянет за ниточку, но все никак не выходит довести до конца… Наверное, на себе просто проще это делать. Она гладит руку Тихиро и придвигается к нему поближе. Затем заглядывает в глаза. — Ты ведь не злишься? — На что? — Ну… Это ведь из-за меня тебе плохо. — Нет. Мне плохо из-за Содзе. Не ты меня ранила. — Но он ранил тебя из-за меня! — Из-за меча, — шепчет Тихиро. Он опять врет. Опять перекладывает ответственность. Сейчас скажет, что пришел в замок ради клинка, и Шаль тут ни при чем. Но Шаль прекрасно знает, что это не так. Тихиро наверняка бы подождал, пока не выздоровеет, если бы дело было только в мече. Но после пяти дней без сознания он, полумертвый, пришел спасать именно ее. И даже принес бургер. — Правда не злишься? — Нет, Шаль. Я не злюсь. — Болит поменьше? — Немного, — улыбается он. Сиба говорит, что иногда отсутствующую конечность можно почувствовать, будто это она зудит, и тут даже силы Шаль не помогут. Ей не понять — ее конечности всегда возвращаются, даже если это очень больно. Но Тихиро — не она, в нем нет крови Кенаги. Он страдает от боли, которую Сиба называет фантомной. Надо больше учиться. Чтобы вернуть руку быстрее. — Как ты себя чувствуешь? — Очень устал. Прошло четыре дня. — Хочешь попить? Или поесть? Сиба говорит не кушать на ночь, но Сибы тут нет! — Не надо. Спасибо. Все в порядке. А ты как? Сиба-сан тебя не мучает? — Это я его мучаю! — Шаль намеренно злобно смеется. — Мы вчера так спорили, какой канал смотреть! — Ага, я слышал. — Ой, мы тебя разбудили? Прости! — Все в порядке, — улыбается Тихиро. — Не могу же я только спать. Шаль вздыхает и продолжает гладить его по руке, чувствуя, как распутываются ниточки дальше. Интересно, получится ли у нее вернуть целую руку? Будет ли эта рука такой же сильной? Тихиро долго тренировался, скорее всего новая рука будет немного слабее. Как новые ноги и руки Шаль. Это будет уже не та рука, которой он держал молот, что дал ему его папа… Интересно, что думает об этом сам Тихиро? Но она решает не спрашивать. Просто осторожно смотрит ему в глаза. Тихиро, кажется, дремлет. Он прикрывает глаза, его дыхание размеренно. Но он еще не спит, хоть все эти два дня он, хоть и очнулся, только дремлет и иногда ест. Наверное, ему очень плохо. Но он даже не грустит. И Шаль становится так обидно. Он ведь такой хороший! Совсем этого не заслужил. Вот бы ему повезло, вот бы он собрал все мечи!.. Интересно, позволит ли он ей остаться рядом с ней? Чтобы она каждый день говорила ему: «доброе утро!», а Тихиро улыбался ей в ответ и кивал. Может, ей даже удастся вылечить шрам у него на лице. Ну если он позволит, конечно. Она опускает руки и затем тихонько — если он вдруг уже спит — спрашивает: — Можно сегодня тоже поспать рядом? — Да. Только с левой стороны. Тут не так больно. Послушно Шаль переползает на другую сторону кровати, подныривает под одеяло и пристраивается под боком у Тихиро, тот же обнимает ее левой рукой и прочесывает пальцами волосы, неумело гладя. Рядом с ним тепло. Наверное, это нехорошая теплота, но Шаль все равно, потому что она верит Сибе-сану — а тот сказал, что с Тихиро будет полный порядок. И она за этим присмотрит! Потому она кладет голову ему на плечо и закрывает глаза, чувствуя, как поглаживания вскоре прекращаются. Наверное, он тоже медленно засыпает. Она устраивается поудобнее и пытается обнять его, вспоминая мамины слова про поиск собственного счастья. Может, мама имела в виду вовсе не это, но Шаль — счастлива. И, значит, она попытается сделать Тихиро счастливым тоже.