Хлоп!

Хлоп! Странно, что никто больше даже не поднимал глаз, услышав этот звук. Это стало такой неотъемлемой частью жизни в NCIS, что Тони не мог удержаться от мысли, что другие агенты в здании больше бы волновались, если бы не слышали его. Это балансировало на грани немыслимого, серьезно - частота, с которой ладонь его босса соприкасалась с его многострадальной головой. Что, интересно, по мнению Гиббса, он делает, а? Учится играть на барабанах? Если бы NCIS понадобился саундтрек, что было бы, кстати, неплохой идеей, раз уж он об этом подумал… Может, даже тема спецагента Диноззо? И правда, какие возможности! Ладно, в любом случае, Тони мог понять желание некоей фоновой музыки, но неужели глухие удары правда необходимы? Серьезно? Пока же практически ни дня не проходило, чтобы когда его голова не пострадала от раздражения его босса. Пройдите по офису в любое время, в любой день, и, скорее всего, услышите характерный звук. Хлоп! "Не спи, Диноззо!" Хлоп! "Прекрати, Диноззо! Хлоп! "Соберись, Диноззо!" О, да. Саундтрек к жизни Энтони Диноззо. Трагично, не правда ли? Может, ему стоить отрастить волосы. Смягчить удары. Но нет, он не из тех, кто носит длинные волосы. Одной мысли о реакции стажера было достаточно, чтобы отказаться от этой идеи. Он высмеивает МакГи, а не наоборот! Но серьезно. Он федеральный агент. У него есть достоинство, в конец концов. Даже слишком много, согласно Зиве, но что она знает? И разве его не должен больше заботить способ, каким Гиббс выказывает свое недовольство? Разве он не должен настаивать, чтобы с ним обращались как с опытным федеральным агентом, а не с нашкодившим щенком? - От этого ты чувствуешь себя нужным, - сказала однажды Эбби. И это правда. Потому что те несколько раз, когда Гиббс был действительно рассержен на него, и не ударял его по голове? Это было хуже всего. Он мог выдержать быстрый подзатыльник, без проблем. Это означало, что он прокололся, но они двигаются дальше. Чаще всего брошенное "Сделаешь это еще раз, Диноззо…" было даже не нужно. Потому что Тони знал. И, что более важно, Гиббс знал, что он знал. Но было несколько раз, всего несколько, когда ожидаемого подзатыльника не следовало. Когда вместо того, чтобы занести руку или отреагировать на факт, что его старший агент зажмурился и вжал голову в плечи, практически приглашая его найти цель, Гиббс лишь молча смотрел на него. И вот это Тони едва мог вынести. Он был готов на что угодно, только чтобы этот молчаливый, разочарованный взгляд никогда больше не был направлен на него. Так что, по-своему, Эбби была права. Когда ожидаемого подзатыльника не следовало, Тони казалось, что чего-то не хватает. Не то, чтобы он когда-нибудь признался в этом. - Это американский обычай. Знак привязанности, - сказал он Зиве, когда она с изумлением увидела это в первый раз. Чего она не знала - что Тони начинал действительно верить, что это правда. Это же не жалко, нет? Когда взрослый человек воспринимает так шлепок по голове? И эй, может, он и ошибается. Может, с помощью подзатыльников Гиббс всего лишь хочет заставить его замолчать. Но почему-то он в это не верил. Потому что, когда остальные видели только подзатыльник, Тони замечал гораздо больше. Замечал, как слегка смягчаются глаза Гиббса, что для того могло считаться весельем. Замечал едва заметную полуулыбку, когда он отпускал очередную плохую шутку или непонятную ссылку на фильм. Видел сдерживаемый смех, иногда, или скрываемое беспокойство. А иногда, если ему очень везло, видел что-то, что могло быть гордостью. Кроме того, как он сказал стажеру, "Бывают подзатыльники и подзатыльники". И, хотя он сказал это с той самодовольной и высокомерной усмешкой, призванной раздражать МакГи, это тоже правда. Потому что не все подзатыльники Гиббса одинаковы. А Тони считал себя кем-то вроде эксперта в данной области. Есть подзатыльник "Хватит валять дурака и за работу, Диноззо", разумеется, но есть и подзатыльник "Ну да, ты умничаешь, но это было забавно", сопровождаемый закатыванием глаз и еле заметной усмешкой. И, конечно, есть еще один. Который он получал пару раз – в камере после обвинения в убийстве, выходя из себя после тяжелого дела, - который говорил: "Успокойся, Тони. Ты не один". И был еще тот подзатыльник, когда он лежал в больнице с настоящей, реальной чумой. Который он никогда не забудет. Гиббс не стал сентиментальничать, слава богу, но от того тихого, напряженного "Ты не умрешь" что-то в животе Тони скручивалось в тугой узел каждый раз, как он об этом вспоминал. Потому что, хотя он никогда не признает это вслух, это могло быть единственным, что не дало ему тогда сойти с ума, думая о шансах на выживание. Потому что это могло показаться обычным делом стороннему наблюдателю, но Тони слышал то, что не говорилось вслух. И та тень подзатыльника вернула достаточно нормальности под жуткий синий свет изолятора, чтобы его успокоить. Кроме того, Тони знал еще кое-что, что не знал никто больше: он помнил самый первый раз, когда его голова и ладонь Гиббса вошли в близкий контакт. МакГи и Зива предполагали, что виной был один из его неуместных комментариев. И технически, они были правы. Но это было гораздо больше. Вскоре после того, как Тони начал работать в NCIS, они закончили тяжелое дело. Не первое его трудное дело, конечно, но, по каким-то причинам, это действительно вывело его из равновесия. Он пытался скрывать это за улыбкой, но тогда он еще не знал, каким проницательным может быть Гиббс. - Ты в порядке? – спросил его новый босс. Тони еще не слишком хорошо его знал, и не был уверен в своем положении. Так что, конечно, он отмахнулся со своей обычной бравадой, спрятавшись за шутками и улыбкой, чтобы не отвечать на вопрос по-настоящему. Кроме того, он не хотел, чтобы его босс посчитал, будто он не подходит для этой работы, в конце концов. Тони уже не помнил, что за остроту он отпустил, но никогда не забудет ответа Гиббса. Мгновение его босс смотрел на него тем пронизывающим взглядом, которого Тони со временем научится бояться, затем очень обдуманно зашел ему за спину и ударил по затылку. Было не больно. Вообще-то, по стандартам Гиббса, это было определенно мягко. Но этого хватило, чтобы привлечь его внимание, что и было важно. Ошарашенный Тони молча уставился на босса округлившимися глазами. Гиббс, не убирая руку с его затылка, наклонился ближе и сказал очень тихо: "Твое притворство на меня не действует, агент Диноззо". Он не добавил ничего больше, но рука слегка сжалась, и, не будь это Гиббс, можно было бы назвать это ободряющим пожатием. И Тони видел понимание и сочувствие в пронзительных голубых глазах. И, хотя Гиббс ушел, бросив только "Иди работай, Диноззо", почему-то Тони стало намного лучше. Так что да, может, Тони читал между строк, видя привязанность в непрекращающихся подзатыльниках. Потому что он знал Гиббса. А главное, что надо знать о Гиббсе – дело не в том, что он говорит.