Браконьер

Могильный свет от фонаря в окно стучится, Обременяет хладным взглядом худу дверь, И окровавленную кисть прижав к вещице, Сошёл с тропинки ночью браконьер. И по следам его багровый след тащился, А на спине, никак иначе, шкура волка: Теперь и в чаще леса не щемился, Но до сих пор не чувствовал восторга. А жажда крови пробуждалась с каждым часом, Пока белейший шар над зверем был. Не веривший когда-то детским сказам, Крестьянин в ужасе пред дьяволом застыл. Едва похожий на кошачий жемчуг-глаз, Ни разу не моргнув за это время, Следил, как будто сам с собой борясь, Он нес в зубах заточенных, как в ножнах, бремя. Во взгляде отражалось сожаление И вместе с ним же жажда мести и крови́. А человек, застыл как при молении, Не поведя густыми, черными бровьми. Окаменение пропало первым с сердца, А на очах уж появились редки слёзы. И парень чуть попятился с инерции, Уже моля о рае в сладких грёзах. И вдруг услышалось, как рвётся рядом воздух, И прямо сбоку шеи остриё Застыло на весу, как в горле ужас: «Остановилося такое-то зверьё?» Разбив колени о покрытую камнями землю, Начав рыдать и благодарность выражать мужчине: «Я слову Вашему любому внемлю, И буду Вам служить не хуже псины». И облизал свои сухие губы браконьер, Во тьме ночи не видел острого оскала. И утащил охотник в глубь своих пещер, Убить парнишку было просто мало... И по сей день слышны из шахт тех крики. Ушёл народ с тех проклятых домов. Не знаем, продолжает ли парниша муки, Ведь тот, кто сунется туда — уж не уйдёт.