Тайна зелёных рукавов и другие истории

Молоденькая жена графа Алоиза Дю Амель лежала в гробу, украшенном множеством свежих цветов и окружённом пудовыми свечами. В темной зале было жутко холодно и мрачно. Монах-доминиканец читал над ней заупокойные молитвы. Звали его брат Люка и был он личностью весьма выдающейся и неординарной. Ещё в юности приняв монашеские обеты данного ордена, он вскоре разочаровался в последователях его основателя Доминика. Его бесконечно возмущала ненасытная алчность аббата, чревоугодие и пьянство братии, ненавидевший его и презрительно именовавшей “святошей”. Люка находился в обители какое-то время только ради книг, запертых в библиотеке, куда имели доступ немногие, будучи обучен грамоте юноша полюбил книги и научные исследования, его пытливый ум искал ответы на многие вопросы устройства Вселенной. Потому он вскоре покинул злополучную обитель и стал капелланом на судне, пережил на море множество опасных приключений. Завершилось все тем, что он единственным выжил в кораблекрушении и после того вернулся на родину в Лотарингию, где его родной брат служил в канцелярии у герцога, будучи счетоводом и переписывая указы его светлости. Брата звали Жозеф Гийон, он был не беден и оборванный скиталец Люка обрёл наконец таки пристанище в его доме. Там он продолжал заниматься наукой, много писал, учил детей в школе арифметике и естествознанию. Среди них была и единственная дочь брата, его родная племянница Эжени. Рано оставшись без матери, девушка выросла на попечении старой кормилицы. Жозеф души не чаял в дочери и она ни в чем не знала у него отказа. Впрочем это была благоразумная особа, в свои шестнадцать лет отвергавшая многие казалось бы выгодные партии. И вот, стоя у гроба несчастной Алоизы, брат Люка думал о том, что племянница-то - ее ровесница. И не дай Бог ее бы постигла такая участь! Лекарь, осматривавший тело покойной, не обнаружил никаких следов насильственной смерти. И все же она была убита. Доминиканец был в этом уверен. Синие звёздочки сосудов на страшно бледной коже и черные тени под глазами говорили ему о том, что вероятно девушка была отравлена. И ему захотелось выяснить, кем и почему. Здесь следует отметить, что это была третья жена графа Анри Дю Амеля. Предыдущие две скончались точно так же - скоропостижно и загадочно, прожив с мужем в браке всего по полгода. Все трое чем-то были больны, шепталась прислуга, и здесь явно нечисто. Потому как приводил их граф в свой замок здоровыми, розовощекими, жизнерадостными девицами. Люке предстояло выяснить, что же с ними происходило в этом замке. Надо признаться, у него уже был опыт в подобного рода расследованиях, в минувшем году он избавил от виселицы одного подозреваемого, доказав судье, что виновен совсем другой человек. К такому выводу его привели основанные на логике собственные умозаключения. Теперь он был другом судьи, оказавшегося на удивление неподкупным и тем порадовавшего нестяжательного доминиканца. Однако он сейчас не спешил к другу со своими догадками, для начала ему нужно было побеседовать с хозяином замка и его достопочтенной матерью. Анри Дю Амель годился своим несчастным жёнам в отцы, ему уже минуло сорок лет. Могучий как дуб, он мог похвастать отменным здоровьем. Не желая выглядеть старым, он как-то покрасил свою седую бороду краской, купленной у иноземного купца, тот божился, что борода будет черной, цвета вороньего крыла под масть не начавшей седеть шевелюре графа. Но она вышла синей! И не смывалась ничем! В этом-то весь и ужас, графа прозвали в округе Синей бородой, над ним потешались, но его же и боялись. Особенно в свете последних событий, после череды смертей его жен. Вряд ли теперь нашлась бы в герцогстве хоть одна дама,мечтающая выдать замуж свою дочь за синебородого вдовца, не взирая на все его богатства, а он по слухам был богаче самого герцога Лотарингского. Итак, Люка смело вошёл в покои графа, поклонился и сказал, за чем пришел: - С Вашего позволения буду продолжать чтение молитв о покойной Вашей супруге ещё месяц и закажу о ней мессу в аббатстве, - угрюмый вдовец молча вынул из кошелька, прикреплённого к поясу, несколько золотых монет для пожертвования. - Но это ещё не всё, - неожиданно продолжил монах, - здесь как видимо не обошлось без нечистого. Умереть в самом расцвете сил! И ведь не она одна! О мой Бог! Я должен Вам чем-то помочь, Ваше сиятельство. Позвольте взглянуть на комнаты покойной и, подготовившись, провести обряд изгнания. - Кого? - граф Дю Амель подозрительно взглянул на него из-под косматых бровей. - Нечистого, Ваше сиятельство. Я уверен, он гнездится где-то в доме! - "Не переигрываю ли я?” подумал Люка. Ему хотелось выглядеть убедительным, но хозяина видно не проведешь. В это время в высоком кресле зашевелилась старуха, затрясла головой в красивом траурном уборе с мантильей. Она была сухощавой, жилистой, маленькие глазки ее смотрели с хитрым прищуром. Одета она была очень богато, черный бархат ее одеяния был расшит золотым позументом, украшен драгоценными камнями. На поясе старая графиня держала большую связку ключей от всех кладовых замка. Все было ей здесь подвластно, Люка сразу понял, что она - главная в доме. С этим нужно считаться. Он вежливо поклонился и сказал: - Простите, госпожа, я всего лишь смиренный бедный монах и не дерзаю без Вашего позволения… - Отчего же? - прошамкала она, - я отношусь с уважением к вашей вере. Но для начала пройдёмте в библиотеку. Есть одна вещь, которую вы должны знать. Монах был заинтригован. Что они ещё здесь придумали? Граф раскрыл перед ним на столе старый манускрипт в кожаном переплете, пояснив: - Это летопись нашего рода Дю Амель. Взгляните-ка, здесь есть прелюбопытнейшая запись двухсотлетней давности: 1278 Anno Domini. Вот, - он провел толстым пальцем по строчке, - наш предок Гвидо, восемнадцатого дня апреля месяца ехал на лошади в город, обругал и ударил кнутом переходившую ему дорогу старую цыганку в лохмотьях. Та, обернувшись, изрекла проклятие на весь род: не будут доживать до старости ваши жены, не будут родить детей, род вымрет. Что и происходит со мной сейчас, - закончил он со вздохом, а Люка подумал: “ Что же прежние потомки Гвидо двести лет благополучно плодились и размножались, а с тебя вдруг началось? И меня определенно держат за простака, будто я не вижу, что страница вписана в манускрипт недавно, чернила не выцвели, бумага недостаточно пожелтевшая.” Но вслух ничего не сказал, ещё раз выразил свои соболезнования и ушел. В комнаты покойной Алоизы его так никто и впустил. А ее предшественницы Жюстин и Катрин, интересно, тоже жили там? И что же там есть такого, что скрывают ото всех старуха с сыном? В раздумьях он вернулся домой. С кухни доносился аппетитный запах лукового пирога и бараньей похлёбки, повар старался вовсю. Жозеф был ещё на службе, его дочь музицировала у себя в комнатах, играла на арфе и лютне. После обеда они с нянькой пошли на прогулку, а вернулась девушка в слезах Дядюшка, я погибла! - в отчаянии крикнула она. - Что случилось, дитя мое? Что за беда? - Граф Синяя Борода, этот страшный старик сделал мне предложение руки и сердца! - Как? Как это возможно? - Ах, дядюшка, - милое личико Эжени выражало крайнюю степень горя, - мы сидели с няней на лугу у пруда, она задремала, а я наблюдала как плавают рыбки. А ведь это его владения! Я совсем забыла об этом, иначе бы и шагу не ступила на луг! Он проезжал мимо по дороге в карете, остановился, вышел и приблизился ко мне с пылающим страшным взором. Будь моей женой!- сказал он. О ужас! О ужас! - А ты что ему ответила? - Я попятилась и бросилась от него бежать, крича на бегу: Нет, нет, ни за что! - А он что? - Прогремел басом вслед: Я тебя золотом осыплю! Ты не пожалеешь, что станешь моей женой! Скажи отцу, я сегодня же вечером приду к вам свататься. - Да, вот незадача, - монах-сыщик почесал лоб в задумчивости, - нам с тобой срочно нужно придумать план действий. - Я боюсь, что отец не устоит перед его уговорами, - девушка шумно высморкалась, - признаюсь честно тебе, дядюшка, у меня есть жених - часовщик Жан, кое-какие денежки у него водятся, но что это против богатства Синей Бороды? - Не переживай, - дядюшку осенило, - ты согласишься выйти замуж з Синюю Бороду для вида. - Как? - от изумления Эжени даже прекратила плакать, - Что ты задумал? Он разъяснил: - Тебе нужно побывать у него в гостях и все для меня разведать. Обращай внимание на любые мелочи в комнатах бывших жен. Не знаешь, что может оказаться важным. Ни в коем случае ничего не ешь и не пей у них в замке! Все осматривай, но трогай только в перчатках. Не вдыхай никаких ароматов, никаких цветов! Будь предельно осторожна! Это поможет тебе сохранить свое здоровье и жизнь, но пока ты не его супруга, не бойся, он не будет предпринимать решительных действий. Однако помни, смотреть в оба! - Понимая, что дядя задумал вывести графа на чистую воду, девушка успокоилась и кивнула. А, уходя, заметила: - Ещё прежняя жена в гробу не остыла и дни траура не миновали, а граф - снова жениться! Разве это прилично? Да, здесь точно нечисто. Но я не хочу быть его очередной жертвой! - Ты и не будешь ею! - заверил ее Люка. Потом он благоразумно скрылся в своей каморке и не высовывался. Из окна только видел как грузный всадник спешился у них на дворе и сразу без труда узнал в нем злосчастного графа Дю Амеля. Во время сговора с отцом девушки все время слышался его бас, заглушающий робкие восклицания Жозефа. Как видно тот не желал выдавать за него свою дочь. Но тут всех поразила Эжени, она спустилась к спорящим в своем лучшем наряде, с украшенной цветами прической и сказала, не мигая глядя в глаза Синей Бороде, что согласна стать его женой. То-то ужаснулся ее бедный отец! Граф пригласил их назавтра в гости для осмотра своих владений и, торжествуя, покинул дом Гийона. - Как же так, доченька? - писарь в отчаянии заламывал руки, - Ты дала согласие этому страшному человеку? Неужели ты любишь его? - Ничуть, отец. - Тогда зачем же? - он недоумевал. Девушке стало жаль отца и она пригласила дядюшку вниз для разъяснений. - Все равно мы рискуем, - качал головой Жозеф, - Эжени - единственное сокровище моей жизни. Вдруг это чудовище и ее погубит? - Однако брат велел ему успокоиться, взять себя в руки и во всем положиться на Провидение. Виновные должны быть наказаны. На следующий день он занимался в школе с детьми, на уроке чистописания они усердно скрипели перьями, тишина была такая, что слышно было как муха дребезжит за стеклом. Такую обстановку сыщик любил, она располагала к размышлениям как нельзя лучше. В этот момент в класс заглянула племянница, уже успевшая побывать в гостях у Дю Амеля. Люка позвонил в колокольчик и отпустил ребят по домам. Впечатления Эжени о замке были противоречивыми, она находилась в смятении. Дядя попросил ее рассказывать очень подробно. - Как только мы с отцом приехали, нас тут же пригласили за стол с вином, всякими закусками и фруктами, играли менестрели. Я только делала вид, что ем и пью. Но заметила, что старуха- графиня зорко следит за мной. Тогда я попросила ее позволения побродить по замку, осмотреться. Она изобразила улыбку: “ О, конечно, дитя! Я сама буду сопровождать тебя и все рассказывать.” И стала водить меня из залы в залу, из комнаты в комнату. Этот замок огромен! Его и за день весь не обойдешь. Тем не менее она показала мне в столовой серебряную и золотую посуду, в спальнях - изящную мебель и покрывала из дорогих тканей. “Все это будет скоро твоим, голубушка”, шептала она мне на ухо все с той же притворной улыбкой. Так мы дошли и до покоев бывших жен графа. Старуха ввела меня в них, обвела рукой вокруг и сказала торжественно: “ Здесь ты можешь располагаться. На этом диване с мягкими вышитыми подушками ты можешь прилечь отдохнуть, если устала. Я прикажу и слуги принесут тебе сюда еду и питье. “Нет-нет”, я испугалась, “ не нужно, я вовсе не устала и хочу ещё походить”. И, указав на дверь, спросила у нее: “ А что там?” "Гардероб, - ответила она, - ты хочешь его осмотреть? " Я ответила, что да, хочу. И она распахнула передо мной эту дверь. Я поразилась - все платья в нем и шелковые и бархатные были зелёного цвета. Помня твой наказ, дядюшка, я ни до чего не дотрагивалась голыми руками, на мне были перчатки. На мой вопрос: почему они все зелёные, старуха отвечала, что зелёный - любимый цвет ее сына. В этот момент он сам ворвался в комнату с дико сверкающими глазами, захлопнул у нас перед носом дверь гардероба и пробасил своей матери гневно: - Нет! Пусть она никогда не надевает этих платьев! - Все ясно! - неожиданно воскликнул Люка и глаза его загорелись. Что ему именно ясно, правда, не уточнил, а быстренько собрал свои книги и записи и отправился к судье. А затем вместе с ним к самому герцогу Лотарингскому за письменным разрешением на изъятие в графском замке кое-какие вещей. Во имя закона. Герцог был тоже заинтересован в этом, ведь как оказалось покойная Алоиза доводилась ему родной племянницей, а уж как его зависть брала на богатства графа! Итак, вечером того же дня Люка вместе с судебным приставом явился в замок Дю Амеля и во имя закона вынес из гардероба все зелёные платья. Не взирая на визг и протесты старухи и мрачную решимость ее сына. У пристава была парочка злых обученных псов да дюжих молодцов. Разумеется и он и доминиканец действовали в перчатках и повязках на лице. Далее лекарь с аптекарем занялись внимательным осмотром принесенных вещей и обнаружили, что зелёная краска, которой выкрашенывсе ткани, чрезвычайно ядовита, и создана она на основе мышьяка, который в малых количествах служит в медицине, уменьшая боль, а в больших - убивает. По приказу герцога Синюю Бороду вместе с матерью той же ночью схватили и заточили в крепость. - Как же Вы, брат, дознались до этого? - поинтересовался герцог, внимательно разглядывая неказистого на вид Люку. - Дайте мне ещё пару дней, ваша светлость, - попросил тот, - и я изложу вам все подробно. Через два дня, проведенных в разъездах и расспросах, он сообщил герцогу и судье следующее: - Мало кому известно, что Анри Дю Амель в молодости был женат на некой Надин Лафайет, жили они тогда в других краях и был граф куда беднее нынешнего. У него не была огромного замка и пышных покоев, не было стольких земельных угодий. Тамошние старожилы и бывшие его слуги вспоминают, что они с женой очень любили друг друга. И любимым цветом в одежде у Надин был зелёный. В ту пору люди ещё не знали, как ядовита эта краска для тканей! И вот, спустя год после свадьбы она стала чахнуть и вскорости померла. Прошу заметить, это был не злой умысел, а стечение обстоятельств! Граф не виновен в ее смерти. Однако благодаря приданному жены он тогда разбогател. Но вот что было дальше. Один торговец рассказал ему об опасности зелёной краски для тканей и он понял причину смерти любимой жены. А его мать, больше всего на свете любящая деньги и роскошь, взяла все это на заметку и заставила слуг покрасить ядовитой зеленью много тканей. Из этих тканей сшили несколько платьев, которые она заставляла будущих невесток носить, не снимая. Уверяя, что зелёный - любимый цвет ее сына. И они разбогатели ещё больше. Жюстин принесла им в приданное виноградники, пашни и луга. Катрин - мельницы и фермы. А последняя, крошка Алоиза - много золотых момент. Но у меня возник вопрос: какая корысть графу была жениться на моей племяннице Эжени? Она не знатна и не очень богата. Ответ прост: внешне девушка оказалась очень похожей на его первую жену Надин, я видел её портрет, и в чудовище проснулось какое-то человеческое чувство. Вот почему он запретил своей матери надевать на Эжени те платья!Повинны смерти! - воскликнул герцог, весь дрожа от гнева. Правда графу с матерью была оказана честь, их не повесили на площадной виселице как простолюдинов, их ждала плаха. Но старуха скончалась накануне казни от разрыва сердца, а ее могучий сын в цепях взошел на эшафот и палач обезглавил его на глазах у толпы. Он проклинал тот день, когда повстречался с тем невысоким хилым доминиканцем. - Не переживайте, ваше сиятельство, - усмехнулся Люка, взирая на него из толпы, - про вашу синюю бороду со временем станут рассказывать сказки, вашим именем ещё будут пугать глупых неопытных девушек, и оно сохранится в веках!