Rammstein — Sonne
— Надеюсь, это не то, о чём я думаю, — суровый начальник неодобрительно покачал головой, критически осмотрев подчинённого. Кровавые следы на руках слишком красочно описывали, чем именно был занят Давид до того, как вернулся из деревни. Проигнорировать его внешний вид было слишком сложно. — Где ты был? — с холодной выдержкой спросил Микаэль. Микаэлю пришлось преградить Давиду путь, чтобы остановить заведённого парня. В наступившей тишине он ощутил невероятное желание придушить Давида. Гнетущая обстановка особняка веяла ледяным холодом, и каждый его обитатель мог прочувствовать всю серьёзность ситуации. Тяжело дыша, как будто после бега, Давид замер посреди коридора. Он ответил, но не сразу: — В этой проклятой деревне. Кровь подсказала: едва ли он пытался что-то выяснить у жителей деревни. Глаз нервно дёрнулся — начальнику самому едва хватило сил, чтобы сдержаться и не схватить его за ворот рубашки. Нестерпимо хотелось выбить из него всю дурь. — И что ты сделал? Показал всем на что способен?! — было заметно, что он зол и огорчён, но пытается держать лицо. — О, ты даже не представляешь, на что я способен! — дерзко бросил мужчина, глаза его пылали праведным гневом. Хотелось испепелить всё вокруг, чтобы каждое существо разделило его боль. Её и его. — Ты закончишь в клетке, как твой отец, если позволишь чувствам брать верх над разумом. Всегда можно найти другой способ добиться желаемого, Давид. Необязательно действовать импульсивно всегда, когда что-то идёт не так, — пытался повлиять на него строгий начальник. Точно рокочущий гром, голос Давида набирал силу, превращаясь из хриплого шёпота в яростный крик: — «Что-то идёт не так»?! Что-то пошло не так, когда я решил, что здесь смогу начать жизнь заново, Микаэль. А эти мерзкие твари посмели её тронуть! EË! — на лице его заиграли желваки, глаза налились красным цветом. — Они пускали ей кровь! Каждый, кто связан со зверем, заплатит мне своей за пролитую ею каплю стократно! В этот раз, чтобы совладать с чувствами, Микаэлю пришлось закрыть глаза и тяжело вздохнуть. Поведение импульсивного парня зашло за грань даже для него, открывая глаза на истинную причину жуткого поступка. Чтобы голос звучал по обыкновению непринуждённо, Микаэлю пришлось приложить усилия: — Об этом узнают. Я не смогу скрыть того, что ты устроил. — А пусть об этом узнают все. Пусть каждая тварь на этой земле знает, что с ней будет, если она прикоснётся к той, кого трогать нельзя. — Не ты один переживаешь за неё, но только ты позволяешь себе столь безрассудное поведение. Успокоить Давида не получалось. Казалось, парень сошёл с ума. Страх потерять её затуманил рассудок. — Ты знаешь, кто я. — Разумеется. Надеюсь, и ты не забываешь, кто она. И какая между нами пропасть. Не желая даже думать об этом, Давид молча скрылся за дверью её спальни. Надеясь, что Фелония приедет раньше, чем Одри проснётся и закатит истерику теперь уже Давиду, Микаэль направился вниз.***
Let her go — Passenger
Одри очнулась в своей кровати посреди ночи, не понимая, где она и что происходит. Первая мысль её была о том, что она попала в автокатастрофу или нечто подобное. Всё тело ужасно болело, синяки покрывали её руки и ноги. Несмотря на ужасное состояние, девушка понимала, что находится в безопасности, ведь вряд ли её враги стали бы переодевать её в пижаму и заботливо укладывать в кровать. Как я оказалась дома? Что произошло? Что напугало меня так сильно? — миллиард мыслей роились сейчас в голове Одри. Сфокусировав зрение, оценщица осмотрелась по сторонам и поняла, что была в комнате не одна. Голова темноволосого мужчины мирно покоилась на одеяле, в то время как его тело находилось на полу. Давид едва слышно посапывал и что-то тревожно бормотал во сне. Кажется, ему снился ночной кошмар. — Не оставляй меня, Одри, — в его голосе сквозила мольба, а тело продолжало дергаться в конвульсиях. Из его глаз сочились слёзы. — Давид? — позвала тихонько девушка, но, когда ответа не последовала, она решила повторить свою попытку, на этот раз более настойчиво. — Это я — Одри, — она с усилием потрясла спящего мужчину за плечо, и тот, наконец, соизволил приподнять веки. — Ведьмочка? — казалось, он был дезориентирован в пространстве не меньше самой Одри. На девушку уставились полукруги светящихся во тьме глаз, мужчина сонно озирался вокруг. — Тебе приснился кошмар. Не хотела тебя пугать, просто ты звал меня во сне, и я подумала… — Ничего не помню, — мужчина покачал головой. Давид, откровенно говоря, выглядел потерянно. Или он был гениальным актёром, или и правда не лгал. Одри до сих пор не могла сказать, что понимает его на сто процентов. — Иди сюда, — девушка поманила его, похлопав по шёлковой простыне ладонью. Давид хрипло вздохнул, проходясь взглядом по лицу девушки. Он все ещё казался смущённым и немного растерянным. Мужчина молча приблизился к ней, забираясь на кровать с ногами. — Спасибо, что разбудила, ведьмочка. Кажется, это и правда был дурной сон. — А что тебе обычно снится? — она нежно прильнула к нему, пробираясь тонкими белыми пальцами под его рубашку, касаясь его груди. Он позволил ей это, чувствуя прикосновения кожей и слушая тихое биение собственного сердца, успокаиваясь от нежных движений её руки. Давид прикрыл глаза от ласкового прикосновения её руки к своей груди. Его сердце чуть участило ритм, разгоняя кровь по венам. Он слегка откинул голову назад, позволяя себе насладиться этим мгновением. — Обычно ничего конкретного, — Давид тихонько вздохнул, стараясь привести мысли в порядок. — Я видел во сне тебя, но о чём был сон — забыл. Адвокат склонил голову в сторону Одри, вдыхая чудесный аромат её волос. Корица и яблоко. Потрясающее сочетание. — Так значит в своих сновидениях ты мечтаешь обо мне? — тон Одри сменился на более кокетливый. Она нежно притянула его ближе к себе, позволяя себе эту минутную слабость —непозволительную роскошь быть с ним в эту ночь. Его руки нежно обвили тонкую талию, скользя по тонкой ткани ночной сорочки. Он чуть сильнее прижал Одри к себе, утыкаясь лицом в её волосы. — Ты была совсем как настоящая… Я так испугался, что потеряю тебя, ты не представляешь, ведьмочка. Я чувствовал себя таким потерянным без тебя. Как будто утратил нечто очень важное. Давид провёл мягкую линию своей рукой вдоль девичьей спины, пробираясь к острым лопаткам под тканью. — Ты так меня напугала, солнышко. Нас всех, — признаваясь в своём самом главном страхе, он слегка замялся. — Я думал, что никогда тебя больше не увижу. — Но, вот я здесь. И никогда не оставлю тебя, — обещание легко сорвалось с её губ. Он снова хрипло вздохнул, наконец расслабляясь в ответ на её слова. Давид притянул её ближе к себе, проходясь губами по тонкой шее, пробираясь к изящному уху. — Хочу тебя держать в своих объятиях всегда. — Так не отпускай меня, — Одри потянулась, чтобы поцеловать мужчину, сжимая его слегка небритый подбородок в своей руке. Вчерашняя щетина колола ей руку, отражаясь миллиардами мурашек на тонкой коже. Давид шумно выпустил воздух из своих лёгких, чувствуя её прикосновение к своим губам. Его руки сильнее сжали тонкую талию, притягивая ближе к себе. Он ответил на нежный поцелуй, пробираясь языком в её рот, углубляя его. — Никогда не отпущу, ведьмочка. Ты единственная, кого я хочу держать в своих объятиях. Всегда.