Пробуждаясь от реальности

      Что-то скребло его грудь – словно когтями, разрывало плоть и кости, стремясь добраться до сердца и сжать его в тисках так, чтобы лопнуло. Его ладони были в чем-то горячем и липком, он не мог посмотреть на них, но пахло от них отвратительно-сладко, а кожа премерзко зудела. Что-то вгрызлось ему в уши и будто совало в мозг раскаленные спицы, пробуждая запрятанные в разуме крики боли и мольбы о помощи – едва ли он был способен разобрать, чьи именно.       Он стиснул зубы и сжал влажные, скользкие кулаки. Он хотел пошевелиться еще хоть как-нибудь, но его словно парализовало – тело не слушалось, а крики в голове все нарастали, эхом бились о стенки его черепа, грозя оглушить, свести с ума…       Сераф с тихим вымученным стоном открыл глаза – медленно и без какой-либо надежды. Вверху что-то смутно серело. Потолок. Он в каком-то помещении. Под спиной мягко, но ноги лежат немного неестественно и успели затечь. Он в их с Акирой агентстве, на диване. Он с его ростом не вмещается на этот диван, и ноги обычно кладет на один из поручней. Вот оно что…       Серафу хотелось вдохнуть поглубже, но вместо этого он издал какой-то полузадушенный всхлип. Грудь отчего-то сдавило. Вокруг стояла оглушительная тишина, но в ушах у него пронзительно звенело. Возможно поэтому он не услышал шагов Акиры, когда тот подошел к дивану. Хотя, учитывая его прошлое, считался единственным, кто был на это способен. При виде нависшего над ним темного силуэта, на дне глаз Серафа вспыхнули тусклые алые искры – словно слабый ветерок раздул догорающее кострище, – но больше он никак не отреагировал. Должно быть оттого, что заведомо не чувствовал никакой угрозы.       – Сера?                                                                  Скорее прочитал по губам, чем расслышал. Зрение привыкло к темноте довольно быстро, и Сераф смог наконец рассмотреть склонившееся над ним лицо Акиры. Какой… непривычный. Без очков, волосы слегка растрепаны со сна, на скуле, кажется, след от запонки – опять уснул за столом? В обычно ярких и внимательных сине-лиловых глазах плещется растерянность – похоже, он еще не до конца проснулся.       – Сера? – повторил Акира, но отвечать не хотелось – нет сил, да и сознание все еще где-то на грани между сном и явью.       Акира всмотрелся в его лицо, в глаза – так внимательно, будто надеялся найти там ответ на свой оклик. Затем протянул руку, мягко задирая челку Серафа, и положил ладонь на его вспотевший лоб. Тепло.       – Ты стонал во сне. – Голос у Акиры тихий и чуть хрипловатый спросонья. А еще непривычно усталый и участливый. – Ты в порядке?       Он убрал руку со лба Серафа, тыльной стороной ладони коснулся его щеки – и замер на миг, ощутив кожей мокрый теплый след. На языке стало слегка солено. Сераф по его заминке догадался, что это слезы. До этого момента он понятия не имел, что плакал. Показалось, что Акира сейчас отдернет руку, пробормочет что-нибудь успокаивающее, что обычно говорят в таких случаях. Но, вопреки этой мысли, он не заметил никаких изменений во взгляде Акиры. Тот наоборот, чуть помедлив, вдруг провел большим пальцем под нижним веком Серафа, утирая его слезы. Сначала с одной стороны, потом с другой. Немного шершаво, но очень аккуратно и как-то даже естественно.       Пара этих незамысловатых движений вдруг словно сняла какие-то оковы с Серафа. Он моргнул и наконец свободно вдохнул-выдохнул. Легкая мученическая тень промелькнула по его такому красивому, даже нежному лицу.       Акира хотел отстраниться, но рука Серафа вдруг метнулась вверх, с изящной точностью ухватив его за пальцы.       – Я… - выдохнул он одними губами, и Акира послушно замер, ожидая его слов. – Я ведь убивал их идеально, незаметно, совершенно бесшумно… Они не должны были даже замечать меня… Почти все. Так… – Он сглотнул слюну, пытаясь промочить пересохшее горло. Набрал в грудь еще воздуха. – … Так почему же тогда все они кричат? Так громко, в таких страданиях… Почему? Акира…       Его голос почти сошел на шепот. Такой нежный и, на первый взгляд, бесстрастный, но Акира буквально слышал, как плещется в душе Серафа безбрежное море отчаянной жалости.       «Потому что это не они кричат. А ты, Сераф Дэззлгарден. Это кричит твой истерзанный разум, твое доброе, но замученное прошлым сердце. И я не знаю – правда, понятия не имею – сколько нужно времени, чтобы они хоть немного утихли. Не знаю, хотя задавался этим вопросом не раз».       Он не сказал этого вслух, просто молчал, кончиками пальцев ощущая дрожь в руке Серафа. Но тому, казалось, и не нужно было это слышать. Он прочитал ответ во взгляде Акиры – и устало прикрыл глаза. Акира смотрел, как медленно расслабляется его лицо, слушал, как выравнивается его дыхание.       – Я принесу тебе воды, – тихо сказал наконец он, осторожно высвобождая свои пальцы из пальцев Серафа. Тот с готовностью отпустил его, будто забыл уже, что держит. Кожу у обоих слегка захолодило в том месте, где осталась влага от слез.       «Это не кровь, – мысленно сказал себе Сераф, опуская руку и чуть сжимая кулак. – Мокро и тепло, но не кровь… – Тихие удаляющиеся шаги Акиры смешивались со звуками его уже поутихшего сердцебиения. – А даже если бы была и кровь… Липкая, склизкая, железистая… Она всегда незримо на моих ладонях. Но даже так, тебя я ведь могу взять за руку, верно? Ты позволил, пусть даже за кончики пальцев… Ведь ты знаешь, что твои руки точно такие же».