Снова

«Томиока-сан! Томиока!» — он прокручивал её голос снова и снова. Представлял её очертания лица, фальшивую, но такую приятно мягкую улыбку. Почему? Почему она? Опять тёмная комната и слёзы. Как давно он не плакал? Наверное, со смерти Сабито… Десятки раз Гию говорил себе: «Не привязывайся!» И что теперь? Почему она ему дорога? Теперь он готов отдать всё, лишь бы услышать те колкие, раньше бесящие фразы Кочо. Подушка уже промокла от слёз, а солнце начало вставать. Гию так и уснул в слезах.    Проснувшись уже под вечер, он услышал карканье вороны. Попытки игнорировать надоедливый звук провалились, и вскоре в комнате раздалось раздражённое:  — Что? — голос был хриплым, усталым. Ворон что-то говорил, но он совершенно не слушал. Единственная фраза, которая просочилась сквозь поток мыслей - это предупреждение про собрание хашир. Сил не было совсем, но это его долг.     Встав с футона, он сразу ощутил потемнение в глазах. Глаза, наверное, распухли... Он никогда не радовался колодцу около дома, но сейчас это могло спасти его от распухшего лица с красными глазами.    Покинув дом, солнце сразу же ослепило. Хотя уже был закат, глаза после долгого времени в темноте резко реагировали. Подойдя к источнику воды и подняв ведро со дна, он тут же опустил голову в воду. Несколько передних прядей намокли, но это мелочи — они высохнут по дороге к дому Убуяшики. Холодная вода помогла прийти в себя. Оставив ведро на том же месте, не утруждая себя вылить воду, он отправился в путь.

  Подходя к назначенному месту, он заметил тишину. Непривычную тишину. Обычно доносились крики Санеми и громкие разговоры, но сейчас так тихо… И это не казалось странным, ведь он знал, почему тихо, но всё равно было непривычно. Навеивало воспоминания о смерти Ренгоку.     Тяжело вздохнув, он открыл ворота и подошёл к другим хаширам. Как только Гию встал с краю на своё место, он заметил слишком много внимания. Мицури выглядела заплаканной, Санеми выглядел очень спокойным? Как будто весь гнев испарился, а Тенген был совсем непривычен без своей самоуверенной улыбки. Остались только двое. Муичиро был, как всегда, угрюмым, Обанай… из-за маски трудно было понять его эмоции. На Гёмея он даже не смотрел и так понятно: молится за ушедшую душу, плача. Тут появился господин.    — Всех приветствую. Сегодня у нас собрание в честь ушедшей Кочо Шинобу, которая спасала жизни охотников и помогала справляться с демонами. — даже маленькое упоминание её имени разрывало сердце. Последний лучик надежды померк, оставив его в кромешной тьме, с чувством вины. Поток мыслей заполнял голову. Все говорили что-то своё. Всё так запутанно… Он сходит с ума? Даже свои мысли не понимает. Кто-то его дёргает. Они добрались до него, хотят мучить за грехи. Хотя, Гию и не против — заслужил.              Заслужил что-то хуже смерти.  — Томиока! — шепотом сказал Санеми, дёргая за хаори. Не успев бросить взгляд на беловолосого, его окликнул Убуяшики:   — Томиока, останься после собрания, пожалуйста, — как всегда, нежный и успокаивающий голос. Он молча кивнул в ответ на просьбу. Господин улыбнулся и продолжил что-то рассказывать. Слушать не получалось. Мысли были слишком громкими. Глаза начали блуждать по местности. Осматриваясь, Столп Воды встретился взглядом с Мицури. Её взгляд был полон жалости. Неловко. Опустив взгляд под её взглядом, он снова попытался вслушаться в монотонный голос. Но никак не получалось. В попытках сосредоточиться он не заметил, как собрание закончилось. Хаширы уже разошлись, оставив его один на один с Убуяшики.      Медленно встав с места, господин жестом пригласил пройти в дом. Тихо идя по коридорам, они дошли до стола, где уже стояли две кружки чая. Госпожа Амане поставила тарелку с Йокан и села рядом с мужем. Сев напротив, Томиока молча смотрел на пар, поднимающийся от кружки. Он догадывается, почему его пригласили. И от этого всё более дискомфортно.     — Гию, — по имени его называли только трое людей: господин с Танджиро и Кочо… — Угощайся. — мягко сказал он. — То, что случилось с Шинобу, не твоя вина. — продолжил он, как будто знал, где болит. Но насколько бы Гию не хотел, эти слова - сплошная ложь. Хоть повтори их сто раз, он ни за что не поверит в их правдивость.   Увидев горечь во взгляде, Убуяшики решил сменить тему:   — Разговариваешь с Танджиро? Как там Незуко? — От внезапного вопроса Томиока застыл и смог ответить только через две минуты. За спокойным разговором он даже не заметил, как кружка опустела. Хотя разговор был нацелен на отвлечение, это никак не помогало. Гию отвечал на автомате и думал совсем о другом. Но одно упоминание о его любви заставило начать вслушиваться в каждое слово.   — Шинобу оставила тебе письмо, — внезапно сказал Убуяшики и протянул конверт. Чувства переполняли. Письмо? Она знала, что умрёт? Руки немного подрагивали. Открыв его, он увидел полностью исписанный лист. Глаза не могли сосредоточиться на тексте, не давали прочитать. После нескольких попыток всё же удалось.    «Привет, Гию! Прости, что не рассказала про свой план. Хочу поблагодарить тебя за то, что был рядом...» Чернила в некоторых местах расплылись. У него галлюцинации? А... Только сейчас, после всхлипа, он понял, что глаза мокрые. Осознав это, листок тут же был откинут. Он ему не подходит. Единственное, что осталось от Кочо, может испортиться. Убуяшики молча наблюдал. Лучше ничего не делать.     Через некоторое время глаза высохли. Ощущая, что тот успокоился, он произнёс: — Может, останешься сегодня у нас? В доме есть одна свободная комната. — оставлять парня одного совсем не хотелось. Хаширы для него как дети. Он любит и дорожит каждым. Не сумев ответить, Гию почти незаметно кивнул.