Новая жизнь

Из открытого окна лёгкий тёплый ветерок доносил запах цветущих растений. Немного пыльцы падало в стоявшую на окне пиалу с чаем, оставляя небольшие узоры, возможно её стоило убрать, но всё же эти узоры напоминали о пришедшей весне, да и они по-сути не портили вкуса чая, так что какая вообще разница. В этот день была прекрасная пора, чтобы прогуляться, но на это абсолютно не было времени, вернее свободное время то было, но кроме него было ещё и много важный дел. Конечно, на дела время тоже было выделено, можно было отдохнуть без страха неуспеть с работой, но хотелось всё закончить побыстрее, чтобы никакие дела на собственных землях не беспокоили его ближайшие пару недель. За последние пару десятилетий такой порядок стал уже привычным – сразу делать всё хорошо и быстро, чтобы не создавать проблем на будущее. Оказалось, что быть страной сложнее, чем думал башкир, особенно в его случае. Много бумажной и не только бумажной работы, много правил, слишком много всего, что нужно сделать и запомнить. Ещё и постоянно надо самому проверять опрятность своего вида, уже ведь некому поправить, а соответствовать статусу как-то нужно. За эти десятилетия он изменился, сам это стал замечать в какой-то момент, стал спокойнее, с трудом, но всё же сам привык к абсолютной опрятности, научился говорить красивее, улыбаться когда следует и держать язык за зубами, даже когда очень хочется высказать всё, что думает, даже к большим нагрузкам по работе приспособился. Хотя, на самом деле, с работой всё могло бы было быть проще, если бы парень не делал всё сразу. Как бы это странно не звучало, но это и правда было его проблемой. Вся работа должна была быть выполнена быстро, в начале выделенного срока, чтобы потом оставалось полностью свободное время, поэтому периодически башкир часами не выходил из комнаты, в итоге отвлекаясь от работы лишь чтобы заварить чай. У него были причины так стараться, ведь у стран всегда есть проблема со временем – постоянно работа равномерно размазана на по дня, часть дня свободна, а часть занята. Но Байрас смог для себя сломать эту систему, часть его дней были полность заняты, а часть полностью свободы. Идеально удобно для того какой стала его жизнь. Сегодня, как и вчера, как и пару дней назад, он привычно разбирал бумаги, какие-то очередные постановления и законы от обилия которых уже рябило перед глазами. Возможно и правда не стоило настолько себя перенапрягать и стоило просто сесть в парке и отдохнуть, но башкир запланировал закончить с работой до завтрашнего утра, а значит у него осталось меньше суток, досадно. С этими мыслями он оценивающе оглядел комнату, чтобы оценить объём того, что ему придётся каким-то образом перебрать за это время, но с удивлением обнаружил, что осталась лишь одна стопка где-то ему по колено, стоявшая недалёко от стола. Получается он почти закончил? Неожиданно, пару дней назад ему казалось, что возможно не успеет разобрать всё и уложиться в срок, но вот он почти закончил, осталась всего одна стопка... Значит сегодня отоспится наконец и не придётся ехать уставшим и искать где переночевать в пути. Говоря по правде, довольно неожиданно и несказанно приятно. Поев после и немного прогулявшись по городу, чтобы всё же насладиться весенней столицей, вернувшись назад парень почти сразу завалился спать, надеясь хоть немного отоспаться после интенсивной работы. По-хорошему ему следовало проспать хотябы сутки, но уже на следующее утро башкир выдвинулся в путь на восток, не зря ведь он пообещал придти в опредлённый день, раз уж пообещал нужно выполнят, даже если работа выматывает, это правильно, так должна поступать страна. Сбор вещей утром занял не так уж и много времени, по-сути башкиру особо и не было ничего нужно в поездку: еда, немного оружия на всякий случай, личные вещи, всякая мелочь для лошади. Да и привык он уже за эти годы разъездов собираться быстро и брать лишь самое нужное, хоть времени и было полно и можно было собраться хорошо, постепенно парень осознал, что всё же любит высокую мобильность куда больше, чем комфорт в поездке. И вот уже вскоре он отправился в путь, не такой уж и дальний, но и не совсем близкий, путь к месту, которое помнит слишком хорошо. Прошло пару дней дороги до момента когда на горизонте показался большой яблоневый сад, красивый и величественный, заставивший своим видом башкира немного улыбнуться. Он в который раз преодалел этот путь из его земель в... Тоже его земли. Подъехав ближе постепенно парень замедлился, всё больше начав рассматривать деревья вокруг, отвлекаясь от мыслей о судьбе, долге и будущем. Погода была прекрасной, весна, всё цветёт, летают бабочки, невероятно красиво, как тут было не начать любоваться природой. Тем более, что и он наверное был бы рад этому. Это ведь был его сад, плодовый, с яблонями, нет бы выбрать что-то другое, что-то более интересное, столько лет говорил что хочет именно яблони. Ну и кто из них после этого упрямец? Эх, с каждым годом башкир всё меньше понимал как к нему относиться, какой он вообще на самом деле, кто он... Предатель или всё же друг? Хотя была ли какая-то разница, если в любом случае захотел повидаться и поговорить. Не зря же проделал этот путь от своего дома сюда, а после решил осмотреть его сад. Предатель или друг, а всё же с ним было спокойно... Вскоре Байрас остановился возле одного из более старых деревьев и, секунду подумав и тихо вздохнув, сделал шаг вперёд. – Ну здравствуй, – чуть тише произнёс башкир, поднимая спокойный взгляд немного наверх. Он был здесь. Конечно, а где ещё быть статуи, как не там, где она была поставлена десятилетия назад... С лёгкой улыбкой парень устроился на траве возле статуи, как будто в этом и не было ничего странного. Вернее для него это и правда было нормальным, даже, можно сказать, это стало обыденностью за столько лет. Эх, и всё же каждый раз он не уставал восхищаться насколько же вышло похоже... Лицо, поза, даже взгляд, правда вот взгляд, конечно, был таким как когда-то давно, а не как во время их последней встречи. Тот взгляд башкир бы не захотел увидеть вновь никогда. Было даже немного странно видеть его таким здесь, в том самом месте, где всё тогда произошло. Здесь Байраса часто из года в год посещали одни и те же мысли... А может он и не был предателем? А может он и правда не знал? Тогда Оренбург оказался бы героем, оклеветанным, выданным злодеями за своего, эх, красиво было бы. Вероятно поэтому именно такую историю башкир решил когда-то запечатлеть на табличке, всё же тот всё ещё был его другом, в каком-то смысле, даже после предательства, ну не мог парень запечатлеть его в истории таким, каким тот оказался, ну не мог. Лепестки цветов падали на статую, срываясь с веток лёгким порывом ветра, от чего-то напоминая башкиру брызги крови. Как тогда... Здесь лучше было не закрывать глаза, он ведь и сам знает что увидит, но всё же закрыл их, как и в прошлый раз, как и ещё раньше. Такое видеть не хотелось, но нужно было убедиться, что прав, поэтому стоило позволить воспоминаниям взять верх. Сразу вспомнился его воодушевлённый взгляд, когда рассказывал о своих планах. Как будто ничего не произошло. Как будто он не виноват в случившемся. Как будто он не знал. Нет. Не знать он не мог. Мало того что казачество, так ещё и в губернскую жизнь выбился, такое не могло быть без план, такой план ее мог быть ему неизвестен. Но он улыбался, улыбался будто всё в порядке. Будто не был виноват. Вспомнилось и его лицо, уже грязное от крови, скорее даже шокированное, а не напуганное. Он это заслужил. Предатель. Он же знал, он же не мог не знать. Он позволил всему случиться. Дорогой друг оказался предателем и моральным уродом. Он залужил. Он заслужил это. После произошедшего он должен был страдать. Все кто виновны должны были страдать. Но Байрас был милосерден. Своему "другу" парень подарил довольно быструю смерть. Странно, всегда все говорили об ужасной смерти воплощений, но башкир не увидел ничего страшного, просто смерть, просто более красочная чем у людей. Никогда до произошедшего Байрасу даже в голову не приходило нарушить неписанный закон, говорящий не убивать себеподобных. Но после того дня... Будто что-то переклинило. Нет. Если этот закон не писан другим, значит и ему тоже. Если Оренбург позволил случиться этому преступлению, зная обо всём, значит и сам заслужил. Честно говоря, смерть друга не особо задевала чувства башкира, максимум что стало скучнее и не с кем поговорить. Вообще это было даже милосердно с его стороны – подарить предателю красивую историю, историю о том как его оклеветали и он погиб в бою на правильной стороне. Правды никто так и не узнал. Так что Байрас по-сути спас его от позора. Этот вечер, как и многие вечера в последнее десятиление, он проведёт здесь, в этом глупом яблоневом саду, который тоже подарил ему, этому предателю, его другу... Но, если честно, это его нисколько не печалило, наоборот, всё было лучше чем могло бы быть, его друг теперь герой, а не вечный предатель, теперь, без него, они были в безопасности, это больше не повторится, никогда не повторится, всё уже хорошо.

***

– Слушай, вот что ты над душой стоишь, а? Ты либо помогай, либо хотя бы свет не загораживай, – подняв взгляд наверх по привычке резко, но на деле беззлобно, шикнул Оренбург, облакотившись на ногу башкиры, намереваясь передвинуть его физически, – мои яблони за тобой солнца не видят, так что двигайся. Собственно то, о чём просил, то и получил, поэтому уже через секунду чужая нога резко была убрана с места, заставив потерявшего опору оренбуржца свалиться на землю, ещё сильнее пачкая одежду, которую старался сохранить относительно чистой даже сидя на земле. Нет, всё же он и правда городской парень, даже будучи казаком, даже любя прогулки на природе, некоторые привычки выдавали в нём аристократа, как бы он иногда не любил не аристократические занятия, такие как рыться в земле и что-то сажать. – Эй, ты вообще что-ли?! – отряхивая волосы и одежду от пыли прошипел парень, кидая в Байраса первый попавшийся под руку маленький камешек. – Ты просил – я сделал, всё как ты всегда хотел, – с таким же спокойным лицом ответил башкир, выдерживая чужой испепеляющий взгляд, а после добавил, – сам виноват, что нормально не сформулировал. – Ты раньше не был таким циничным, – немного помедлив и сузив глаза чётко проговорил Оренбург, – да и вообще сегодня ведёшь себя как-то странно... Серьёзно, у тебя точно всё нормально? – Конечно всё нормально, а что может быть не так у страны, окружённой со всех сторон врагами, – скрестив руки на груди с явным сарказмом ответил Байрас, при этом всё ещё сохраняя неестественное спокойствие. – Может хватит? Я же вижу что что-то не так, ты слишком раздражительный даже для себя, – явно не удивлетворённый его ответом, но всё же игнорируя и не комментируя этот сарказм, продолжил расспрос оренбуржец, – Барс, хватит, реально, что не так? У тебя что-то случиться успело с последней встречи? Серьёзное столкновение на границе? Хотя не удивительно, время ты для сбегания нашёл хорошее конечно... От них чего угодно можно было ожидать, красн... – Ничего не произошло! – быстро огрызнулся башкир не давая ему закончить фразу, чувствуя что ели сдержался чтобы не зарычать на него из-за поднятой темы, из-за упоминания их, и всё же долго держаться он не мог и на следующей фразе уже пробился тихий рык, – отстань со своими распросами и просто молча копайся в земле дальше или что ты там делал! На самом деле башкир понимал, что ещё пару месяцев назад и правда вёл бы себя иначе, но с его становления страной слишком многое изменилось, заставив стать серьёзнее, да и то, что они сейчас были наконец-то уже как минимум равны, тоже сказывалось на общении. А ещё Байрас жутко устал и был измотан войной и недавними потрясениями, от чего стал раздражительнее, а нелюбовь изливать кому-то душу обострилась ещё сильнее. Потом башкир точно успокоится и они снова будут общаться как раньше, он сам станет всё воспринимать как раньше, парень был в себе в этом плане уверен. Но вот в данным момент Оренбург его своими вопросами очень раздражал, было не ясно зачем тот вообще лезет в душу, конечно он и раньше всегда лез, но сейчас это особенно бесило, не до его вопросов, вот совсем, тем более с такими темами, тем более с упомианиями их. С непонимающе обиженным выглядом оренбуржец пару секунд всматривался в лицо собеседника, пытаясь понять чем была вызвана такая реакция, но, не найдя причины сразу и опасаясь того что парень разозлится окончательно, он отвернулся и продолжил заниматься своими саженцами молча. На самом деле вполне было видно, что этот вопрос продолжил его интересовать и разум был занят размышлениями на это тему, но, к счастью, высказывать дальше он всё же похоже ничего не собирался, по крайней мере в ближайшее время. Немного успокоившись и обдумав ситуацию, Байрас опустился на землю рядом с ним, но не совсем близко, где-то в метре позади него, чтобы это не выглядело будто полностью признаёт вину, хотя и знал, что в этой небольшой ссоре всё же в основном виноват сам, хотя и казак мог бы не лезть в душу, например, но всё же вспылил башкир зря, тот просто либо волнуется за него, либо делает вид. Вообще парню очень не хотелось с ним ссориться, с ним или кем-либо другим близким, сейчас слишком неспокойно, не хватало ещё ссор, не ясно что будет завтра, не ясно когда и как они увидятся, ссоры сейчас были ужасной ошибкой... Но с другой стороны башкир чувствовал в его словах и заботе какую-то фальш. Почему он так спокоен? Почему делает вид что ничего не случилось? Он ничего не знает? Маловероятно, он хоть и уже не полностью, но всё ещё казак, тем более как раз вернулся к прошлому недавно, а ещё слишком политически активный, он должен знать. Почему, если он ничего и правда не знает, лезет в душу с такими распросами? Почему начал говорить именно про них? Что-то было не так и Байрас это прекрасно чувствовал. – Гриш, прости, я зря вспылил, – тихо и неохотно проговорил башкир, разрывая повисшую в саду тишину, решив всё же первым пойти на контакт, очень не хотелось первым мириться, тем более с ним, но оставлять незаконченную ссору хотелось ещё меньше. – Да проехали уже, – легко кивнул головой, махнув рукой, произнёс Оренбург, – ты слишком вспыльчивый, что бы это меня всё ещё волновало бы как в первые годы. Ты только скажи, что в этот раз случилось? Правда как сам не свой с самой встречи... – Да так... Знаешь... Это будет странный вопрос, но зачем ты ростишь это сад? Зачем его сейчас сажаешь? – немного напряжённо проговорил Байрас, поняв наконец что его в глубине души смущало в действиях оренбуржца. – В смысле? Я его давно рощу же. Мне нравятся яблони, давно хотел наконец сад посадить, – немного непонимающе ответил Оренбург, не поворачиваясь к нему и продолжая копаться в земле, – сейчас просто наконец время свободное выдалось, ещё и так удачно, весна, можно расширить сад немного. – Я говорил не совсем об этом. Зачем ты сажаешь новые деревья сейчас, в этом саду? В саду на моей земле. И я сейчас не за кражу земли предъявляю, а понять пытаюсь зачем ты продолжаешь расширять именно этот сад, – сразу перешёл к делу башкир, созранив при этом внешнее спокойствие, хоть на душе и становилось всё больше не спокойно, – это моя земля, а я теперь отдельная страна, конечно сад жечь не буду и даже позабочусь о нём, но в чём смысл тебе сейчас заботиться о саде, который пусть и останется твоим, но окажется на земле, на которую ты больше не будешь влиять, отделённый от тебя границей... – Первое время ты последишь, но потом все ровно ведь вернёшься ко мне, когда мы советов задавим, – спокойно ответил казак, пожимая плечами и продолжая заниматься своими делами, не совсем понимая к чему вообще завязался такой разговор, – ты же не думал, что правда уйдёшь навсегда, да? Тебя ведь вернут в любом случае. Чужой голос показался будто бы обжигающим физически, а сердце заколотилось быстрее от не менее жгучего ледяного страха, в разуме зависло лишь одно ужасное слово: вернут... Вернут. Вернут. Тебя вернут. Вернут. Нет, нет, нет, нет... Вернут. Вернут. Так же как его. Его тоже "вернули". Вернут. Одна судьба. Нельзя. Нет, нет, нет... Что делать. Быстро. Вернут. Тебя вернут. Спастить. Любой ценой. Вернут. Нельзя. Что угодно. Быстро. Вернут. Как его. Вернут, вернут... Все мысли сливались в одну невнятную кашу, не давая сосредоточиться ни на чём, было безумно страшно, но в то же время разум начинала затмевать не менее безумная жгучая злость. Вернут. Кто вернёт? Он и вернёт. Или даст его вернуть. Предатель. Наврал. Он всё знал. Он знал... Предатель. Знал и молчал. Знал заранее. Тварь... Предатель... Спастись. Быстро. Что делать. Вернут. Предатель. Спастись. Иначе вернут. Предатель. Предатель. Предатель. Нож. Спастись. Любой ценой. Быстро. Резкость. Удар. Вопль. Кровь. Кровь стекающая с ножа на руки... Кровь на своих руках... Сколько секунд он так сидел?... Или минут?... Безжизненные пустые глаза, смотрящие на него... Кровь на руках и своей и чужой одежде... Капли падающие с ножа... Нет... Нет, нет, нет... Всё как в тумане, отчётливы лишь запах крови и склизкое ощущение на руках... Нет... Лязг бьющегося о землю металла... Предатель... Безжизненные светлые глаза... Нет... Нет... Давящая тишина... Тепло чужого прижатого к себе тела... Нет... Своя дрожь... Прижатая к груди чужая голова... Безумно громкий вопль...

***

Вернувшись домой Байрас сразу решил не задерживаться особо на долго, но всё же не смог отказаться себе в удовольствии прогуляться по городу и посмотреть на свои труды. Он между прочим очень постарался и всё один, своим собственным трудом, это было иногда тяжело, но определённо стоило того. За этот довольно короткий срок он пересмотрел многое как в политике, так и в образовании: чего уж там, он был единственным в регионе у кого было три хороших университета на собственных старых землях, да ещё и планируется ещё один на присоединённых, правда это будет очень сложно, вначале нужно с инфраструктурой там разобраться. На самом деле все его города похорошели, но и про сельскую жизнь он конечно тоже не забыл, школы, культурные мероприятие, всё было доступно для всех людей его страны, хоть и конечно активнее всего благами новой жизни пользовались именно его люди. Но с другой стороны это и не удивительно, он вообще-то строил национальное государство, все остальные земли изначально в его план не входили, просто так вышло, просто таков был единственный путь чтобы себя, их, обезопасить. В городе было очень красиво, не особо хотелось уезжать так быстро, но это было нужно, планы были составлены заранее, да и брату башкир пообещал что приедет ещё давно, уж кто-кто, а татарин ему сильные опаздания явно не простит, как говорится "проходили, знаем". Вообще они и правда давненько не виделись, работа, государственные дела и небольшой разлад, на самом деле татары кажется всё ещё не простили его народу неудачное "общее государство", но вроде как Айнур был в прошлый раз рад встрече. Придя домой башкир быстро окинул взглядом комнату, поставил чай и привычно принялся пересобирать сумку, он уже заранее знал что ему было нужно, так что это не заняло много времени, вообще на самом деле у него в последние годы со сбором сумок были особые отношения. Сумка... Это ведь всё ещё та же сумка, которую Байрас тогда решил не пересобирать...

***

Вечер был довольно тихим, к огромному счастью для башкира, наконец-то можно было отдохнуть, сразу после официального отделения на его плечи свалилось слишком много забот, ещё и нужно было думать о том как с соседями взаимодействовать теперь. Казахи к себе зовут, с ними просто, с ними договорились что в случае чего к ним рванёт, а если нет, то просто военный союз заключат. Они определённо были самыми приятными из соседей. А вот с остальными соседями сложнее уже: с красными вообще не договориться, а Оренбург вроде как покивал конечно на попытки его убедить, что ему лучше страной самостоятельной тоже стать, а не быть с белыми, но наверняка же не послушает, нужно снова попробовать или же придумать куда его ещё деть, чтобы границу получить. Но нельзя упускать ещё одну проблему, серьёзную, менее серьёзную чем Оренбург, но всё же такую, что из виду выпускать нельзя. Татарин с его идеями о собственном расширении за чужой счёт. Вообще башкир конечно признавал, что есть шанс, что тот думает, что так всем будет лучше, но сам согласиться с этим ну никак не мог. Во время последней встречи они сильно поссорились на счёт планов на будущее, вроде бы всё как обычно, но конечно Айнур опять развёл какие-то дебаты на тему "ты меня не любишь, хочешь меня бросить, из-за тебя я проиграю". Вообще эта его риторика очень раздражала, почему это если он не хочет никому подчиняться, то значит сразу его не любит? Драматизирует кто-то слишком уж сильно. Но вообще на самом деле в этот раз формулировки были хуже обычных, неужели тот правда считает его таким мудаком, готовым его бросить на съедение урысам? Обидно вообще-то. Парень старался не думать о проблемах, конечно это было нужно, но не всё время же, тем более не вместо еды. Вместо мыслей о политике он решил сконцентрироваться на мыслях о мясе на столе, не только о мясе на собственном столе, но и на том что его народ сейчас сыт и может спокойно есть что хочет, это был первый шаг к утверждению себя как хорошего правителя. Даже в такое тяжёлое время башкир мог обеспечить своим людям процветание, разве это не признак того что он может обойтись без чьей-либо помощи? Долго думать о том какой он молодец не удалось, потому что постепенно начала нарастать какая-то непонятная тревога в душе, вначале Байрас не придал этому особого значения, пока вдруг не осознал, что это была не просто тревога... Что-то происходило. Но не с ним, не с его людьми. Его народ что-то увидел. В голове сразу закружились мысли о том что это могло быть... Пожар? Нет, он бы почувствовал, огонь идёт быстро, если его люди увидели, значит оно уже перешло бы к нему, он бы почувствовал. Что-то с соседями? Возможно, но что? Что могло так сильно взбудоражить его людей в происходящем с соседями? Прикрыв глаза башкир попытался быстро понять что происходит на границах, на севере всё как обычно, на востоке и юге тоже ничего, остаётся лишь запад... Ну нет... Не может там ничего случиться... Не смотря на какое-то внутреннее нежелание он решил быстро удостовериться, что просто что-то упускает из виду, но по какой-то причине не смог. Что-то было не так. Всем что получилось удивить от западной части народа были лишь столбы дыма на горизонте и жгучий страх... Народ хотел лишь одно – защитить себя и свою землю, и конечно это чувство передавалось Байрасу, пусть тревога и охватила лишь самую западную часть народа. Нужно было собираться и готовиться защищать себя. Это было правильно. Так он должен был поступать как страна. Но что-то в глубине души заставляло его хотеть рвануть туда, на запад, просто убедиться... Он ведь может доверять своему народу, правда? Его народ это ведь и есть он... Значит можно оставить защиту земель на народ и проверить что там происходит? За пару минут раздумий в голове стали возникать новые мысли и образы от народа, менее многочисленные и значит и менее заметные для него, чем страх, образы, которые парень старался заметить все равно. В паре мест к границе прибивалось немного людей. Людей, говорящих на частично понятном его селькому населению языке... Народ брата. Сомнений не было, что-то случилось именно с ним, нужно было срочно ехать, выяснить что там. Сердце заволакивал гнетущий страх за него, как будто не знал что тот из всего может выкрутиться и делает всё, чтобы не попасть в опасную ситуацию, кажется его люди сейчас знали больше, чем он сам. Что же произошло... Быстро одевшись он бросил взгляд на неразобранную сумку, её пересобирать было где-то пол часа, рискованно, а вдруг этого времени нет... Через пару секунд Байрас быстро схватил эту сумку, решив что в целом ему ничего не нужно, он ведь не на долго, и выскочил из дома. Он сам не особо помнил как преодалел большую часть пути, помнил лишь нарастающее волнение своего народа, принявшегося укреплять границу и собирать армию, ужас, пропитывающих их, когда беженцы приносили новые известия, которые самому башкиру почему-то не удавалось узнать, что-то внутри не давало ему это сделать, помнил запах гари и столбы дыма на горизонте, там где были голода. Байрас не сразу осознал, что ещё горящая пустошь с почти чёрными руинами была местом куда он и ехал, ему понадобилась пара минут, чтобы осознать, что пепелище вокруг него и есть Казань... Вокруг не было не души, лишь полуразрушенные дома, казалось что все люди просто исчезли... Лишь увидев на земле возле покосившейся стены обугленный череп башкир осознал чем были пепел и угли на дороге и что хрустело под копытами его лошади... От осознания голова немного закружилась, а к горлу подступила тошнота. Что здесь произошло... Кто сотворил столь чудовищные вещи... Почему он узнал лишь сейчас, когда город почти догорел... Где его брат... Он мог сгореть с городом?... От этой мысли больно заныло в груди... Нет... Никто ведь не позволил бы такому случиться... Убивать себеподобного запрещено... Никто не опустился бы настолько низко... Это ведь не мог быть пожар, да?... Люди бежали от чего-то ужасного, горел не один город, так много людей не могло сгореть со столицей, они бы успели уйти... Чем ближе он был к уже потухшей части города, тем больше находил более целых скелетов... Видимо огонь был ещё не таким сильным... Или это он просто стал их лучше замечать... Кажется у некоторых были видны на костях сгустки пепла необычной формы, напоминающие верёвки... Башкир изо всех сил старался не смотреть на это, но взгляд сам возвращался к земле каждый раз... Жечь врагов было обычным делом, но никто на его памяти не сжигал так много городов и не уничтожал население настолько жестоко. Парень просто не мог поверить в масштабы произошедшего и пытался это осознать... Или пытался кого-то разглядеть в этих телах... Вернее молил кого угодно лишь бы его здесь не увидеть... В один момент, когда башкир уже увидел впереди Кремль, его разум внезапно пронзил безумно громкий крик полный боли и ужаса... Крик народа... Предсмертная агония воплощения... Быстро рванув в ту сторону он замер, увидев перед собой поляну, залитую кровью... Айнур... Ещё живой... Запах крови... Резкие рваные движения грудной клетки... Переломанные и выгнутые не естественно конечности... Широко распахнутые от боли глаза... Скрежет ногтей и костей поломанных пальцев, раздирающих кожу и плоть на заполненном землёй горле... Вопль агонии народа, исходящий не из его забитого горла, а от всего тела... Нет... Нет, нет, нет... Быстро кинувшись к нему, башкир уже думал что делать. Но только вариантов не было. Он не сможет. Землю не вытащить, он уже видит, что она утрамбована. Твари. Твари. Твари. Уроды. Что делать... В голове возник лишь один вариант, который он не успел обдумать. Нет времени. Нужно действовать быстрее. Быстро. Схватив нож, башкир навис над ним и резко нанёс один точный удар в низ шеи. Взгляд брата прикован к нему. Свист воздуха, проходящего через рану. Медленно опускающаяся грудь. Мутный взгляд. Упавшие на землю обессиленные руки. Агония стихает. Закрытые глаза... Прости... Прости, прости, прости... По щекам текут слёзы. Не важно. Это не важно. Он видел его?... Брат... Прости, прости... Не успел. Не смог. Не послушал. Не защитил. Урод. Урод как они. Они... Они поплатятся. Они будут страдать. Все причастные. Он унечтожит их. Твари. Предатели. Решили так его вернуть. Должны сдохнуть. Все они. Айнур... Ағай... Не успел... Прости... Прости... Прости... Прости... Откидывая нож в сторону башкир медленно садится рядом с братом, не отрывая взгляда от его умиротворённого лица, и аккуратно тянется к нему, бережно касаясь ладонью щеки, чувствуя как по своему лицу текут слёзы, необычайно для себя нежно и со всей болью, разрывающей сердце, улыбаясь, роняя с губ лишь одно ели слышное слово: – Ҡәҙерлем...