Эмигрант

Рихард в очередной раз саданул по обшарпанной двери. Деревянное полотно лишь дрогнуло, но не открылось. Он глянул на покрасневшие кулаки и тут его прорвало: заорал во весь голос, до кучи пиная дверь. Что за идиотизм и унижение? С какого хрена его заперли в сраном туалете какого-то клуба? Он собирался оттянуться после концерта в компании пары симпатичных фанаток, а оказался в обществе двух унитазов не первой свежести, текущего крана и мигающей лампы. Телефон вывалился из кармана, когда его тащили сюда, а зажигалку отобрали, чтобы не устроил пожар. Кто это над ним так поиздевался? Лучший друг — Тилль! Он ожидал подобного от остальных, но не от него! Рихард еще раз со злостью пнул дверь, после чего распахнул одну из кабинок и, опустив крышку, уселся на унитаз. Не на загаженном же полу сидеть! Злость кипела в нем. Тилль!!! Он не ждал от него такой подставы. Да, те четверо постоянно раскрывали свои ебаные рты и что-то там ему высказывали. Претензии, видите ли, у них к нему. Да известно на чем он вертел эти претензии. Кем бы они были, если бы не он? Это он создал Rammstein, это он упарывается до рассвета в студии, придумывая очередной хит. Их дело прийти и сыграть так, как он им скажет. А они не хотят, у них, оказывается, есть свое мнение! А теперь еще и Тилль. Молчал-молчал, а сегодня вдруг взял и врезал, закинув, как котенка за шкирку, в туалет! И запер. Оказалось, он и его заебал. Тилля тоже задрало засовывать свое мнение себе в зад. Его достало, что Рихард хочет быть центром их группы. Видимо, сперма в голову ударила и очередь из фанаток к нему в номер показалась маловата. Хочет чтобы они кончали только при виде него на сцене? А как еще понять обвинение, что он, Рихард, сегодня слишком вызывающе вел себя на концерте и перетягивал все внимание на свою персону? Вот так выглядит благодарность! Взял, собрал этих недоебков по почти безвестным или загибающимся группам, привел их к мировой славе, а сам, с саднящей скулой, оказался сидящим на холодном унитазе! Рихард не удержался, встал с белого друга и заехал кулаком по двери кабинки. Удар вышел такой силы, что тонкая, и без того расшатанная дверь, слетела с петель и с грохотом рухнула на кафельный пол. Рихарду полегчало, но лишь на те пару минут, что он пытался унять боль в разбитых костяшках. Блять! Они еще себе локти кусать будут за то, что так поступили с ним! Сунув пострадавшую руку под струю холодной воды, Рихард призадумался: а что ему мешает взять и бросить все к чертовой матери? Пусть как хотят, так и выкручиваются. Пусть сами ебутся с новым альбомом, а он палец о палец не ударит, точнее, медиатором о струны. У него будет другая группа, где его точно не станут называть идиотом и придурком и за глаза и в глаза. Терпеть такое отношение к себе! Еще чего! Да черта с два он станет унижаться и извиняться. Их тянет блевать с его рожи? Взаимно! И он сделает так, что они его рожу в обозримом будущем не увидят. Он умеет писать музыку, это уже немало. С текстами как-нибудь разберется. А громкий титул соло-гитариста Rammstein приведет к нему толпу музыкантов, желающих принять участие в его новом проекте. Не так уж это и страшно. И есть еще непаханое поле, которое всегда его манило. Есть Америка, которую он так хотел покорить. И он сделает это! Rammstein его группа, которой он отдал восемь лет своей жизни. Но теперь-то, как оказалась, она не его. У него в ней нет права голоса, все лучше него знают что делать. И затыкают ему рот. Так что у него будет другая группа. Та, где он будет король и королева. Назло им всем, черт их еби во всех позах. — Эй, тут кто-то есть? — раздался эхом голос из коридора. — Я тут! — радостно заорал Рихард, не надеявшийся, что до утра кто-нибудь из сотрудников клуба сообразит, что у них в туалете сидит пленник. — Выпустите меня! — он кинулся к двери и подергал ее. Из коридора донесся звук чего-то тяжелого, отодвигаемого от двери, потом упали какие-то палки, которыми Тилль, очевидно, подпер все для надежности. Ловушка открылась, и на пороге появился сильно удивленный и немного испуганный щупленький то ли араб, то ли турок в форме уборщика. — Герр, с вами все в порядке? — спросил он, когда Рихард пробкой выскочил из туалета. — В порядке, — рыкнул он и едва ли не бегом направился в сторону бара: помнится, там он видел телефон. А ему очень надо позвонить. Но не менеджеру и не Тиллю. Ему нужно позвонить в аэропорт и заказать билет в один конец до Нью-Йорка. Раз уж другого пути ему не оставили, то придется становиться Эмигрантом.