Гонт-Хаус
Сочельник
– Знаешь… – Риддл прикрыл веки и сделал глубокий вдох. – Раньше я думал, что боль от потери крестража не сравнится ни с чем, – Лорд повернулся к обездвиженный и заклеймённой Силенцио Грейнджер, взирающей на него сквозь пелену слёз. В тот миг ему представилось, что в сердце Гермионы промелькнула надежда. Сейчас её Повелитель снимет заклятие, подхватит на руки и весь этот кошмар закончится, но… – Но поверь… – Волдеморт перешёл на зловещий шёпот. – Теперь я узнал наверняка: боль от предательства Гермионы Грейнджер навсегда остановит биение моего сердца. Свернувшейся на полу фигурке оставалось лишь обречённо закрыть глаза и отвернуться, ибо она поняла: близился её горький конец. Ах! Нет же. Она опять ошиблась, ведь всё начало рушиться многими днями раньше. Да. Показалось, что вьюга за окном затянула столь же нудную мелодию. Как и тогда. А меж тем стужа без стука ворвалась в оставленный надеждой дом – холод сжал в тисках два сгорающих в агонии сердца. Порыв ветра загасил тепло камина и сорвал с рождественской ели шар, разбившийся подле лакированных ботинок Риддла на миллионы мерцающих осколков. Куда-то в сторону отлетела стянутая с руки перчатка. Испещрённая шрамами ладонь потянулась к игральной карте, освобождённой от стеклянной сферы. Пересохшие губы изогнулись в усмешке, а взгляд – колючий, что ель, вжавшаяся в угол, – обратился к бледной, словно саван, Гермионе. – Какое жалкое зрелище, любимая. Из-за слёз по лицу Грейнджер потекла тушь, смазав идеальный макияж. Отчего-то вспомнились клятвы ушлого гоблина. Пожалуй, он громче всех в Косом переулке кричал о “мифической” стойкости изготавливаемой им косметики. Хм! В очередной раз подтвердилась жестокая истина: никому нельзя доверять. Никому! Из внутреннего дворика доносились отголоски праздничного фейерверка. Укрытые снежным покрывалом сосны, свечками высившиеся под окнами рабочего кабинета в Гонт-Хаус, окрасились багрянцем. Как и белки глаз Тома Риддла. Карминовый. Женщина попробовала было усмехнуться, однако из горла вылетел лишь сдавленный хрип. Жаль. Мешало заклинание её обожаемого Лорда, ибо так и хотелось напоследок рассмеяться ему в лицо. Наконец-то у наследника Слизерина и презираемого им Гриффиндора отыскалось кое-что общее. Волдеморт тем временем погрузился в глубокие раздумья, механически левитируя над ладонью ту самую карту. – Дорогая, ты ведь помнишь, что стало началом конца, верно? – вспорол тишину внезапный вопрос. Риддл сделал рваный пас рукой – карта трепыхнулась, а через мгновение один из краёв лизнул вызванный невербальным заклятием огонёк. Зачарованный картон спланировал на пол перед дрожащей от гнева Грейнджер. Заплаканные глаза с ненавистью испепеляли объятое пламенем изображение. “Да, мой Лорд!” Несомненно, она прекрасно помнила тот вечер, как и Лорд Волдеморт, в очередной раз прикрывший веки, чтобы мысленно перенестись на много лет назад.За четыре года до описываемых событий
Шампанское лилось рекой, фамильные драгоценности затмевали лики именитых хозяев, а облачённые во фраки домовики (всё же в новом тысячелетии сошлись во мнении, что ветхие простыни выглядели несколько архаично) исполняли прихоти высокопоставленных гостей. Верховный правитель Магической Британии последние четыре года сделал “доброй” традицией проведение подобного мероприятия. Приглашения разлетались во все уголки Земного шара. Заветной карточки удостаивались немногие, однако в зале с каждым разом становилось всё труднее и труднее протолкнуться. Безопасность собравшихся неизменно ложилась на широкие плечи верного соратника и генерала Тёмного Лорда – Антонина Долохова. Оркестр старался на славу. А как могло быть иначе?! Конечно же, ведь режим Волдеморта преодолел семилетний рубеж, равно как и прошёл первый год окончательного слома набившего оскомину Сопротивления. К разочарованию Риддла, не всех членов оппозиции удалось привлечь к ответственности, однако за последние несколько месяцев почти никто из мерзких отступников не решался громко заявить о себе. Антонин знал своё дело. Досадным исключением стал идейный лидер и вдохновитель. Конечно же, Гермиона Грейнджер сдаваться не собиралась. За те пять лет, во время которых Риддл лично успел повстречаться с возмужавшей львицей, он по достоинству оценил изворотливость и находчивость – исконно слизеринские качества – мятежной леди. Впервые Грейнджер обвела его вокруг пальца в магическом квартале Шанхая, сев за одним игральным столом казино “Шангри-Ла”. Играли сыворотку правды с увеличенным сроком действия. Победа почти была у Риддла в руках, когда тонкие пальчики выложили на зелёное сукно каре из четырёх тузов и валета, побив собранный Лордом фулл-хаус из трёх оставшихся валетов и двух королей. Спустя несколько дней, в Англии, говорливый сыч принёс Риддлу небольшое послание, вызвав в душе странное волнение. Кажется, тёмный властелин ждал письма и даже мог расстроиться, не пришли ему победительница хоть какую-то весточку. Стоило Лорду развернуть пожелтевшую бумагу, как на пол спланировала та самая карта, которую он безуспешно ждал на протяжении всей игры. Текст послания был составлен весьма прозаично:“Раньше валет иногда называли джокером. И где же всегда гуляет эта карта, когда она так нужна? Отправляю на долгую память. Символ моей первой победы и вашего очередного поражения.
С ненавистью и пожеланиями скорейшей смерти,
Ваш заклятый враг.
Г.Д.Г.”
В качестве ответного послания Гермиона получила “деформированную” червовую даму с запиской: “В наше время опасно терять голову, мисс Грейнджер. Буду с нетерпением ждать очередного раунда, ведь не может же гриффиндорское великодушие оставить меня без шанса отыграться?С пожеланиями крепкого здоровья и удачи.
От всей души.
Лорд Волдеморт”
Судьба ни разу не столкнула Грейнджер и Риддла на поле боя. Впрочем, Лорд отдавал должное уму Грейнджер, считая интеллектуальную сферу деятельности местом их битвы. Равной. Самым забавным стало то, что чаще всего они встречались в игорных заведениях. Либо в гостях у третьих лиц. Но за игорным столом. С некоторых пор их многолетнее противостояние приобрело оттенок зелёного. Потому что Лорд Волдеморт начал поддаваться. К его удивлению, мисс Грейнджер ответила тем же. Парадоксально: ни один из них не желал сдаваться. Как и не хотел поражения для другой стороны. Накануне сегодняшнего приёма от опальной львицы доставили шкатулку для хранения игральных карт. Открыв деревянную крышку, Лорд нашёл внутри горсть пепла и одну-единственную карту. “Вы смешны и нелепы”, - гласила обратившаяся в пыль записка. В Гонт-Хаус – средневековом замке, расколдованном усилиями наследника Слизерина, – был организован грандиозный бал-маскарад, вошедший в историю магической светской хроники под говорящим названием “Карточный домик”. Каждый гость получал приглашение с зачарованной картой внутри. Естественно, список гостей не ограничивался одной колодой, а потому в зале присутствовало по несколько восьмёрок треф, девяток бубен и королей треф. Некоторые сетовали, что заранее обозначенная карта убивала интригу, однако стоило им взглянуть на статный профиль Антонина Долохова, выбравшего в качестве маскарадного костюма Короля Пик, как все возражения мгновенно сходили на нет. Спираль жизнь этого кучерявого дьявола с чёрными волосами была закручена столь же лихо, как и у самого Лорда Волдеморта. Про Антонина говорили всякое. Одни отмечали, будто бы русскому чёрту на пару с Лордом удалось приготовить эликсир молодости. Потому что знакомы они были якобы едва ли не с Хогвартса. Гораций Слизнорт, ускользнувший на Континент, не давал комментариев на сей счёт. Долохов также не спешил опровергать либо подтверждать данную информацию. – Я с самого начала был готов отдать жизнь за нашего Повелителя! И, как шептались злые языки, именно подобная преданность позволяла Антонину то, о чём другие сторонники Лорда боялись даже мечтать, прикрываясь окклюментными щитами. Одной из подобных привилегий генерала стал выбор спутницы жизни. Точнее тот факт, что ей, выкупленной за бесценок на Аукционе Позора, было дозволено сопровождать высокопоставленного покровителя даже на официальных мероприятиях. Ни для кого не являлось секретом, что приближённые Лорда развлекались как с “горячо презираемыми” грязнокровками, так и с теми, кто некогда поддерживал противников Верховного Правителя. Однако никто из сторонников Риддла никогда не выводил подобные экземпляры в свет. Даже если те вдруг давали жизнь именитым наследникам. Громкий смех, игра хрусталя, звон бокалов, кружащиеся в ритме вальса пары… Скрип деревянной рамы – и одетую в алое платье Гермиону окутала россыпь белоснежных крупинок, вихрем ворвавшихся в шумный зал с балкона. Шаг – и наконец благословенная тишина. Гермиона прислонилась к разрисованной морозными узорами двери. Дышать! Глоток за глотком. После обжигающих тисков общества Грейнджер наслаждалась звуками морозной ночи, опустившейся на шапки Шотландских гор. Белый атлас плотно обтягивал руку по локоть. Секунда – и маска, хранившая тайну одного из гостей вечера, была небрежно сдвинута на лоб. Грейнджер омыла лицо горным воздухом и вернула переливающийся в свете звёзд аксессуар на место. Звёзды… Гермиона готова была поклясться, что никогда в жизни не видела такого количества! Будто неумелая мастерица рассыпала бисер на тёмном полотне небосвода. Кажется, одна из звёзд закатилась за горизонт. А если загадать желание, то сбудется ли оно? Оборотное зелье превосходно справлялось со своей задачей. Профессор Снейп гордился бы талантливой ученицей. Если бы остался жив, конечно. Грейнджер, накручивая на палец тёмный шелковистый локон, сделала несмелый шаг к кованому ограждению – за витыми розами простиралась бездонная пропасть. Девушка переминалась с ноги на ногу, перед тем как с осторожностью вглянуть вниз. Сердцебиение заметно участилось. Забавно! Гермионе так и не удалось перебороть в себе страх высоты. – Надеюсь, что леди решила поупражняться в искусстве полётов. Согласитесь, что глупо планировать самоубийство в столь прекрасный вечер? У Грейнджер замедлилось сердцебиение. Не может быть… Пальцы до крови сжали одну из кованых роз. Этот голос! Гермиона узнала бы его из тысячи! Как она могла не заметить присутствие ещё одного человека? Как давно он находился здесь, скрываясь в тени колонны? Грейнджер воровато отпрянула от края, развернулась и тотчас впечаталась в грудь “незнакомца”. Подобно лицу Гермионы, его собственное скрывала маска. Именно такие когда-то носили Пожиратели Смерти. Мужская ладонь, облачённая в перчатку, мягко обхватила дамские пальчики. – Кровь… Леди в последнее время была не слишком аккуратной, – мужчина поднёс миниатюрную руку к губам и, открыв рот, всосал в себя покрытый алыми разводами пальчик. У Гермионы перехватило дыхание. Язык мужчины изогнулся дудочкой, втягивая в себя одеревеневшие фаланги. Всасывающие движение ртом. Грейнджер не могла поверить в реальность происходящего. Они не должны вести себя так! Ведь они же… Кстати, а кто же они друг другу? Между тем, спутник, облачённый в тёмное одеяние, зажал зубами кончик её перчатки и резко стянул с руки, отступив на шаг. Даже маска, плотно прижатая к лицу, не могла скрыть маслянистого блеска зрачков. В них Гермиона разглядела смесь вожделения, опасности, таинственности и… Желания капитуляции. Её, конечно же. Мужчина прервал зрительный контакт, перехватив рукой окровавленный трофей, и, чуть помусолив между пальцев, вновь обратил голодный взор к Гермионе. – Теперь перчатка идеально дополняет ваш наряд, миледи, – говоривший шагнул вперёд, в то время как Грейнджер продолжала стоять на том же месте. Не шелохнувшись. – Не цени я так сильно изумруды, то сказал бы, что ваши рубины восхитительны. – Рубины? Или я в них? – наконец подала голос Грейнджер, став причиной плутовской улыбки напротив. Мужские ладони скользнули за спину Гермионы. Пальцы невесомо прошлись по шнуровке сзади и, нащупав концы, слегка потянули в стороны. Несмотря на Согревающие чары, мириады мурашек покрыли покатые плечи, заставив тело Гермионы содрогнуться. – Вам не кажется, что не слишком вежливо приглашать девушку за игральный стол, даже не представившись, – голова Грейнджер откинулась назад. Горячее дыхание опалило выпирающие ключицы. Мерлин! Как долго Грейнджер ждала этого! Ещё немного!.. Гермиона запустила ладони в густую поросль волос на затылке, с силой прижимая голову искусителя к себе. – Вот уже не думал, что кое-кто придерживается старомодных взглядов. Будь вы магглорождённой, то я бы отнёс вас к когорте старой аристократии, – мужчина покрывал россыпью быстрых поцелуев тонкую кожу шеи. – Моё имя слишком известно, но вместе с тем... Его предпочитают не называть. Освободив грудь Гермионы от лифа, Лорд дотронулся кончиком языка до затвердевшего соска, наконец сорвав с уст Грейнджер долгожданный стон. – Вы… Вы…. Вы жульничаете… – Гермиона задыхалась в волнах окутавгего тело наслаждения. Риддл щёлкнул пальцами, избавляя обоих от масок, которые тотчас обратились в пыль. – Слизерин, – с лукавой улыбкой протянул наследник Салазара, набрасываясь на приоткрывшиеся навстречу губы. – Решили сразу зайти с козырей? – на секунду отвлеклась от поцелуя Гермиона. В следующее мгновение Лорд отстранился, внимательно взглянув в подёрнутые туманной дымкой глаза. Спокойно! Ему требовалось переключиться. Раз, два, три… – Я предпочитаю играть на столе. И с некоторых пор придерживаю важные фигуры до конца. Будь я настроен к более благосклонно, то позволил бы вам стать Главным Козырем нашей скромной ярмарки тщеславия. Поделитесь впечатлением от увиденного, мисс Грейнджер. Что?..Тем же вечером.
В бальном зале
– Готова поставить три сотни галлеонов в русской рулетке, что именно “леди с пыльной полки” возьмёт титул Главного Козыря, – саркастично заметила одна светская красавица в разговоре с другой. – Хм! Кто бы сомневался! Ты только посмотри на неё. Даже взору зацепиться не за что. Сама “мисс скромность”. Дракклова магглолюбка! И когда этот флоббер-червь только наскучит Долохову?! – Дамы, – позади сплетниц раздался бархатистый голос, заставивший тех едва не подпрыгнуть на месте. – Чем могу быть полезен? – Господин Долохов! – расплылась в фальшивой улыбке одна из леди. – Да, леди Карлайл. Я помню, как звучит собственное имя. А вы, кажется, что-то от меня хотели? Или вы, леди Дефо? Лицо белокурой Амелии Карлайл, равно как и рыжеволосой Августины Дефо, приобрело оттенок плесневелого сыра. – Нет, милорд, – синхронно выпалили дамы. – Вот и прекрасно, - чересчур добродушно ответил Долохов. – Думаю, мисс Пинс могла бы прекрасно ответить на все интересующие вас вопросы. Кстати, вот и она! Именно Ирма Пинс “подсказала” Антонину тему сегодняшнего вечера. А тот, в свою очередь, согласовал её с Риддлом. Впрочем, мужчинам были глубоко безразличны светские условности, перед которыми женщины испытывали особый трепет. Все мысли Лорда в последнее время были сосредоточены на том, чтобы наконец поймать дракклову Гермиону Джин Грейнджер. Это стало бы идеальным подарком к особой дате. Понимал это и Антонин, озабоченный тем, как выслужиться перед Лордом, чтобы получить высочайшее благословение на брак с любимой женщиной. Которую не понимали и не принимали в обществе. Ирму считали излишне высокомерной, полагая, будто бы именно связь с Долоховым сделала её таковой. Но все эти люди глубоко заблуждались. Лишь Антонину она рискнула доверить одну из тайн своего прошлого. А Долохов, будучи человеком, как оказалось, глубоко семейным, решил пойти ва-банк. Ох уж эта женщина! Пробудила в зачерствевшем сердце угасшую любовь к азартным играм. Долохов выкупил Ирму Пинс на одном из Аукционов Позора. Их несколько раз устраивали после разгрома остатков Ордена Феникса. Всё было организовано до невозможного просто. Проигравшая сторона, состоявшая из полукровок и чистокровных (магглорождённых к тому времени в рядах фениксовцев не наблюдалось) выставлялась на торги. Риддл выступил против казни и без того поредевшего населения Магической Британии, однако Верховный Правитель желал задавить поднявшее голову Сопротивление. На корню. Как показало время, не все задумки Лорда находили воплощение, однако данный вариант устроил подавляющее большинство с обеих сторон. Нельзя было забывать и о том, что волшебники Туманного Альбиона так или иначе приходились родственниками друг другу. Крови за время открытого конфликта пролилось достаточно. Имя Ирмы Пинс было окутано таким же ареолом тайны, как и жизненный путь Антонина Долохова, взявшего ту под своё крыло. Ирме кланялись, доставая лбами до пола, и тут же плевали в спину, не забывая осыпать горделиво выступающую даму проклятиями. Ирму боялись, ибо лишь единственный кивок головы мог заставить персону, вызвавшую неодобрение, умолкнуть навеки. В Ирме Пинс многие видели налёт чистокровности, присущий семьям с многовековыми традициями. Но при этом каждый знал и никогда не давал самой Ирме забыть, что она всю жизнь проработала скромным библиотекарем Хогвартса. Именно здесь и крылась разгадка тайны, почему слово “леди Долоховой” стало законом. Обладая обширными знаниями, она смогла найти общий язык с Тёмным Лордом, часто гостившим у одного из своих самых преданных сторонников. – Ирма Пинс, милорд, – представил поклонившуюся женщину Долохов. – Работала в Хогвартсе. В порочащих честь и достоинство связях замечена не была. Риддл по-хозяйски восседал в одном из кресел в гостиной. Он внимательно изучал каждую морщинку на лбу темноволосой женщины. – Не могу припомнить вашего лица, мисс. Кем вы работали в Годы Конфликта в Хогвартсе? – Мисс Пи… – начал было Долохов, но был остановлен рукой Лорда, поднятой в предостерегающем жесте. – Прости, мой друг. Я задал вопрос твоей… – Риддл воззрился на генерала, молча испрошая, как следовало обращаться к его удачному приобретению. – Экономке, – сконкретизировал Антонин, потупив взор в пол. Губы Риддла почти дрогнули в улыбке. Он одобрительно кивнул. “Ну, конечно же, Тони. Экономка”. – Так как, мисс Пинс? Ирма, впервые за время встречи, рискнула поднять на главного волшебника Магической Британии глаза. Она ответила тихим, но уверенным тоном: – Я трудилась в должности библиотекаря. Милорд. Антонин, боявшийся этого разговора едва ли не больше самой Ирмы, застыл в ожидании приговора Лорда. А тот, как назло, молчал, затягивая и без того длинную паузу. Риддл сложил ладони в замок, продолжая сверлить глазами уткнувшуюся себе под ноги Ирму. Казалось, что даже маятник часов в гостиной замедлил ход. Наконец Лорд откинулся на спинку кресла и добродушно улыбнулся. – У вас красивое имя, леди. Долохов кожей почувствовал исходящее от женщины напряжение. Что случилось? Почему она занервничала именно сейчас? Неужели он, Антонин, что-то упустил, а Риддл заметил? – Благодарю, милорд, – лаконично изрекла Пинс. – Вы полукровка? – продолжал допрос Лорд. – Да, сэр. – У вас благородное имя, мисс Пинс, – как бы между прочим подметил Риддл. – Сколько лет вы проработали в своей должности? Ирма озвучила внушительную цифру. – Хорошо, – Лорд подвёл промежуточный итог разговора. – Тогда ответьте на такой вопрос. Допустим, я один из студентов Хогвартса. Часто хватаю “троллей” по Зельеварению. Что вы посоветуете мне почитать в первую очередь? Ирма против воли подняла на улыбающегося Риддла глаза. Это чудовище умело шутить?! – Да, мисс Пинс. Когда-то это, а также стоящее рядом с вами чудовище, –Долохов поднял удивлённые глаза на Лорда, – умело весьма сносно шутить. Ирма дала себе мысленную оплеуху. – Окклюментные щиты плохо работают, когда волшебник находится в состоянии нервного перенапряжения. Расслабьтесь. Я не собираюсь пускать вам Аваду в лоб лишь за то, что покойный Дамблдор отчего-то приютил вас в школе. – Я хорошо училась и часто задерживалась в библиотеке, – оправдалась Ирма, силой воли заставив унять бешеное сердцебиение, а уголки рта Риддла взметнуться вверх. – Представьте себе, я тоже неплохо учился и, какое совпадение, проводил много времени в библиотеке. Однако это не устроило преподавательский состав. Меня, увы, в школу не взяли, – усмехнулся Риддл и быстро продолжил: – Вижу, что вам хорошо подчистили память. Ирма в неверии уставилась на Лорда. Равно как и Антонин. – Милорд, я… – подал голос Долохов. – Я не обвиняю тебя, Тони. Уж прости, но в области ментальной магии волшебник ты так себе. А вот над мисс Пинс потрудились отменно. Чувствуется рука мастера. О, дорогая, не беспокойтесь, я не копал глубоко и не стану этого делать. Меня интересовало лишь ваше взаимодействие с одной опальной особой. Мисс Грейнджер. А теперь я попрошу оставить нас с господином Долоховым наедине. Можете быть свободны, хотя… Постойте. Всё же ответьте, какую литературу вы могли бы посоветовать полуразложившемуся трупу, желающему вернуть человеческое обличье, а не ходить под Оборотным зельем двадцать четыре часа в сутки? – Вы… – Ирма не нашлась, что сказать. Откровенность Риддла удивляла и пугала одновременно. – Верно. Я говорю про себя, – глаза Василиска смотрели на жертву в упор. – Вас не должны пугать подобные вещи. Вы же знаете, что будет, если решитесь с кем-то обсудить открывшиеся факты. Но вы ведь совсем не болтливы, мисс Пинс, совсем. Ирма прекрасно сознавала дальнейшие перспективы. Для себя. И для Антонина, в лице которого нашла неожиданную опору и поддержку. Лорд доверял её Долохову. А она… Её имя означало “справедливость”, коей Ирма страстно желала для всех выживших. Почти для всех. Война окончена. Пора выстраивать мир. – Позвольте мне подготовить список литературы, – кротко вымолвила Пинс. Ирма поклонилась мужчинам и покинула комнату. Риддл встал с кресла и принялся молча расхаживать взад и вперёд. – У тебя хороший вкус, Тони. – Благодарю, милорд. – Мерлинова борода! Прошу, на вставляй через каждое слово “милорд”. Прибереги это обращение для Люциуса. Наш павлин ценит этикет, ты же знаешь. – Черта с два эта курица дождётся от меня подобного! – Туше, мой друг. Туше. Расскажи-ка лучше о своей новой экономке. Кстати, я заметил, что у тебя их две. Ведь старая, если меня не подводит зрение, никуда не делась и полчаса назад подавала нам чай. – Том, – Антонин, пожалуй, остался единственным человеком на планете, которому было дозволено называть Риддла так. – Ты всё прекрасно понял. – Я лишь желаю услышать из твоих уст, что тебе попросту нравится трахаться с этой дамочкой. Антонин вмиг насупился. Пальцы сами собой сложились в кулаки, что не укрылось от внимательного взора Риддла. – Я одобряю твой выбор. Мне мисс Пинс весьма.... по душе, – усмехнулся Лорд. – Рад слышать, что твоя душа наконец дала о себе знать. Чувство ностальгии, да, Том? – агрессивнее, чем планировалось, рыкнул Долохов, заставив Риддла невольно закатить глаза. – Нет, кретин. Я просто говорю о том, что случается, когда выбираешь женщину с мозгами. И мозгом, а не другим органом, – играючи поддел Лорд старого приятеля, которому подобные замечания явно пришлись не по вкусу. – Брось! Ты же сам это сказал минуту назад. Мне просто нравится кувыркаться с ней в постели. – И поэтому ты глаз с неё не сводишь и блеешь в её присутствии, словно тупой баран? Любовь… Дамблдор похвалил бы тебя и, возможно, даже исправил “тролля” по Трансфигурации. – Иди к чёрту, Риддл! – добродушно отмахнулся Долохов, после чего пространство комнаты заполнил басистый смех. Они слишком давно не общались так просто. Слишком давно. А потому подобные моменты ценились обоими больше всего золота Грингготса. Антонин узнал о “проблеме” Лорда из первых уст, искренне надеясь, что уцелевший кусок души не будет лишён гуманизма, разума и, Салазаровы яйца, чувства юмора. Когда-то он, Абраксас и Нотт-старший вместе с Томом наткнулись на чёртову книжку по крестражам. Все дружно высмеивали отмороженного на всю голову волшебника, который написал для не менее отмороженных последователей исследовательское эссе на тему: “Как попасть в котёл к Дьяволу”. Кто же мог представить, что старина Том увлечётся подобной хернёй и потянет членов их тайного братства за собой? Но то были дела давно минувших дней. Сейчас же Антонина беспокоило совсем другое. Долохов рано лишился семьи. Мать умерла вскоре после неудачных родов. Младенца, девочку, также спасти не удалось. Отец на этой почве с катушек съехал. А двое обожаемых Антонином брата, Дмитрий и Александр, убили хозяина какой-то лавки в Косом и подались в бега. Одного тремя годами позже выловили из вод Английского канала, а второго прихлопнул один из уцелевших прихлебателей Гриндевальда. Но детство и тёплые материнские руки Долохов не забудет никогда. Помнится, однажды десятилетний Антоша подслушивал под замочной скважиной, как Дмитрий и Александр бурно обсуждали какое-то совсем не известное ему заклинание. Внезапно голоса стихли, а в следующую секунду дверь отворилась и чья-то рука (кажется, Александра) с силой втащила всполошившегося Антонина внутрь. – Ты подслушивал, да, маленький негодник? – пришёл в ярость Дмитрий. – Конечно, по глазам видно, что подслушивал. Ну, и что нам теперь делать? – заговорщически подмигнул Александр Дмитрию. – Не надо ничего делать! Я ничего не скажу! – взмолился отползший в угол Антоша. Братья как-то странно переглянулись и посмотрели в упор на перепуганного десятилетку. Уже потом Антонин сообразил, что они, конечно же, знали о его небольшом хобби, связанном с подслушиванием чужих секретов. – Хорошо, червяк, я тебе верю, – Дмитрий всегда обращался к изогнутому, что медная проволока, брату так. Но помни, что заклятие под названием “секс” относится к числу самых страшных и опасных. У англичан за его использование ты без суда и следствия сразу же загремишь в Азкабан к дементорам. Сечёшь? Поэтому молчок! – Дмитрий и Александр зашили рот воображаемыми нитями. Увы, наставления старших братьев не спасли Тони от солёных застенок крепости, но каждый раз, когда он вспоминал этот случай, лицо неизменно окрашивала наивная и по-детски чистая улыбка. А ягодичная мышца отдавалась фантомной болью. Ох, и всыпала же ему матушка тогда! Анастасия Андреевна хоть и являлась потомственной волшебницей из славного рода Долгоруких, не чуралась маггловских методов наказания. Пороть двух взрослых лбов она, конечно же, не стала, но стоять пять часов с голыми коленями на сухом горохе заставила. Раньше Антонин считал, что мать была одним из немногих светлых пятен на его беспросветном пути. Он обожал её голос, мог часами слушать, как она пела. Даже будучи серьёзным и взрослым юношей лет восьми Долохов просил черноокую красавицу с широкой косой до пят исполнить для него колыбельную. Что-то сломалось в Тони, когда однажды, возвращаясь с неудачной облавы на лидера Сопротивления, до его слуха донёсся журчащий, словно родник в имении у бабушки Долгорукой, голос. Широкоплечий увалень встал на цыпочки, чтобы подкрасться поближе к приоткрытой двери библиотеки, которую он шутливо называл “самым бесполезным помещением в доме”. Как в детстве, подглядывая через щель, Антонин открыл для себя новый, чудесный мир, где царствовал особый вид волшебства. Ирма Пинс не была юной девой и не входила в число признанных красавиц. Мерлин! Даже среди определённой категории волшебников она когда-то считалась просто уважаемой особой. На ум отчего-то пришли слова Северуса, делившего с ней профессорский стол в Хогвартсе: “Ирма Пинс женщина уникального ума. Не посвяти она себя служению детям, уже давно стала бы выдающимся исследователем”. Но увидев её в мягком отсвете волшебных свечей, левитирующих над копной растрёпанных волос, что-то внутри у Долохова всколыхнулось. И в следующий вечер он, наказав домовику гладко выбрить его, выбрал свою самую нарядную рубашку и отправился туда, куда много дней не ступала его нога. Ирма вспоминала, что подумала, будто в чём-то провинилась, когда дубовая дверь широко распахнулась, и в библиотеку царственной походкой ступил Антонин Долохов. Пинс поспешно вскочила со своего места и склонила голову в знак почтения. Каково же было её удивление, когда хозяин поместья замер в шаге от неё и не двигался целую минуту. Она чувствовала, как волчьи глаза скользили вдоль пробора на голове, как заглядывали за спину, как напрчжённый взгляд стекал по кончикам волос. В тот вечер Долохов не сказали ей ни слова. Закончив детальный осмотр, он пулей вылетел из библиотеки. В следующий вечер история повторилась. Долохов по-прежнему хранил молчание, а Ирма, ведомая любопытством, детально рассмотрела мысы его стоптанных ботинок. Так продолжалось до тех пор, пока мисс Пинс однажды решила пропустить поход в библиотеку перед сном. Женщина изменила себе, отправившись помогать на конюшню. По правде сказать, времяпрепровождение там нельзя было назвать работой. Скакуны у генерала Тёмного Лорда были первоклассные. Особенно Ирме нравился Перун. То был двухлетка с лоснящейся на солнце кожей. Вороной жеребец часто вставал на дыбы и капризничал, однако Пинс сумела найти к нему подход, приманив корочкой хлеба. Ирма любила вычёсывать густую гриву Перуна. Это занятие успокаивало нервы и от чего-то напоминало о редких минутах счастья с родным отцом, который… – Мисс Пинс! – слышать из уст Долохова собственное имя оказалось… волнительно. – Добрый вечер, сэр, – Ирма как раз закончила возиться с Перуном и собиралась уходить. Антонин преодолел разделяющее их расстояние в два шага. Долохов заметил щётку в руке Пинс и решил, что скакуны являются “безопасной” темой для того, чтобы завязать разговор. – Значит, вы любите лошадей, – Долохов странным образом чувствовал себя неловко, будто и не являлся он признанным бабником и великовозрастным ребёнком по совместительству. Лёгкий румянец тронул фарфоровую кожу щёк, которые украсили две очаровательные ямочки. Всё-таки прислугу в доме бывшего Пожирателя Смерти кормили лучше, чем рядовую единицу в рядах Сопротивления. – Если честно, то я люблю читать, – разоткровенничалась Пинс. “Чёрт! Эта не та тема, которую я готов развить”. – Вы, наверное, тоже любите это занятие? – осмелилась задать вопрос Ирма. Эта женщина была одной из немногих, кто не смотрел на на Долохова, как на подонка. И это, драккл дери, так подкупало и обезоруживало! Антонин даже на пару мгновений вдруг забыл, кем он являлся, и превратился в Антошу Долохова. – Вы же знаете, что не люблю. – Но у вас прекрасная библиотека, – парировала Пинс. Разрази его Салазар! Какие у этой женщины глаза! – Да. Библиотека чудесная. Коллекцию собирала моя матушка. Хотите, я покажу вам, какие книги она любила более всего? Ответом Долохову послужила тёплая и немного робкая улыбка. – Как вам будет угодно. Ирма Пинс никогда не думала, что жизнь в зрелом возрасте могла преподнести ей удивительный подарок. Антонин оказался совсем не таким, каким она рисовала себе в воображении карательного генерала Тёмного Лорда. Не таким, каким описывала его Гермиона. Не таким, как шептались о нём домовики и остальная прислуга. Ирма сумела стать той женщиной, с которой Долохов не побоялся стать самим собой. Ведь, кем же, по сути, являлись все люди? Они были выросшими детьми. С несбывшимися мечтами и свинцовыми крыльями, которые с годами отчего-то всё сильнее норовили утянуть вниз. Антонин не умел летать, как Лорд. Но, оседлав Перуна вместе со своим Васильком (именно так отец называл его мать; именно так стал называть Долохов Ирму) и пуская коня в галоп, Долохов знал, что в ту минуту становился быстрее ветра. Однако недавний разговор с Лордом породил в голове хоровод ненужных мыслей. Те, словно назойливые мухи, кружились, дразнили и не давали покоя по ночам. За какие заслуги Дамблдор взял Ирму Пинс в школу? Старик никогда и ничего не делал просто так. Кому и зачем понадобилось подчищать Ирме память? Ирма, Ирма, Ирма… Сколько вопросов. И как Антонину получить на них ответы? По жизненному опыту Антонин знал, что люди отдалялись друг от друга, когда боялись открыто обсудить терзавшие душу проблемы. Видимо, и Ирме был известен этот вселенский секрет, потому что ночью, растворяясь в объятиях друг друга, она задала Долохову вопрос: – Я вижу, что тебя что-то гложет в последнее время. Не хочешь обсудить это? Долохов даже тихонько рассмеялся. – Знаешь, а ты вполне могла бы преподавать уроки Прорицания. – Или Зельеварения, – поправила Пинс. Скромный библиотекарь сумела помочь Тёмному Лорду. Она раскопала, как Риддлу вернуть себе человеческий облик. – Нет уж! Тогда твои шикарные волосы превратятся в гадкие сосульки, а от кожи будет пахнуть потными носками и ядом, – попытался пошутить Тони, за что получил в бок локтем. – Ладно-ладно! Сдаюсь! – Как мало, оказывается, нужно, чтобы тебе сдался генерал Тёмного Лорда, – не преминула съязвить Ирма. – Нет, Василёк. Генералы Тёмного Лорда так просто не сдаются. Однако, признаю, и у меня есть тяжёлые думы. Ирма, – Тони перекатился на бок и, подперев ладонью подбородок, серьёзно взглянул в чёрные глаза напротив. – Открой мне свой секрет. – Секрет? – отшутилась Ирма. – У меня от тебя нет секретов, Антонин Долохов. – И всё же. Пойми, это для твоего же блага. – Хм. Один благодетель закончил свои дни в Нурменгарде. Знаешь такого? – А ты можешь закончить свои в поместье Антонина Долохова. – Это угроза? – засмеялась Пинс. – Это предложение, – самым серьёзным тоном заверил Долохов. Нет, в тот вечер Ирма не поведала Антонину сокровенную тайну. – Я открою тебе секрет, если сумеешь обыграть меня, – как-то вымолвила Пинс во время катания на лодке в пруду. – В самом деле? – казалось, что счастья Долохову не было предела. – Ну, мой шулер, ты сама напросилась, – и с этими словами Антонин попросту выбросил опешившую от подобной беспардонности Пинс в пруд. Правда, буквально через минуту, вынырнувшая в тине Ирма вернула самообладание и с горделивым видом проплыла на спине к берегу. Долохов, уперев руки в боки, всё это время насвистывал шутовскую мелодию, а затем, когда крутившаяся возле причала Ирма помахала ему рукой, решил грести в её сторону. Спрыгнув на берег, Антонин подал руку Пинс, надувшей щёки подобно восседающей на кувшинке жабе. – Представь себе, в местах, где я родился, ходит легенда о прекрасных девушках, обращённых в лягушек. Лишь поцелуй любви способен избавить бедолаг от гадкого вида. – Тони, довольно с меня народных сказок! Лучше дай руку и помоги выбраться отсюда. Долохов, не чувствуя подвоха, протянул Ирме ладонь, в которую та вцепилась, словно Цербер. Пинс упёрлась ногами в небольшое углубление на дне и, приложив немного усилий, дёрнула Долохова на себя. Естественно, через секунду Антонин, используя отборный русский мат, уже бултыхался в воде. – Целуй своих лягушек, Долохов! А я буду ждать тебя за игральным столом вечером! – Ты ещё пожалеешь о том, что сделала, коварная сирена! Тони удалось обыграть Ирму лишь через несколько лет. Но с того дня, когда Пинс пришлось примерить роль русалки, она точно знала, что отыскала своё место в жизни. Справедливость начинала торжествовать!Бал-маскарад
Сцена на балконе
Грейнджер резко распахнула веки. На неё словно бы обрушился ушат ледяной воды. – Как вы… Как ты… Гермиона отступила назад, сознавая, что выглядела сейчас до невозможного глупо. Уложенные в высокую причёску волосы превратились в вороное гнездо. Сама она стояла с оголённой грудью, обдуваемая зимним ветром. Кроме того… – Действие Оборотного зелья имеет свойство заканчиваться, – беззлобно пошутил Риддл, шагнув к Грейнджер навстречу. – Не подходи! – Гермиона прижалась спиной к парапету, пытаясь прикрыться и одновременно нащупать в складках юбки волшебную палочку. – Это ищешь? – Риддл подбросил вверх изогнутое древко Грейнджер, некогда принадлежавшее совсем другой хозяйке. Лорд поймал палочку, переведя взор на кончик орешника. Ридлл аккуратно надавил на него подушечкой указательного пальца. – Думаю, мне следует быть предельно осторожным. Кажется, кто-то пропитал древко ядом. Риддл приблизился к Грейнджер вплотную, давая всем телом ощутить силу “ненависти” к ней. Карие глаза испуганно бегали по лицу Лорда. Оно, словно восковая маска, было напрочь лишено эмоций. – Я ничего не понимаю, – Грейнджер отрицательно завертела головой. Риддл освободил руки от перчаток и поспешил ласково провести ладонью по бархатистой щеке. – Знаешь, за годы нашей игры в покер, я изрядно подустал в разгадывании твоих комбинаций, Грейнджер. Ладонь Лорда скользнула в карман брюк, извлекая на свет карту, которую Грейнджер прислала ему со шкатулкой. Рука Гермионы несмело потянулась вверх, выхватывая колышущуюся на ветру картонку. – Я устал от войны. Более того. Я хочу подписать мировую. Сдавайся, Гермиона, и я покажу тебе, как прекрасен мир магии для тех, кто обладает недюжинным умом, – последние слова Лорд практически прохрипел ей в ухо, пока сама Грейнджер постепенно сознавала, что её жизнь переворачивалась вверх дном. Гермиона желала закрыть глаза и отдаться сладостному моменту целиком, однако… Необходимо завершить один раунд , чтобы смело начать другой. Девушка упёрлась ладонями в грудь Риддла, где в такт её собственной мелодии сердце Лорда отбивало сумасшедший ритм. – Знаешь, за годы нашего противостояния в хогвартском покере ты так ничего и не понял. Лорд ухмыльнулся, высвобождаясь из объятий Гермионы. – Так ничего и не понял? Ошибаешься. Я достаточно хорошо знаком с Ирмой Пинс, которой ты слегка подправила воспоминания. Именно она научила тебя всему, что ты умеешь. Гермиона тепло улыбнулась. – Не думала, что когда-нибудь скажу это, но я рада, что Ирма попала в руки Антонина Долохова. А вы, мой Лорд, – по телу Риддла прошла волна афтершоков, словно его пытали Круцио, ведь Грейнджер называла Риддла так впервые. И, прокляни его трижды Салазар, это прозвучало восхитительно. – Всё-таки не догадались о смысле моего послания. – Я знаю, что ты не способна убить даже такую дрянь, как я Грейнджер. И у тебя наверняка припрятана склянка с противоядием в этих твоих мерлиновых кальсонах, – Лорд глазами указал на складки объёмной юбки. Грейнджер загадочно улыбнулась и прошествовала к Риддлу. Тот как раз опирался боком на мраморную колонну. Гермиона схватила Лорда за запястье и вложила в ладонь поистрепавшуюся карту. – Вся правда заключается в том, что я давно сдалась тебе, Том Марволо Риддл. Если ты беседовал с Ирмой Пинс, то наверняка знаешь главное правило, которое знают все, кто берёт в руки карты. Риддлу надоела бессмысленная болтовня Грейнджер, и он не нашёл ничего лучше, как заткнуть её рот поцелуем. Однако сгорающая от пламени страсти женщина не была бы Гермионой Грейнджер, если бы не оставила последнее слово за собой: – В колоде может быть лишь один джокер.Гонт-Хаус
Сочельник
– Ты смотришь на эту карту и никак не можешь понять, в чём же дело, дорогая. Лицо Гермионы никогда не имело столько глупого выражения. Однако главный шок ожидал впереди. Прекрасный лик Лорда, смотревший с таким холодом и презрением, стремительно начал терять привычные черты. Сидевший, как влитой, костюм вдруг стал пузыриться, а через пару мгновений и вовсе повис на исхудавшем теле мешком. Грейнджер отказывалась верить собственным глазам. Лорд больше не был собой! А с каждым ударом маятника всё сильнее и сильнее превращался… в дракклову леди Долохву! – Ты! – нечленораздельно произнесла обездвиженная Гермиона. Бой часов закончил отсчёт двенадцатого удара. – Я, – гордо подчеркнула Ирма, трансфигурировавшая мужской костюм в элегантную праздничную мантию. – И если бы ты действительно была той, за кого себя выдаёшь, то знала бы, что в маггловских сказках волшебство исчезает в полночь. Но ты слишком хороша для этого, верно, дорогая сестрёнка? Взмах палочки запустил процесс трансформации. Ирма с показной ленностью перелистывала страницы книги по тёмным искусствам, что обнаружила на столе Лорда. Понадобилось десять минут, чтобы корчившаяся на полу самозванка явила миру настоящее лицо. – О! Как чудесно. Теперь мы наконец-то можем посмотреть друг другу в глаза. Видит Мерлин, как долго я шла к этому дню. Сейчас я взмахну палочкой, чтобы у тебя появилась возможность вымолить прощение… – Пошла к чёрту, сучка! – во всю глотку завопила получившая последнее слово женщина. – Как скажешь, милая. Ирма взглянула в зачарованное зеркальце, доставшееся ей от отца, и кому-то лукаво подмигнула. Посреди рабочего кабинета Лорда раздался аппарационный хлопок. – Тони, представь себе, эта дамочка отправила меня к чёрту. А ты тут как тут! Антонин смерил веселившуюся супругу сосредоточенным взглядом. – Ирма, ты уверена, что хочешь этого? – Эта женщина сделала так, что мой отец отказался от меня. Да, Сигнус Блэк отнюдь не был хорошим родителем. Но он и впрямь любил мою мать. И меня. Каково это слышать, Бэлла? Каково знать, что всё то, чему тебя учили с детства, на самом деле не более чем пустой пшик! Ведь моя мать родилась самой обычной грязнокровкой. И самое ужасное заключается в том, Антонин, что леди Лестрейндж сделала так, чтоб мою мать казнили. Эта дрянь знала о моём существовании, знала, что я одного с ней рода. Но чистоты моей крови было мало. Она забрала у меня имя, пригрозив кровавой расправой. Ты спросишь, почему же Друэлла Блэк не ведала обо мне? Просто Бэлла однажды проследила за нашим папенькой, который, кстати, отменно жульничал в картах. Дочурка пригрозила, что расскажет всё матушке, если Сигнус и впредь продолжит общение с нами. А чтобы доказать серьёзность своих намерений, она запечатала воспоминание и взяла с отца Непреложный обет, сделав меня свидетелем. Как ты тогда сказала? “У каждого своя судьба, дорогая”. Я ничего не путаю, милая? Долохов, собираясь на сегодняшнее дело, и представить не мог, какой оно примет оборот. Он знал, что Ирма и Бэлла друг друга недолюбливали. Но он, как и все, считал причиной вражды тесную дружбу своей супруги с Гермионой Грейнджер, к которой мадам Лестрейндж ревновала “своего Повелителя”. – Теперь ты знаешь все мои секреты, Антонин. Я выложила “на пол” главного козыря. Лишь ты и покойный Дамблдор в курсе грязной правды чистокровной семьи Блэк – Салазарова мать! Я и вообразить такого не мог! Ирма, выходит, что ты… – Все дамы из рода Блэк отличаются небольшой долей коварства и большим количеством маленьких тайн. А знаешь, что в этой истории веселит меня больше всего? Когда-то Гермиона прикинулась Бэллой, чтобы проникнуть в Гонт-Хаус. А теперь Бэлла решила прикинуться Гермионой, чтобы таким изощрённым способом наконец получить Лорда Волдеморта. Кстати, где он? – По словам домовика, обслуживающего покои Верховного Правителя, сейчас Лорд и Грейнджер трахаются. Как кролики. – Прекрасно. Пора кончать с этой стервой. Я обещала нашему сыну, что ночью приду караулить Дедушку Рождество у камина. Увидимся, дорогой. Счастливого Рождества, Бэлла, – на прощание Ирма помахала зарычавшей на неё сестре ручкой. Она знала, что в эту рождественскую ночь справедливость наконец восторжествовала!